стараюсь

Зена будет пытаться, но окончательно перевоспитать Елену не выйдет, хотя она рано или поздно признает мать... Елена не зря называет себя принцессой Рима, и кроме того она - дочь бога войны. Такое перевоспитанию не подлежит
И у нее наследственная аллергия на Габриэль...

Спасибо! Предполагается повесть на много глав

Стол, за которым сидели наиболее важные гости, располагался под балдахином, был застлан парчой и шелком, и уставлен посудой не только из драгоценных металлов – серебра и золота - но и фарфора. «Китайцы подарили, - объяснила Элен удивленной Зене, которая видела подобную посуду лишь в царстве Чин, - как, впрочем, и шелк, и черный порох…». Октавиан собирался посадить свою воспитанницу рядом с Ормуздом, но затем во избежание скандала поменял рассадку гостей, хотя стол и был небольшим – только для избранных. Принц Ормузд сидел напротив императора как равный ему – это было законом этикета. По праву руку от Октавиана сидели Зена и Элен, а по праву руку от принца размещался визирь Мардоний и несколько персидских сановников из посольства. Габриэль Октавиан почему-то усадил рядом с Ормуздом, вторым же ее соседом оказался какой-то влиятельный римский сенатор, который тут же накинулся на еду, пока все остальные пили за здоровье принца Персии и императора Рима. Разговор начался почти сразу, так как Ормузд и Мардоний оказались замечательными рассказчиками: они наперегонки перечисляли богатства Персии, желая, видимо, произвести впечатления на императора Рима, которому следовало забыть о войне со столь могущественной державой. Октавиан периодически перебивал рассказ, намекая на совершенное оружие римлян, на новые триеры и дальнобойные катапульты, Элен же внимательно слушала, пристально, если не сказать, что откровенно рассматривая Ормузда. Персидские сановники молчали, боясь перебить принца, а сенатор опустошал блюдо за блюдом. Зена и Габриэль вполголоса переговаривались между собой, наблюдая за всем этим.
Когда Ормузд принялся говорить, насколько сильна армия, если в ней есть боевые слоны, Элен насторожилась:
- А можно поподробнее? – попросила она, - Боевые слоны усиливают армию или все же делают ее более неповоротливой?
Ормузд усмехнулся:
- Прекрасным девушкам не следует слишком интересоваться войной и оружием, - заметил он, - но украшениями и музыкой.
- Одно другому не помеха, - пожала плечами Елена, - я вот люблю военные марши, и украшения меня тоже не оставляют равнодушной. Например, над моим кинжалом работали на только оружейники, но и ювелиры.
Элен достала кинжал с его золоченной выделанной рукояткой и стальным блестящим лезвием.
- Император обещали, что на приеме не будет вооруженных людей! - неожиданно визгливо возмутился Мардоний.
Октавиан укоризненно посмотрел на Елену, девушка же философски заметила:
- Жизнь - вещь непредсказуемая, и надо быть ко всему готовой. А кинжал на нашей попойке – просто первая необходимость…
Императору, который от неожиданности поперхнулся, снова удалось замять это, предлагая попробовать новое вино. Посыпались тосты: за Рим, за Персию, за дружбу между ними и за победу над врагами…
- Может, уйдем? - тихонько спросила Габриэль: поднимать тост за процветание Рима она не собиралась.
- Мы должны оставаться рядом с Евой, – возразила Зена, - что-то мне не нравится, как на нее смотрит Ормузд…
Тем временем принц Ормузд снова пустился в свои рассказы про могущество Персии, не сводя глаз с принцессы Рима. Елена игриво улыбнулась ему:
- Так что, мой принц? Я жду рассказа о боевых слонах, меня это очень заинтересовало.
- Только если моя принцесса сядет возле меня, - лукаво усмехнулся Ормузд, облизывая губы.
- Идет! Габи, меняемся местами!
- Элен! - строго и возмущенно воскликнула Зена.
Дочь ответила ей привычной усмешкой:
- Что-то не так? Морали мне почитать хочешь вслед за подружкой Габриэль?
- Елена, останься здесь! – строго сказала Зена, но ее дочерью уже завладел дух противоречия.
- Если хочешь кому почитать нравоучений, - иронично хмыкнула Элен, заметив что император наливает себе очередной кубок, - то расскажи Октавиану о вреде пьянства! А вот от остального вреда не будет, уж поверь мне...
Габриэль, которая считала, что никакая выходка Элен уже не в силах удивить ее, потрясенно смотрела на дочь своей подруги, пьяненький же Октавиан довольно улыбался, видя, что его воспитанница села возле Ормузда, который тут же принялся что-то пылко ей шептать на ушко. Девушка лишь загадочно улыбалась.
Вино лилось рекой: Октавиан, Ормузд, персы и римский сенатор продолжали пить, не зная удержу, Габриэль молчала, глядя на все это, Зена хмурилась, но была довольна хотя бы тем, что ее дочь на фоне всего этого пригубила лишь один бокал. Однако в остальном Елена не знала рамок приличий: она вовсю кокетничала с Ормуздом, позволяла опьяневшему принцу обнимать и ласкать себя, и что-то шептала ему в ответ, от чего глаза Ормузда просто загорались.
- Я же говорил, что он ей понравится, - не понижая голос, заявил Зене Октавиан, уже совершенно пьяный, - Они просто созданы друг для друга! И с Персией у нас будет мир!
- Не будет, – мрачно ответила Зена, - я сейчас же забираю Еву с этого гнусного гульбища.
Королева воинов была права: прочие гости банкетного зала были уже в стельку пьяные и распределяли между собой полуголых музыкантш и танцовщиц. Прием посольство плавно, но бесповоротно перетекал в банальную оргию. Елена тем временем объявила, что у нее есть еще один тост и за это надо пить стоя. Поднялась, однако, только она, при этом Ормузд продолжал обнимать ее за талию и настойчиво пытался усадить к себе на колени.
- За взятие Сиены и за талантливого полководца Аурелиуса, грозу всех врагов Рима! – звонко выкрикнула она. Сенатор поднес ко рту кубок, собираясь выпить, но не удержал его и разлил вино на себя, Октавиан ограничился кивком, понимая, что ему не следует повторять подобного.
Елена усмехнулась:
- Что ж, мы пойдем с Ормуздом немного прогуляться, – заявила она. – Счастливо оставаться! Приятного банкета!
- Элен, ты никуда с ним не пойдешь! - вмешалась Зена, собираясь, если понадобится, силком остановить дочь. Наблюдать за всем этим дальше у нее не было ни сил, ни желания.
Октавиан словно очнулся:
- Зена, с какой стати ты командуешь? Это выбор Елены!
- С той стати, что она моя дочь, а это – не ее выбор, а результат того, что ты развращал ее на этих гнусных оргиях с самого детства! – буквально закричала Зена.
- Елена знает, что это нужно для империи!
- А мне плевать на твою империю, и даже если она так хочет, я не позволю моей дочери вести подобную жизнь!
Однако перебранка с Октавианом отвлекла Зену, и парочка успела исчезнуть.
- Сейчас мы их найдем, – глухо сказала Габриэль, но Королева воинов остановила подругу тоном, не терпящим возражений:
- Я поговорю с ней сама! Твое присутствие может все испортить.
Габриэль обиженно передернула плечами.

(продолжение десятой главы следует...)

mariam, класс! Продолжай в том же духе! Елена - прелесть

Imagine how awesome, together we'd be.
So feel what I'm feeling
Come melt into me.

(продолжение десятой главы)

Зена не имела понятия, куда ее дочь могла направиться вместе Ормуздом, так как дворец и окружающий его сад были огромны, но сомнения в том, что она найдет их, у ней не было. В банкетном и тронном зале их не было, зато и тут и там можно было видеть опьяневших сенаторов, которые без всякого стеснения развлекались с молоденькими танцовщицами и певичками, в то время как знатные римлянки, их жены и дочери, так же не отказывали себе ни в чем и мало чем отличались от профессиональных блудниц. Римская оргия была в разгаре. Пройдя через оба зала, Зена вышла в сад: светила полная луна, и стрекотали цикады, музыка и пьяные вопли, казалось, оставались позади. Однако, идя по дорожкам императорского сада, Зена поняла, что ее вывод о том, что организованное Октавианом гнусное действо осталось позади, не соответствует действительности. Газоны и лужайки сада также стали приютом для сенаторов и их пассий – римляне всегда отличались тем, что не знали ни приличий, ни пределов…
- И моя дочь с детства присутствовала при всем этом! – про себя возмущалась Зена, - Как я могла доверить ее Октавиану?! А ведь мы с Габриэль наивно полагали, что он порядочный человек, и из него выйдет достойный правитель.
Она уже около получаса бродила по саду: Елены и Ормузда нигде не было. Решив вернуться во дворец и продолжить поиски там, Зена свернула на боковую тропинку, обсаженную кипарисами. Где-то впереди маячила громадная мраморная статуя, воздвигнутая Октавианом в честь себя любимого. Освещенная лунным светом, она казалась еще более нелепой, чем была днем.
- Памятник собственному самомнению, - пробормотала Зена, но неожиданно заметила на фоне белого мрамора страстно целующую парочку, ярко освещенную лунным светом. Приглядевшись, Королева Воинов узнала собственную дочь и принца Ормузда: что ж другого она и не ожидала, прекрасно представляя, что должна была представлять «прогулка» Елены и Ормузда. «Ведь с первым встречным…» - с горечью подумала Зена, но в тот момент, когда она решила вмешаться, Элен сама отстранила от себя не в меру увлекшегося принца Персии.
- Ладно, на сегодня достаточно, мне надо идти, - донесся до Зены голос дочери, - завтра продолжим…
- Я тебя никуда не отпущу! – Ормузд продолжал держать Елену в объятиях, целовал ее шею, а его ладони скользили по изгибам ее тела, словно специально подчеркнутым тремя поясами: принц Персии явно не рассчитывал на подобное окончание вечера.
- Ну-ну! – рассмеялась девушка, - Сбавь напор. Мне действительно надо идти: у меня назначена встреча в полночь, а я не люблю опаздывать, когда меня дожидаются.
- С кем это у тебя встреча? – в голосе Ормузда слышалась ревность и подозрительность. Не дожидаясь ответа, он продолжал с едва скрываемой угрозой, - У тебя есть любовник среди римлян? Это ты к нему так торопишься?
Звонкий смех был ему ответом:
- А хоть бы и так, я – девушка свободная, могу себе позволить под настроение…
- Я убью его собственными руками, а как только ты станешь моей женой, ты будешь вести себя так, как подобает женщине! – в бешенстве прорычал Ормузд, - Даже если мне придется бросить тебя в темницу для науки!
Угрозы не произвели на Элен ни малейшего впечатления, и она продолжала искусно подливать масла в огонь:
- А с чего ты взял, что я собираюсь за тебя замуж? С какой такой радости?
Из-за тени, отбрасываемой кипарисами на их лица, Зена могла лишь догадываться, что потрясенный Ормузд в недоумении уставился на Элен. Повисла пауза: девушка освободилась из объятий принца и хмыкнула:
- Разве ты женился на каждой девушке, с которой проводил ночь? С какой стати я должна выходить за тебя замуж? Пока твои посольские подопечные в компании Октавиана уничтожают наши винные припасы, мы могли бы с тобой неплохо поразвлечься - к взаимному удовольствию и без всяких обязательств. А так, мой милый, у нас разные пути: и то, что мы устраиваем друг друга в плане совместного времяпровождения, не означает даже того, что Рим и Персия не начнут на днях войну…
Наблюдая за этой сценой, Зена не знала, что ей лучше делать: плакать или смеяться. С одной стороны, ее не могло не радовать, что после такого поворота событий ее дочь точно не захочет иметь ничего общего с Ормуздом, но с другой стороны, она была в ужасе от этих циничных рассуждений…
- Я так понимаю,.. - с негодованием начал Ормузд, но Элен перебила его:
- Вот и замечательно, что до тебя это быстро дошло. До завтра! А то я уже опаздываю…
Однако Елена успела сделать лишь несколько шагов, когда Ормузд, сильно схватив ее за плечи, резко развернул к себе:
- Мардоний оказался прав на счет тебя! Ты - римская шлюха!
Последующее произошло быстро и неожиданно: раздалась звонкая пощечина, в которую Элен, видимо, вложила все силы. Ормузд покатился кубарем и, сломав пару молодых кипарисов, без чувств приземлился прямо у ног Зены.
Вскоре на дорожку вышла Елен, приводя по ходу в порядок свой наряд и приглаживая немного растрепавшиеся волосы. При виде Зены на ее лице отобразилось удивление.
- Ты тут?
- Елена! – Зена старалась говорить строго, но спокойно, - тебе не кажется, что ты слишком легкомысленна в своих отношениях с мужчинами?
Элен усмехнулась:
- А ты в моем возрасте вела шибко целомудренный образ жизни? Может не надо так спешить с нравоучениями?
Пораженная Зена не нашлась что ответить, но затем покачала головой:
- Элен, давай прекратим это! Ты - моя дочка, я люблю тебя и желаю тебе только добра, а ты огрызаешься, словно я твой заклятый враг.
- Так я не отрицаю, что дочка, - Элен говорила с показным равнодушием, – раз Октавиан подтвердил, то так оно выходит и есть. Вот только я уже не ребенок, и твои родительские порывы маленько запоздали…
-Не вини меня в том, в чем я не виновата, - тихо сказала Зена.
Элен пожала плечами:
- А я не виню, и уж тем более не жалуюсь. У меня было вполне счастливое детство… Я тебя попрошу только об одном: не бери пример с этой зануды Габи и не вмешивайся в мою жизнь, и, возможно, мы с тобой даже подружимся. Как-никак, у нас должно быть много общего…
Зена с горечью взглянула на дочь: что ж, видимо предложение дружбы - это максимум, что она может ожидать от Элен, которая никогда не назовет ее мамой…
- Элен, куда ты сейчас идешь? Что это за встреча в полночь?
- Я иду к Исидору, - ответила девушка.
- К этому египтянину, о котором рассказывала Габриэль? – переспросила Зена.
Элен рассмеялась:
- Габриэль мне его в любовники еще не записала? Я тебе, конечно, скажу по секрету, что у нас с ним только дружеские отношения, но не разочаровывай этим свою подружку с больным воображениям.
Ормузд тем временем не подавал никаких признаков жизни, продолжая лежать поперек дорожки словно мешок: Элен аккуратно переступила через него, направившись в глубь сада и по ходу насвистывая походный марш.
«Да уж, конечно, счастливое детство, - хмыкнула Зена, глядя вслед дочери, - имперские оргии и римские солдафоны. И я должна с этим смириться?»
Зена вернулась во дворец и пошла в комнату к подруге: на сердце было тяжело и ей хотелось с кем-то поделиться теми горестными мыслями, которые одолевали ее: она никогда не вернет свою дочь, Евы больше не существует – есть лишь Елена, принцесса Рима, и этим все сказано…
- Ты нашла их? – спросила Габриэль, как только увидела подругу.
Зена кивнула:
- Габи, нам не вернуть Еву! Елена - неисправима.
- Что же делать? – видя боль в глазах Зены, сказительница совершенно забыла о своей обиде на подругу, - Неужели ничего нельзя изменить?
- Разве что не позволить Аресу создать из нее кровожадную воительницу… Это - единственное.
В коридоре послышались вопли Октавианы: подруги мгновенно выбежали ему навстречу. Покачиваясь, император шел цепляясь за стены, и периодически вздевал руки к небу, буквально вопя:
- Почему на меня сваливаются одни беды?! Теперь война с Персией неизбежна! Все переговоры насмарку!
- Что случилось? - Зена прислонила императора к стене, но тот, не в силах держаться на ногах, сполз вниз.
- На принца Ормузда совершено покушение! Его нашли без чувств на садовой дорожке! Мардоний заявил, что это была попытка убийства, и мы поплатимся за нее. Персы уезжают завтра же! Нет сомнений, что Сарданапал объявит войну!
Габриэль удивленно посмотрела на Зену, Королева воинов пожала плечами:
- Октавиан, а может не было никакого покушения, а твой гость просто допился до бесчувственного состояния? Ты ведь тоже почти на грани…
- Ты в этом Мардония убеди! – простонал Октавиан, - Он хлопочет сейчас с лекарями вокруг этого Ормузда, причем с персидскими лекарями… А когда я предложил римских, он заявил, что мы намерены отравить наследника персидского престола. Как тебе такое заявление? Война неминуема! А у меня сейчас недостаточно легионов для отправки на восток – мы ведем войну с гетами, даками, берберами, амазонками… Моей империи нет покоя…
Октавиан свернулся клубочком, видимо, намереваясь погрузиться в сон прямо на полу в коридоре.
Габриэль с отвращением смотрела на человека, в чье высокое предназначение она когда-то верила.
- Я пойду и найду кого-то из его охраны или слуг, пусть уложат его отсыпаться, - пробормотала она.
В это мгновение раздался сильнейший раскат грома: Октавиан вскрикнул, с потолка посыпалась штукатурка.
- Что это? – прошептала Габриэль, - Сейчас же нет грозы?
- Это взрыв, а не раскат грома, - ответила ей слегка побледневшая Зена.
Обе подруги бросились на балкон, выходивший в сад: все вокруг было освещено заревом пламени, которое окутывало небольшое строение возле правого крыла дворца. За взрывом последовал пожар – всюду слышались крики, дворец охватила паника.
Неожиданно протрезвевший Октавиан тоже выбежал на балкон:
- Я так и знал, что этим все закончится!!! – в отчаянии воскликнул он.
- Что это? – быстро переспросила его Зена.
- Китайский черный порох…- в ужасе ответил Октавиан.
Зена прекрасно знала о взрывоопасном веществе, которое носило название китайского черного пороха, и с котором ей пришлось познакомиться еще во времена своих приключений в царстве Чин.
- Порох хранился в том здании? – переспросила она.
- Хранился? – Октавиан нервно рассмеялся, - да эти двое устраивали с ним всякие эксперименты! Убедили меня, что его можно использовать не для фейерверков, как это делают китайцы, а в качестве оружия, что с ним наш флот будет непобедим, так как мы сможем подрывать вражеские триеры. Я выкупил у китайского посольства весь запас черного пороха, заплатил им за это ничем-то, а золотом! И вот теперь они мне едва пол-Рима не высадили в воздух!
- Кто они? – перебила его Зена, - Кого ты имеешь в виду?
- Этот египтянин, кажется, Исидор, чтоб он в Тартар провалился, и Елена!
- Елена?! Так она сейчас с Исидором в том здании? – Зена не могла поверить в свою страшную догадку.
- Она самая, твоя доченька, - хмыкнул Октавиан, - любительница научных экспериментов! Они там вечно такое на пару химичили! Терпеть не могу этого Исидора! Ты видела, как Элен со мной разговаривала, ни во что меня не ставила, хоть я и император… С Исидором она никогда не позволяла себе такого, всегда была вежлива с ним, хвалила его постоянно. Я, который заботился о ней с колыбели, не заслужил, значит, уважения, а этот Исидор, колдун египетский – выходит, что да!
Однако, Зена и Габриэль уже не слышали Октавиана, впадающего в пьяную истерику, и со всех ног бежали к охваченному пламенем зданию.
- Хоть бы Ева не находилась там в момент взрыва! - бормотала Зена, отчаянно цепляясь хоть за малейшую надежду.
Когда подруги прибежали на место взрыва, преторианцы уже потушили пожар, и от обугленного здания поднимался сизый дым. Вокруг находилась праздная толпа зевак – в основном гости неожиданно прервавшегося банкета, многочисленные слуги, а также персы, которые располагались как раз в правом крыле дворца.
- Где Ева? – крикнула Зена, сама не зная, к кому обращается.
- Я сейчас спрошу начальника преторианцев, – сориентировалась Габриэль, - они должны были спасать людей.
Начальник преторианцев равнодушно махнул рукой:
- У нас около десяти трупов: этот египтянин и все его помощники. Вон на травку положили, завтра будем опознавать, кто из них кто, хотя они и обуглились как головешки…
- Значит, Евы там не было? – Зена с трудом переводила дыхание.
- Принцессы Елены, - уточнила Габриэль, боясь, что преторианец не поймет Зену.
Маска равнодушия исчезла с лица преторианца, и он взволнованно ответил:
- Принцесса находилась рядом с египтянином, но каким-то чудом уцелела – правда, она едва дышит и без сознания. Мы первой вынесли ее из пламени, и я приказал отнести ее в ее покои, пока еще не набежала эта толпа.
Габриэль бросилась к побледневшей Зене:
- Она все-таки жива!
- Пока еще жива, - с отчаянием ответила Зена. – Ты же не знаешь, что такое черный порох! Может, я еще успею что-то сделать, я не могу ее потерять, я уже теряла сына!
В покоях Элен служанки суетились вокруг своей госпожи, не представляя, чем могут помочь, а лекарь все никак не шел. Зена подбежала к постели дочери: шелковая туника Елены превратилась в обугленные лохмотья, а роскошная копна волос была наполовину сожжена, но самое жуткое зрелище представляли глубокие ожоги, покрывающие ее гладкую шелковистую кожу – девушка была без сознания.
- Ева… - пробормотала Зена, но в ту же минуту взяла себя в руки, - Габи, прикажи ее служанкам принести воды и бинтов, одну пошли за лекарем, и принеси, пожалуйста, те мази, что я всегда вожу в вещевой сумке.
Когда все было приготовлено, Зена и Габриэль стали аккуратно промывать раны на теле Елены, смазывая их целебной мазью и забинтовывая.
- От этих ожогов останутся шрамы, - сказала Габриэль, смачивая водой куски черной ткани, которые в некоторых местах прилипли к коже так, что их сложно было отделить.
- Это не важно, главное - чтоб она осталась жива, – ответила Зена.
В этот момент Елена пошевелилась и открыла глаза: она слегка застонала, но тут же прикусила губу, не желая показывать свои страдания.
- Ева, все будет в порядке, - через силу улыбнулась Зена, - потерпи немножко: нужно смазать ожоги.
Девушка слегка приподняла голову:
- Не будет, – прошептала она, - но я рада, что успела увидеть тебя, поговорить с тобой, мама…
Елена снова потеряла сознание, а Зена едва сдержала подступившие рыдания:
- Ева, девочка моя, ты выживешь, все будет хорошо…
Зена слегка приподняла голову дочери, и в ту же минуту ахнула: на ее руках была кровь. Занявшись ожогами Евы, она совершенно не заметила на голове дочери под копной черных волос глубокую рану с уже запекшейся кровью.
- Габи, я боюсь, что ее ударила какая-то падающая с потолка балка, и это очень серьезно, – пробормотала Зена.
Габриэль покачала головой:
- Когда мы будемпромывать эту рану, боль будет очень сильная. Я сейчас сварю настойку трав, которая погрузит Еву в состояние сна, и она не будет все это чувствовать…
Смазав и перевязав все ожоги, Зена осторожно пошевелила Елену:
- Доченька, очнись, Габи приготовила тебе настойку: ее надо выпить, тебе станет легче…
Елена очнулась:
- Мама? Ты здесь?
- Я всегда буду рядом с тобой, - ответила Зена. Она никогда не предполагала, что услышать слово «мама» ей придется в подобной обстановке. Ева была на грани жизни и смерти, и теперь словно прощалась с ней. «Этого не будет! – тряхнула головой Зена, - Я не позволю забрать у меня Еву, когда я только что нашла ее!»
- Прости, что так все глупо выходило, но теперь уже ничего не исправить…- голос Евы слабел.
- Ты поправишься, иначе быть не может! Выпей это, - и тебе станет лучше…
Когда девушка погрузилась в сон, выпив настойку, Зена и Габриэль укрыли ее несколькими льняными простынями, а поверх закутали в теплое одеяло – теперь предстояло заняться раной на ее голове. На пороге появился долгожданный лекарь
- Лучше поздно, чем никогда, не правда ли? – не очень дружелюбно поприветствовала его Габриэль.
Тот равнодушно пожал плечами:
- Каков характер ранений?
- Ожоги я уже смазала и перевязала, - ответила Зена, - но меня волнует эта рана на голове: она очень глубокая.
Лекарь взглянул и покачал головой:
- Это смертельно, она вряд ли переживет эту ночь. Сейчас будет что-то типа лихорадки, а потом агония. Я ничем не могу помочь.
Пораженная Габриэль не находила слов – человек, выбравший своим призванием помогать больным людям, был совершенно равнодушен к их страданиям и жизни.
- Убирайся! – с едва сдерживаемым гневом процедила Зена, - И не попадайся мне на глаза!
Лекаря как ветром сдуло. Зена и Габриэль продолжали хлопотать вокруг Елены. Когда все возможное было сделано, Зена устало откинулась в кресле:
- Габи, скажи мне, ведь она выживет?
- Конечно, - Габриэль обняла подругу, – она ведь сильная, она справится. Не верь этому шарлатану!
- Она назвала меня мамой, - по щекам Зены катились слезы, - понимаешь, моя дочь умирает у меня на руках, и я ничего не могу сделать, как и тогда с Соланом.
Габриэль ничего не ответила. Шло время, Елена периодически металась во сне, иногда стонала, но затем успокаивалась.
- Пошли, Зена, - тихо произнесла Габриэль, задувая свечи - тебе надо самой выспаться. Завтра предстоит тяжелый день, мы будем бороться до последнего…
Как только подруги покинули комнату, она тот час же осветилась двумя яркими вспышками: это были Арес и Афина.

В равнодушность лекаря я не верю, ему за это запросто могут отрубить голову, ну да ладно

Imagine how awesome, together we'd be.
So feel what I'm feeling
Come melt into me.

- Итак, ты хочешь получить от меня разрешение, чтобы исцелить эту смертную? – насмешливо спросила Афина, обращаясь к Аресу, побледневшему и заметно нервничающему.
- Она не просто смертная, это - моя дочь!
- Единственное, что я знаю, так это то, что это дочь Зены, которая несет Сумерки Олимпу… - в голосе Афины звучали стальные нотки.
- Я же тебе уже все объяснил! – буквально закричал Арес, теряя терпение, - весь этот Свет, архангели и пророчество были не более, чем выдумкой Зены: просто у нас с ней непростые отношения.
Богиня мудрости фыркнула:
- Твои шашни меня никогда не волновали, а меньше всего я понимаю, с какой стати мне чем-либо помогать тебе?
- Елена – мой ребенок, о существовании которого я узнал лишь недавно. Я не могу потерять ее, она находится сейчас на грани жизни и смерти…
- Как трогательно! – иронично усмехнулась Афина, усаживаясь в глубокое кресло. - Братик, ты меня удивляешь! Ты так о всех своих отпрысках заботишься? Хотя как я могла забыть про твой образ жизни: о существовании многих из них ты даже не догадываешься.
Арес в бешенстве сжал кулаки, однако, понимал, что если высказать Афине все, что он о ней думает, это никак не поможет Елене – приходилось титаническими усилиями сдерживать всю ту ярость, которую вызывала в нем самоуверенная и насмешливая сестра. Тем временем Богиня мудрости поднялась и принялась расхаживать по комнате, равнодушно рассматривая различные статуэтки и мозаику на стенах.
- Афина, тебе что-то надо? Я понимаю, что ты не хочешь помогать мне просто так.
Богиня расхохоталась:
- Арес! Не суди всех по себе – я прекрасно знаю, как ты торгуешься со смертными, сам Гермес позавидует. Но я не собираюсь что-то требовать в обмен на мое разрешение…
- Тогда просто помоги мне!
- Ты привык общаться со смертными: тебе что-то надо от них, а им от тебя…. Но это не мой случай, дорогой братик.
Елена, все это время не подававшая признаков жизни, неожиданно застонала, а затем снова провалилась то ли в сон, то ли просто потеряла сознание.
- Афина, имей совесть! Разве ты не видишь, как она мучается? Ты не представляешь, какую боль испытывают смертные!
Больше всего Аресу хотелось схватить свою вредную и упрямую сестру за плечи и трясти ее до тех пор, пока она не согласится на исцеление Елены, но с Афиной такие методы не проходили…
Богиня мудрости хмыкнула:
- И с каких это пор тебя волнуют мучения смертных? Что-то нехарактерно для Бога войны…
С насмешливой улыбкой Афина с удовольствием иронизировала над каждой фразой своего брата - ей редко представлялась возможность взять верх над Аресом, своим извечным противником еще с детских лет, и она не собиралась упускать этот шанс.
- Афина, я прошу тебя!
- Что ж, я подумаю… Может соглашусь, а может и нет…
Арес в бешенстве швырнул подвернувшуюся под руку статуэтку в стену – Афина ухмыльнулась: повисло минутное молчание.
- Между прочим, что с ней случилось?
- Насколько я понял из воплей этих смертных, это был взрыв черного пороха. Елена достала его у китайцев и ставила над ним эксперименты.
Афина рассмеялась:
- Вот что значит наследственность! У тебя привычка чуть что швырять огненные шары, вот и девочке захотелось поиграть со взрывами! – говорила она сквозь смех. – Арес, объясни своей доченьке, что для смертных - это опасные игрушки, как бы ее к ним не тянуло.
- Перестань издеваться, – буркнул Арес.
Тем временем Афина подошла к небольшому столику, на котором лежала стопка пергаментов, и принялась механически перебирать их. Однако, неожиданно она удивленно выгнула бровь и принялась их тщательно изучать.
- Что это за пергаменты? – серьезно спросила она Ареса.
- Это Элен рисует, – махнул рукой Арес.
- Не рисует, а чертит, - исправила его Афина, - это же чертежи триер, катапульт и таранов. Впрочем, ты в этом не разбираешься…
Арес с удивлением смотрел на сестру, которая с интересов рассматривала чертежи на пергаментах. Она всегда любила всякие подобные штучки, доказывая, что победа в войне зависит не столько от духа воинов, сколько от соответствующего оснащения армии. Это приводило ее и Ареса к постоянным спорам и скандалам. Тем временем, Афина отложила один из пергаментов и принялась за изучение второго: «А ведь у девочки просто талант, - пробормотала она, - и мозги работают неплохо. И в кого только она такая?»
- Провались все в Тартар, Афина, ты дашь мне разрешение на исцеление или нет? – воскликнул потерявший терпение Арес.
- Побереги нервы, братишка, - презрительно процедила Богиня мудрости, - не надо так кричать, перебудишь весь дворец!
- Дай мне возможность исцелить Элен!
- Тебе? Да ты совершенно ничего не смыслишь в лечение. Как впрочем и во всем остальном… - не преминула подколоть его Афина, и неожиданно добавила. – Я сама исцелю мою племянницу. Такая умненькая девочка не должна умереть раньше времени!
На глазах потрясенного такой неожиданной переменой Ареса Афина подошла к кровати, на которой лежала Елена. От кончиков пальцев богини исходило свечение, которое становилось все сильнее – она осторожно провела рукой от макушки до кончиков ступней девушки: Елену окутало светящееся облако, которое постепенно рассеялось.
- Теперь она просто выспится и завтра будет совершенно здорова, – будничным тоном сказала Афина.
- Спасибо, - коротко поблагодарил ее Арес.
- Не думай, что я сделала это ради тебя, – прозвучал ответ, и Богиня мудрости растворилась в вспышке света.
Арес подошел к спящей Елене: ее лицо было умиротворенным, и его уже не искажала болезненная судорога.
- Бедняжка, – пробормотал Бог войны перед тем, как исчезнуть в синеватой вспышке, - столько натерпелась… но следующий раз надо будет как-то обойтись без помощи Афины…
Во время недолгого и неспокойного сна Зене приснилось, что Ева идет по дороге, все дальше и дальше, и не оборачивается, хотя Зена отчаянно зовет ее. С криком «Ева!» Зена проснулась: к ней тут же подбежала Габриэль:
- С тобой все в порядке? Тебе приснился кошмар?
- Да, мне приснилось, что Ева… что Ева уходит куда-то вдаль. Надо сейчас же идти к ней. Габи, захвати бинты и мазь! Надо будет снова смазать и перебинтовать ожоги.
- Хорошо, – кивнула сказительница.
Войдя в комнату дочери, Зена замерла на пороге, не веря своим глазам: освещенная лучами утреннего солнца Элен сидела на широком подоконнике и расчесывала длинные и густые волосы цвета вороного крыла, которые еще вчера были почти сожжены во время пожара. Ее одежда - короткая сиреневая туника и черный кожаный корсет – позволяла видеть, что на ней не было ни следа от ожогов, которые Зена собственными руками перебинтовывала: кожа была гладкая и шелковистая.
- Ева! Это невероятно! Ты совершенно здорова?! – спросила Зена, потрясенная увиденным.
- Доброе утро, мама! – улыбнулась Элен и, спрыгнув с подоконника, подошла к Зене. – Да, со мной все в порядке, и я чувствую себя просто замечательно.
Зена обняла дочь, все еще не в силах поверить в чудесное выздоровление:
- Но как это случилось? Это же что-то невероятное!
- Это тетя сделала, - ответила девушка.
- Какая тетя?
- Афина, она ведь папина сестра, то есть моя тетя.
- Афина?! – Зена озадаченно посмотрела на дочь - это было что-то невероятное: Богиня мудрости, которая всеми силами пыталась уничтожить Еву, неожиданно спасла ей жизнь.
- Она самая, - кивнула Элен, - я, конечно, не помню всех подробностей, так как была в каком-то полусне, но появились папа и Афина: они чем-то спорили, скандалили - я так поняла, это так принято общаться на Олимпе. А потом она подошла ко мне, и меня окутало какое-то теплое и светящее облако - сразу прошла вся боль, и я провалилась в глубокий сон.
- Не может быть… - прошептала Зена.
Элен с задором рассмеялась:
- Между прочим, мама, я тут подумала на счет твой идеи немного попутешествовать и считаю, что вполне могу устроить себе отпуск. Поговорю с Октавианом, думаю, он меня отпустит, и отправимся прямо сегодня. Как тебе?
Сегодняшнее утро преподносило один сюрприз за другим: еще не разобравшись в том, каким образом Арес смог уговорить Афину, ненавидящую ее дочь, исцелить ее, Зена с удивлением отметила, что Ева не только стала называть ее мамой, но неожиданно сама выразила желание отправиться путешествовать с ней и Габриэль – в возможность этого она уже почти не верила…
-Так что, мы едем?
- Конечно, Ева, мы поедем! Я так рада этому! – Зена едва сдерживала слезы счастья, снова обняв дочь.
- Только называй меня Элен, хорошо, мама? Я уже так привыкла…
- Хорошо, дорогая, я буду звать тебя Элен, если тебе так больше нравится. Имя не играет никакого значения: самое главное, что мы теперь вместе!
- Тогда я прикажу приготовить Красавчика, соберу вещи, и поговорю с Октавианом. Надеюсь, он не будет против.
- Не волнуйся, милая, я сама поговорю с ним, и обещаю, против он не будет.
- Ну, вот и замечательно, - Элен направилась к дверям, где столкнулась с входящей Габриэль. От неожиданности сказительница выронила корзинку с бинтами и разнообразными флаконами:
- Ева? Это ты? – пробормотала изумленная Габриэль,
- Да, это я, а что тебя так удивляет? – улыбнулась девушка, и и куда-то побежала по коридору.
- Зена! Она совершенно здорова! Словно не было этого взрыва и пожара! Как такое могло случиться? – подбежала к подруге сказительница.
- Это просто невероятно, Габриэль, но Арес каким-то образом уговорил Афину исцелить мою дочь. Ты можешь поверить в то, что Афина сама исцелила ее?
- Нет, не могу, - покачала головой Габриэль, - Афина всегда пыталась убить Еву, а с Аресом у нее отношения еще те… Чем он смог ее шантажировать?
- Ну, почему сразу шантажировать? – улыбнулась Зена, - Афина – богиня: с ней такое не проходит…
- Тогда, не знаю, – фыркнула Габриэль, – но Арес даже нормально попросить не может…
- Но в итоге Ева жива и здорова, - заметила Зена, – кроме того, она не только стала называть меня мамой, она сама захотела уехать с нами из Рима! Габи, она изменилась! Елена стала Евой, стала моей дочерью!
При этих словах Зена так светилась от счастья, что Габриэль постаралась оставить свой скепсис при себе и не расстраивать подругу. Она не верила, что Елена способна преобразиться: как не крути, это дочь Ареса…
- Я рада, что все так получилось, - сухо заметила сказительница.
- Сейчас мы пойдем и скажем об этом Октавиану, - заявила Зена, - Ева переживает, как он воспримет ее отъезд.
Октавиан обнаружился в собственных покоях: римский император выглядел неважно – последствия вчерашнего банкета были налицо.
- А, это ты, Зена, - пробормотал он, увидев Королеву воинов, - так мне что-то паршиво сегодня: видно надышался этим дымом от пороха.
- Пить надо меньше, – резко оборвала его Зена, - ты бы хоть поинтересовался, как себя чувствует твоя воспитанница…
- да, что с ней случится? - махнул рукой император, - чуть мне пол-Рима не высадила в воздух, от твоей дочери, Зена, одни проблемы…
- Я забираю Элен, и мы уезжаем прямо сегодня, - ответила Зена, брезгливо глядя на Октавиана: в кого же он превратился?!
- Скатертью дорога! - фыркнул император, - Хоть одной головной болью меньше – из-за нее сорваны переговоры, Ормузд обвиняет нас в покушении на его жизнь, и того гляди начнется война с Персией! Она вечно все портит!
- Это я-то все порчу?! – раздался возмущенный голос: Элен стояла в дверях, и ее глаза сверкали гневом. – У тебя ни стыда, ни совести, ни благодарности, Октавиан!
- Элен, пойдем, мы уже все обсудили, - мягко сказала дочери Зена, не желая продолжения надвигающегося скандала: зачем было портить такой хороший день? Но Елена не собиралась останавливаться:
- Кто занимается снабжением армии, кто разрабатывает стратегию битв и осад, кто подбирает талантливых полководцев? – в ее голосе звучали возмущение и обида, - И это не считая всех тех метательных орудий и кораблей, которые я разработала для армии! Наша армия стала непобедима, а ты смеешь бросать мне эти обвинения?! В то время, как сам закатываешь банкет за банкетом, и полупьяный решаешь, куда отправлять легионы!
- Тише, Элен, тише, - успокаивала ее Зена: она еще не видела свою дочь в ярости – неизвестно, чем все это могло закончиться. Вбежавшая Габриэль многозначительно поглядела на Зену, словно говоря: «И ты мне хочешь сказать, что Елена изменилась?»
- В половину войн мы ввязались из-за сорванных тобой мирных переговоров, - парировал Октавиан, - так что не надо преувеличивать свои заслуги! А сколько раз мне приходилось сглаживать твои выходки на приемах?!
- Неправда! – с жаром воскликнула Елена, – Когда ты болел, я сама провела переговоры с херусками, и мы заключили мир на очень выгодных для Рима условиях.
- О да, – саркастично рассмеялся Октавиан, который также входил в раж спора, - Прекрасно догадываюсь каким образом! У тебя в любовниках были все делегаты или только их предводитель?
- Октавиан, замолчи, или я за себя не ручаюсь! - воскликнула Зена.
- Что за чушь! Ты что свечку держал? - расхохоталась Елена. – Блондины из германских земель совершенно не в моем вкусе, ты же знаешь…
- О да, знаю я твои вкусы, - сыронизировал император, – я прекрасно помню, скольких полководцев мне пришлось сослать из-за тебя…
- По крайней мере, я всегда выбирала талантливых и сильных мужчин, настоящих героев, а ты спал по пьяни с последними шлюхами!
- Ну и ну! – едва не присвистнула Габриэль, качая головой, - Между прочим, Октавиан, каков воспитатель, такая и воспитанница. Тебе так не кажется?
- Я уезжаю, и ты об этом пожалеешь! – воскликнула Елена и, выходя, с силой хлопнула дверью – несколько фарфоровых ваз попадали с полок и вдребезги разбились.
- Ну, вот – сплошные убытки и проблемы! – заметил Октавиан, - а ведь эти вазы – уникальны, подарок китайского посольства.
Зена и Габриэль вышли молча и не оглядываясь.

По широкой Аппиевой дороге по направлению к морю двигалась небольшая группа, состоящая из трех всадниц.
- Лошадям надо отдохнуть, - сказала Зена, спрыгивая с Арго - ее примеру последовала Габриэль. Обе подруги пошли пешком, придерживая лошадей за повод, однако Елена оставалась в седле, развалившись на широкой спине вороного коня, словно на диване.
- Элен, ты не хочешь дать Красавчику отдохнуть? – поинтересовалась Габриэль, - Мы полдня ехали верхом.
Девушка пожала плечами:
- Для Красавчика это пустяки: он самый сильный и выносливый во всем Риме!
Габриэль скептически покачала головой, но, заметив это, Элен встрепенулась:
- Думаешь, я преувеличиваю? Устроим проверку – кто быстрее будет возле той рощи, что виднеется на горизонте! Тебе и твоей кобылке даю фору в сто шагов.
- Зачем все это? – Габриэль не испытывала ни малейшего желания скакать наперегонки, но девушка уже загорелась идеей.
- Элен, ты совсем не жалеешь лошадей, – вмешалась Зена.
- Уж в этом ты не можешь упрекнуть меня, мама, - улыбнулась ее дочь, - о Красавчике я забочусь более, чем о ком-либо еще. Так что, Габи, ты так утомилась за эти полдня, что уже совсем нет сил?
- Если ты так хочешь, поедем, – решительно заявила Габриэль, задетая последними словами Элен, - и никакой форы! Начинаем одновременно! Зена, дай команду!
- Вперед! – крикнула Зена.
Габриэль сорвалась в бешеный галлом, Красавчик заржал, готовый пуститься вскач. Но Елена резко натянула повод – конь взвился на дыбы.
- Аккуратно! – воскликнула Зена, испугавшись за дочь.
- Мама, не волнуйся! В скачке мы с Красавчиком единое целое, – Елена крепко держала узду, в то время как конь нетерпеливо перебирал копытами и фыркал, - Уже есть сто шагов! Встретимся возле рощи!
Элен сорвалась еще в более бешеный галоп, чем сказительница: Зена покачала головой – ну, что ж, пускай Елена побольше пообщается с Габриэль, они должны обязательно подружиться… Однако, какой-то внутренний голос говорил Зене, что Елена не так уж и изменилась, да и с Габриэль она вряд ли собирается дружить… Но Зена, которую не покидало отличное настроение после выздоровления дочери и ее решения покинуть Рим и отправиться с ними в Амфиполис, заглушала этот голос.
Зена шла небыстрым шагом, когда буквально возле нее вспыхнул синеватый свет и Бог войны объявился собственной персоной
- Давненько ты не появлялся, Арес, - пошутила Зена. Это был первый случай, когда у них, кажется, действительно не было никакого повода для скандала.
- А ты успела соскучиться? – в той же манере ответил Арес, идя рядом с Зеной.
- Не так, чтобы сильно, - Зена едва не рассмеялась: неужели, Арес ждал, что она ответит утвердительно на его вопрос?
- Поэтому, не дожидаясь, пока ты позовешь меня, я появляюсь по собственной инициативе, - Арес продолжал шутить, но в его голосе слышалось, что он действительно очень хотел, чтобы она позвала его.
- Как тебе удалось договориться с Афиной? Никогда не ожидала, что ты найдешь общий язык с сестрой, – поинтересовалась Зена.
- Я должен был сделать это, - серьезно ответил Арес, - Неужели ты думала, что я оставлю все это на милость судьбы, и буду ждать, сможет Элен выжить или нет? Ты считаешь, что я собираюсь сделать из нее воительницу в угоду моим интересам, и почему-то совершенно не думаешь, что это мой ребенок, и я забочусь о ней!
- Знаешь, Арес, мне всегда было сложно представить, что ты заботишься о ком-то еще, кроме себя…- Зена сказала то, что думала, не рассчитывая, что это резко заденет Ареса, однако очевидным было иное:
- А ты даешь мне возможность, хоть один маленький шанс? Считаешь меня бессердечным негодяем, при каждой встрече находишь, в чем обвинить меня, и приписываешь мне все самое худшее!
Зена пожала плечами:
- Ну, если я ошибаюсь…
Но Арес перебил ее:
- Поверь, я не собирался делать из Элен воительницу, просто она должна была научиться владеть оружием и уметь постоять за себя.
Зена улыбнулась:
- Если ты мне обещаешь, что не будешь навязывать ей судьбу воительницы, а дашь ей возможность идти своим путем, тогда…
Арес фыркнул:
- Своим путем? А ты не думаешь, что это и есть тот путь, который она выбрала сама? Октавиан не давал ей оружия, запретил обучать ее воинскому мастерству, но она все равно связала свою жизнь с войной – хотя она всего лишь разрабатывала стратегию битв, создавала чертежи боевых кораблей и занималась снабжением армии!
- Теперь все будет по-другому, она покинула Рим и решила поменять свою жизнь.
Арес расхохотался:
- Зена, откуда столько наивности? Может ты еще скажешь, что болтливая блондинка наставит ее на путь истинный и научит поклоняться этому проходимцу Элаю? Я даже не буду вмешиваться, Зена, так как Еленочка в силах сама заткнуть рот этой проповеднице Света.
Нет, с Аресом никогда не выходило спокойно поговорить – Зена ощущала, что он словно специально старается вывести ее из себя. Но она будет держать себя в руках:
- Если ты не будешь мешать, я и Габриэль позаботимся о том, что Елена откажется от всего того, к чему приобщилась в Риме.
- Не нравятся результаты воспитания в исполнении Октавиана? – иронично усмехнулся Арес, - Ты сама выбрала это! Предпочла скрывать от меня правду, устроить эту комедию со Светом и святыми архангелами…
- Не забывай, что это был Олимп, который преследовал меня и моего ребенка, и вынудил решиться на крайние меры, а 25 лет в ледяной пещере – твоих рук дело…
- Интересно, в который раз ты обвиняешь меня в этом? – мрачно сказал Арес.
- Ты сам поднял эту тему, – холодно заметила Зена.
Какое-то время они шли молча. Арес первым нарушил молчание:
- Давай забудем этот эпизод с пещерой и будем жить настоящим и будущим!
- Почему ты говоришь мы? У нас разные пути и нет ничего общего…
- Ну да, конечно, совершенно ничего… - иронично усмехнулся Арес, – однако, постарайся привыкнуть к обратному…
Бог войны неожиданно исчез в синеватой вспышке, даже не попрощавшись: «Такой же, как и всегда,» - буркнула Зена. Оседлав Арго, она быстро поскакала вперед.
Габриэль и Элен ждали ее возле рощи, о чем–то мирно беседуя «Конечно, они подружатся…» - успокоила себя Зена. Когда она подъехала ближе, до нее донеслись слова Габриэль:
- … и таким образом я стала королевой амазонок.
- Габи, ты рассказывала Элен про амазонок? – с улыбкой поинтересовалась Зена.
Сказительница кивнула, Элен заметила:
- С этими амазонками тоска зеленая! Я, конечно, понимаю - у всех свои вкусы, но я предпочитаю общество легионеров.
- Кто бы сомневался, - хмыкнула Габриэль.
Зена решила прервать то, что могло привести к очередному обострению таких хрупких мирных отношений между ее лучшей подругой и дочерью:
- Так, кто выиграл скачки?
- Ничья, - ответила Габриэль.
- Учитывая фору в сто шагов, - не преминула заметить Элен.
Три всадницы поехали дальше.
- Между прочим, куда мы едем, мама? – поинтересовалась Елена.
- В Амфиполис - повидать твою бабушку.
- Эх, сколько у меня теперь родни, – присвистнула девушка, - и так целый Олимп, а тут еще и бабуля в Амфиполисе. Мы уложимся в месяц?
- В смысле? - не поняла Зена.
- Я не могу прохлаждаться больше месяца, мне надо будет вернуться в Рим – Октавиану без меня не справиться со всеми делами...
- Ты хочешь вернуться к нему после всего того, что произошло сегодня утром, - удивленно поинтересовалась Габриэль.
- Так мы с ним частенько скандалим, - рассмеялась Элен, – и это была еще обычная перебранка. Самый большой скандал у нас с ним был, когда я сбежала из дома. Мне тогда было еще только шестнадцать…
- Ты сбегала от Октавиана? Он плохо обращался с тобой? – воскликнула Зена.
- Нет, просто мне захотелось попутешествовать в приятной компании.
- Не удивлюсь, если ты сбежала с каким-то легионером, – слегка иронично заметила Габриэль.
- Габи! – резко оборвала ее Зена.
- Не с одним, а с семью центуриями. – ответила Элен, - у нас тогда взбунтовалась Лютеция - городок такой в Галлии, - Октавиан послал войско для ее усмирения, и я решила присоединиться. Понятно, что он был против, и мне пришлось организовать это все тайно, попросту говоря сбежать. Но я была такая неопытная – села на какую-то кобылку, которая захромала спустя несколько часов, я потом уже захромала я, так как от долгой ходьбы новые сапоги жутко натерли мне ноги…
- И тебе пришлось вернуться? – спросила Зена.
- Нет, конечно! – улыбнулась Элен. – я довожу до конца все мои планы, и никогда не останавливаюсь на полдороге. Но тут мне, конечно, помог Фемистокл, командующий войском. Между прочим, как и ты, мама, он был родом из Фракии.
- Он бы хорошо сделал, если бы отправил тебя домой, - заметила Габриэль.
- Может, и мне стоило отправить тебя домой в свое время? – пошутила Зена, обращаясь к подруге.
- Золотые слова, мама, - рассмеялась Елена, - А Фемистокл был таким предупредительным – дал мне боевого коня, удобные сапоги, и предложил поселиться в его шатре.
- У него в шатре? – воскликнула Габриэль.
- А где ты считаешь, я должна была спать? – удивилась Элен, – На земле под открытым небом как легионеры? Фемистокл любил удобную, если не сказать роскошную жизнь - вез в обозе кучу вещей: мебель из красного дерева, серебряную посуду, меховые одеяла и шелковое постельное белье. Моя жизнь почти ничем не отличалась от той во дворце, а еще мне каждые день подавали свежие фрукты – он заботился даже о таких мелочах. Я, конечно, постаралась отблагодарить его.
- Могу представить как, - процедила Габриэль, но Елена, погрузившись в воспоминания, не обращала на нее внимания:
- Я составила план осады города, распределила войска и орудия, и посоветовала перекрыть реку, которая снабжала их водой. Мы бы взяли Лютецию через несколько дней, если бы он хоть немного слушал меня! Хоть немного!
- Значит, он не последовал твоим советам, – задумчиво заметила Зена.
- И себе же во вред! – воскликнула Элен, - мы застряли под Лютецией, каждый день при атаках гибли легионеры. У нас не хватало более ресурсов, и он послал за подкреплением. И тогда заявился видите ли его величество сам император… - в голосе Элен прозвучали презрительные нотки.
- И обнаружил тебя? – спросила Зена.
- Заявился с идеей пойти на уступки и подписать мирный договор с Лютецией! И это вместо того, чтобы привести подмогу, как просил его Фемистокл! При все том, что он заботился обо мне все эти годы, и я ему очень благодарна, он, честно говоря, - идиот…
- А Фемистокл, значит, хорош? – хмыкнула Габриэль, которой не понравилось, что за желание мира и прекращения гибели людей Элен обозвала Октавиана идиотом.
-Тоже глупец! Надо было послушать моих советов! - заметила девушка, - но Октавиан поступил с ним слишком жестоко – за одну единственную неудачу сослал его неизвестно куда.
- Наверно, потому что обнаружил тебя в его шатре… - предположила Габриэль, вспомнив, как поступал Октавиан со всеми кавалерами Элен.
- Октавиан завалился спозаранку, разбудил меня, очень удивился и стал допытываться, каким образом я тут оказалась и что я делаю, - продолжала рассказ Элен, - я ответила, что сплю, и чтобы вот так вот будить спозаранку – это свинство. А потом он принялся обвинять Фемистокла в чем только мог, хотя его единственный недочет был в том, что он отказался последовать моему плану…. А ведь было еще не поздно! Я сказала Октавиану, чтоб он дал мне своих преторианцев: мы бы быстренько перекрыли реку, и Лютеция была бы наша. А он то отказывался разговаривать со мной, то скандалил и требовал, чтобы я пообещала ему никогла более не предпринимать ничего подобного. Отослал Фемистокла, и в конце-концов подписал мирный договор с Лютецией. Позор, одним словом!
- Я не думаю, что тебе следует возвращаться к Октавиану, - мягко, но решительно заметила Зена, - это не принесет ничего хорошего. Тебе надо посмотреть мир и понять жизнь, ведь, будучи в Риме, ты смотришь на земли, как на то, что надо завоевать для Рима, а на людей – как на тех, кого надо подчинить Риму. Тебе надо познакомиться с настоящей жизнью и настоящими людьми. И тогда ты поймешь, что все имеют право быть свободными и отстаивать свою свободу, и ты больше не будешь говорить, что мирное соглашение – это позор.
Элен пожала плечами – она не спорила, но Габриэль могла поклясться, что дочь Ареса совершенно не воспринимала эти слова, оставаясь при своем мнении….
Солнце начинало садиться, и Зена предложила сделать привал на берегу озера.
- Я сейчас разведу костер и наловлю нам рыбы, - объяснила она, - а ты, Элен, сходи с Габриэль за хворостом.
- С Габриэль? – уточнила Элен, видимо, не особо довольная такой компанией.
-Да, с Габриэль, – ответила Зена, возлагая большие надежды на то, что общение с Габриэль сможет изменить Элен так же, как в свое время изменило ее.
Сложив несколько найденных веток, Зена достала кремень, чтобы высечь огонь, однако ветки вспыхнули сами собой: Зена подняла голову – перед ней стоял Арес, который и зажег костер.
- Не будешь злиться, что я тебе немного помог с огнем, - улыбаясь, спросил он.
- Что за привычка, неожиданно исчезать и снова появляться?! - заметила Зена.
- Мне тогда надо было покинуть тебя, - объяснил Арес, - срочные дела с некоторыми полководцами. А ты расстроилась, что я так неожиданно исчез?
- Сейчас ты появился, чтобы спросить меня об этом? – усмехнулась Зена.
- Я не хочу больше спорить с тобой, - сказал Арес, садясь почти вплотную к ней, - Зачем вспоминать старые обиды?
- Хорошо, не будем, - хмыкнула Зена, - у нас есть темы для мирного разговора?
- Не обязательно вести долгие разговоры… - Арес обнял ее и развернул к себе, Зена ухмыльнулась:
- Во-первых, я тебе уже сказала ни на что не рассчитывать, а во-вторых – у меня много дел, - она постаралась освободиться из его объятий, но он не отпускал ее на этот раз:
- Наловить рыбы и сварить уху? Такая отговорка не сработает…
- Какая отговорка?! – возмутилась Зена. – я тебе прямо говорю, что тебе не на что рассчитывать! Повторить еще раз?
Но Арес, видно, не слышал ее: кончиками пальцев он коснулся ее щеки, поправил прядку волос, упавшую на лицо, затем его пальцы скользнули по ее шее и плечам.
- Я всегда рядом с тобой, - прошептал он, – в любой момент… чувствуешь ты мое присутствие или нет, я все равно рядом… тебе стоит только позвать…
- А когда битвы и атаки, на которых ты так любишь присутствовать, ты тоже рядом? – иронично переспросила Зена.
- Когда позовешь меня, я отменю что-угодно, даже сборы богов на Олимпе…- ответил Арес.
Зена рассмеялась:
- Не думаю, что эти сборы на Олимпе имеют для тебя особое значение. Особенно сейчас, когда там командует Афина.
Арес улыбнулся:
- Значит договорились! До встречи!
- Ни о чем мы не договаривались! – воскликнула Зена, но бог Войны уже исчез в синей вспышке.
Она так и не наловила рыбы – сидела возле костра, пристально вглядываясь в языки пламени: они танцевали какой-то загадочный танец.
- Рыбу есть не будем, у нас сегодня свинина! – послышался звонкий голос Элен.
Зена обернулась: Габи несла хворост, в то время как поклажей Элен был небольшой кабанчик, в боку которого по самую рукоятку торчал ее кинжал.
- Откуда это? - спросила дочь Зена.
- В лесу жил, – ответила девушка, - я увидела его, и подумала что свинина нам весьма пригодится. Сейчас поджарим, и будет замечательный ужин.
- Я смотрю, рыбы ты не наловила, - заметила удивленная Габриэль.
- Вот и хорошо, - вмешалась Элен, - а чтобы мы делали и с рыбой и с мясом? Мы же не можем отложить в запас, при таких жарких днях все быстро портится.
Втроем путешественницы стали разделывать кабана. Элен была в прекрасном настроении:
- Я люблю пикники на природе: после каждой охоты мы поджаривали то, что поймали! Все-таки были свои плюсы в том времени, когда я жила на вилле. После переезда в Рим у меня уже не было столько свободного времени. Между прочим, нам надо поторопиться, так как скоро темнеет, еще надо найти, где ночевать.
- Элен, мы будет ночевать здесь, – объяснила Габриэль.
- Здесь?! – лицо Элен отображало искреннее удивление, - Прямо на земле?!
- Ну, не прямо, - улыбнулась Зена, - есть матрасы и одеяла: они в седельной сумке Габриэль.
- Мы всегда так путешествуем, – заметила сказительница, - я тебе покажу, как подогнуть одеяло, чтобы не замерзнуть…
- Что-то эта бездомная скитальческая жизнь нравится мне все меньше и меньше…- процедила явно разочарованная Элен. Зена поморщилась, услышав эти характеристики.
- Один раз еще сойдет, - продолжала девушка, – представим это в качестве затянувшегося пикника, но завтра будем ночевать на постоялом дворе и не меньше. Без крыши над головой путешествуют либо нищие, либо сброд какой-то.
- Не суди все так категорически, – заметила Зена дочери, пытаясь не показать своего возмущения.
Тем не менее, с наступлением темноты Елену быстро сморил сон, и она перестала возмущаться. Габриэль достала матрасы и одеяла, и устроила для Элен постель недалеко от костра: «мы его затушим, но тепло от углей будет согревать тебя,» - объяснила она. Элен ничего не ответила, и, завернувшись в одеяло, быстро заснула.
Зена и Габриэль продолжали сидеть возле костра. Правда, разговор не шел, и они молчали…
- Давай затушим костер, уже пора ложиться, – наконец сказала Габриэль.
Габриэль заснула, однако, у Зены не было сна ни в одном глазу. Она смотрела на блестящие, словно алмазы, звезды, которые образовывали причудливые созвездия, затем поднялась и пошла к озеру. Скинув сапоги, она ступала босыми ногами по прогретому за день песку, который хранил еще тепло.
- Я знал, что ты придешь, – раздался голос. Зена не оборачивалась, так как прекрасно знала, что это был Арес, который появился в своей привычной синеватой вспышке.
- Мне просто не спится, - ответила она.
- Понимаю, - усмехнулся он, подходя к ней, - ты хотела искупаться в озере?
- Нет, просто посидеть на берегу.
Арес щелкнул пальцами, и на беловатом в свете луны песке возникло широкое узорчатое покрывало с подушками.
- Так будет удобней…
- Я могу сидеть и просто на песке, – заметила Зена, усаживаясь возле самой кромки темной воды.
- Как хочешь.
Покрывало и подушки исчезли, Арес присел рядом с ней…