Когда она вошла в свой шатер, свиток, оставленный незнакомцем, уже лежал на столе. Прежде, чем отправиться к себе, воительница должна была поздравить своих солдат с победой, и это отняло у нее достаточно много времени. Между тем, пергамент уже покоился на ее столе, солнце преодолело три четверти пути от холмов до гор, и ее армия одержала новую победу в нескончаемой череде войн. В этом не было ничего нового. Просто повседневность, называемая жизнью.
Отодвинув ткань перегородки, она направилась к столу, на ходу снимая латы и сбрасывая их на пол. Свечи играли причудливыми фигурками, повинуясь легкому ветерку от летящей одежды. Габриель сделала глубокий вдох, взглянула на свою постель, накрытую несколькими шкурами пятнистых животных, и снова перевела глаза на стол. Мысленно развернув свиток, она нашла там длинный трактат о любви, рекомендации о милосердии, мольбы о помощи… Она все внимательнее всматривалась в слова, начертанные на пергаменте, и они все более становились реальными. Там были молитвы каких-то древних жрецов неизвестных ей культов, предсказания будущего… По сути все сводилось к смерти – в той или иной ее форме, она присутствовала сейчас во всем, о чем только могла подумать Габриель.
Наконец, воительница села за стол и протянула руку к свитку – чего она не могла предвидеть? Пожалуй, все возможные варианты уже были рассмотрены, и теперь только оставалось узнать, какой из них оказался верен на этот раз. Развернув пергамент, женщина еще несколько мгновений шарила взглядом по мягким стенам своего жилища, силясь избавиться от назойливых образов последней битвы. Когда же смысл написанного вплыл ей в разум, она уже не могла думать ни о чем другом. Ни о чем, кроме Евы.
Как же давно они не виделись. Габриель постаралась припомнить, когда произошла последняя их встреча – и это было где-то между потопом в Индии и единственной проигранной ее армией битвой. Если исчислять в годах, то получалась неопределенная цифра 5 – может быть, чуть больше, но точность сейчас была ни к чему. Габриель помнила, что произошло во время их последней встречи: Ева вышла замуж. Ее избранником стал какой-то молодой полководец весьма странной наружности, и Габриель не могла поручиться за справедливость своего к нему отношения,- но он ей определенно не нравился. Было в нем что-то, чего она не могла понять, но очень сильно чувствовала. Воин был среднего роста, с ярко выраженной восточной внешностью –смуглой кожей, узкими глубоко посаженными глазами и взглядом исподлобья. Если бы можно было уговорить Еву не делать такой шаг, Габриель обязательно воспользовалась бы каждой возможностью. Не зависимо от ее цены. Но, вероятно, единственным человеком, который мог бы разубедить дочь Зены в чем-либо, была сама Зена. И она была мертва - не приходила в видениях, не снилась… Она практически сразу исчезла, пообещав никогда не оставлять подругу – оставила как раз тогда, когда нужна ыла больше всего: после своей смерти. И теперь уже долгое время ничто не напоминало о ее существовании.
Габриель все еще держала перед собой развернутый пергамент, едва ли вникая в то, что пыталась перечитать по третьему разу. Ева просила о помощи – и это было странно само по себе. Сложно представить, что должно для этого случиться…
Итак, она оказалась права – этот Чанис, Чавис… Имени она уже не помнила, но оно и не умело уже никакого значения – никто не использовал его, ибо никто не видел его обладателя… Муж Евы решил устроить конец света – и методично двигался к своей цели. Сил Евы было теперь недостаточно даже для защиты самой себя – судя по письму, она медленно умирала: сама не зная, от чего это происходит. За два гуда замужества у Евы появилось трое детей, двум из них ее муж приходился отцом. Затем исчез супруг, и вслед за ним – его дети. У Евы осталась дочь Мидина, младшая в семье, и зачатая от бога.
По примерным подсчетам Габби, девочке сейчас должно было быть уже около 3-4 лет, хотя она не могла поручиться, насколько быстро происходит взросление детей – полубогов. А если вспомнить, что и сама Ева могла быть полубогиней, подобные рассуждения полностью утрачивали всякий смысл – Мидина могла быть обычным ребенком, или же гремучей смесью крови и религий.
Окончательно погрузившись в мысли, Габриель вдруг почувствовала чье-то присутствие. Она нехотя обернулась, но никого не увидела.
- Не слишком ли рано для утех?- ее голос был несколько раздраженным, хоть и припудренным некой загадочностью.
- Смотря какие утехи будут предложены,- послышался хрипловатый голос откуда-то со стороны входа.
Смутная фигура вышла на свет и Габриель поняла, что это был не Арес. Перед ней стоял царь Вардос, в парадно-выходной одежде, что еще больше удивило женщину – к чему весь этот маскарад, ведь в ее шатре оценить все равно некому. Между тем, такой наряд означал также, что царь прибыл со своей охраной и традиционной свитой – с той лишь разницей, что весь этот пестрый двор был, видимо, оставлен на улице – что ж, и на том спасибо. Менее всего воительнице сейчас хотелось бы терпеть очередную церемонию, тогда как даже элементарное общение с этим надменным стариком в ее планы на сегодня не входило.
- Почему вы не в замке? Разве мое сообщение не прилетело к вам с обеденным голубем?
- Да, я знаю, чего ты опасаешься, девочка,- он по-отечески наклонил голову, всем своим видом выказывая возрастное превосходство над собеседницей.
- Имей уважение к моим морщинам, Вардос,- печально проговорила Габриель.- Я давно уже не девочка.
- Твои воины подвели не только тебя, но и меня. Сегодня. Я ожидал, что враг будет полностью разгромлен, а вместо этого получил смутный клочок бумаги с отчетом о полном провале.
Светловолосая женщина поморщилась, немного наклонила голову, как того требовало общение с монаршими особами, все еще не способная успокоиться – наглость Вардоса никогда не знала границ, и сегодняшний день не стал исключением. Наконец, осознав, что в общем-то царь прав, Габриель медленно выдавила:
- Они никуда от нас не уйдут. Мы разгромили практически полный состав их профессиональной армии. И единственное, чем они еще в силах нам угрожать, это стадо аматеров, едва способных отличить лук от арбалета,- она отвернулась, бросая взгляд на развернутый по столу свиток Евы.
- У меня тоже есть армия…- Вардос не успел закончить фразу – женщина перебила его на полуслове.
- …Ты называешь это армией? Несколько сотен мальцов с чуть ли не ангельскими крылышками за плечами? Они не переживут и первой битвы, а после второй – пустятся наутек. И это армия?- воительница все больше злилась, кровь бурлила в ней, еще не успокоившись после боя.
- …и у меня есть лазутчики,- невозмутимо продолжал Вардос.- Мне доподлинно известно, что несколько сотен вражеских солдат, которых твои солдаты почему-то пощадили, укрылись в храме. И теперь это действительно может стать проблемой: если храм превратят в военное укрепление, оно сможет продержаться в осаде несколько лет. Мы не сможем продвинуться дальше, оставив за спиной такой капкан, и не сможем его уничтожить. Это ты называешь практически полным разгромом?
Неожиданно Габриель схватила с пола шакрам и, толкнув Вардоса к деревянной перекладине возле стола, приставила острие оружия ему к горлу. Старик не стал дергаться, довольно скалясь и все еще посматривая на вход в шатер.
- Один мой звук, и солдаты, которых ты называешь мальцами, окажутся внутри, освободят своего правителя и скорее всего успеют убить нападчицу даже раньше, чем я смогу решить, пощадить ли тебя,- он перехватил дыхание, потому что рука женщины сжала горло сильнее – шакрам медленно вошел в верхний слой кожи на царской шее, откуда тоненько засочилась красная кровь.
- Раньше, чем они войдут сюда, их пригвоздят к земле несколько десятков лучников,- Габриель произносила слова медленно, будто бы стараясь попасть в такт доносящемуся снаружи тренировочному шагу солдат.- То, что я работаю на тебя, ничего не означает – потому что в определенный момент желание поделиться с людьми верой в единого бога… Это желание может иссякнуть под давлением твоего желания обогатиться,- она отступила на шаг, и собеседник, хватаясь за рану на шее, закашлялся.- Все лишь царапина,- женщина улыбнулась.

Добавлено (2006-08-31, 1:42 Pm)
---------------------------------------------
Царь смерил женщину взглядом и, как ни в чем не бывало, заговорил:
- Я думаю, имеет смысл догнать беглецов.
- Судя по расстоянию,- Габриель посмотрела на карту местности, висящую на стене.- Они уже там. Кроме того, у них не осталось тяжелых орудий, и это также обеспечило им скорость передвижения,- она снова повернулась к Вардосу.- Даже при самом неудачном для них раскладе, они уже в стенах храма.
- Значит, нам нужно его уничтожить?- голос его звучал скорее как вопрос.
- Это чужая для меня земля. И уже теперь ты хочешь, чтобы я начла уничтожать здешние храмы?- воительница не была удивлена, но и соглашаться не торопилась.
- Какое бы решение ты не приняла,- правитель наклонился к ней и шепнул на ухо.- Я верю, что оно будет правильным для нашего дела,- с этими словами он направился к выходу, оставляя сказительницу в глубоких размышлениях.

5

Решение Габриель приняла быстро: также, как делала все остальное. Ее армия понесла потери во время последней битвы, и силы воинов были на исходе. Им нужно было что-то, что поддержало бы их боевой дух.
После короткого разговора с одним из ее военачальников, женщина отправила к храму несколько отрядов, каждый из которых должен был страховать остальные. Таким образом, в случае непредвиденных обстоятельств можно было отделаться незначительными потерями. Помимо этого, Меникус подсказал Габриель замечательный способ взбодрить солдат – и это показалось единственно правильным вариантом развития событий: армии дозволялось захватить храм со всеми вытекающими последствиями. Каждый имел право на равновеликую добычу: золото, коней и рабов, которых он мог продать или оставить себе. Этого должно было хватить на несколько недель – по крайней мере Габриель надеялась, что так и будет.
И в то время, как армия мира и гармонии громила храм неизвестных им богов, Габриель была почетной гостьей на торжественном обеде у царя Вардоса. Пожалуй, ее богатому наряду могли сейчас позавидовать самые знатные люди этих мест: женщина появилась, немного позднее назначенного времени, застыв на входе черной стройной статуей. Светло-рыжие волосы с проседью беспорядочно ниспадали по темному струящемуся платью, изящно обвивая сияющее ожерелье на шее. Позади воительницы показалась ее охрана: два солдата ее армии, которые более других заслужили доверия в боях.
Поднимая бокал вина, женщина мысленно пожелала своим солдатам удачи – по ее примерным расчетам они должны были в это время начинать атаку. И она не ошибалась – стены храма были разрушены еще до того, как Вардос объявил о своей предстоящей свадьбе. Габриель недоверчиво посмотрела на старика и улыбнулась. Он не заметил ни ее лица, ни шепота, который разнесся по залу: ни один из приглашенных до последнего не знал о причине торжества. Вардос красочно описал свою невесту, приписывая ей лицо ангела и характер львицы. Но самой ее так никто и не увидел. Ближе к утру неугомонный правитель пригласил избранных своих гостей на охоту, где празднество должно было продолжиться.
И когда Габриель, уже переодетая для прогулки верхом, взобралась на лошадь, один из ее солдат ударил другого ножом – они не смогли поделить рабынь. Оба претендовали на то, что им нужна одна и та же женщина. Не дожидаясь дальнейшего развития событий, Меникус приказал казнить обоих: их привязали за ноги к диким лошадям и отпустили тех на волю. Рабыню он забрал себе, решив вдоволь позабавиться с ней, а потом подарить ее своей военачальнице.
На восходе армия тронулась в обратный путь, а Габриель отправилась на охоту с царем Вардосом и его свитой. Уличив момент, когда царь отвлекся светской беседой со своим сыном, сказительница свернула с тропы и направилась к реке. Ее начинали терзать сомнения и боль – по всему телу разливались судороги, и женщина не в силах была их более скрывать. Спешившись, она наклонилась над водой и посмотрела на свое отражение: на лбу и вокруг глаз уже хорошо были заметны глубокие морщины, глаза болезненно краснели из-под густых ресниц, и… Она тронула воду, не желая верить тому, что видела: из ее носа медленно текла кровь. Смахнув ее рукой, Габриель зачерпнула воду и плеснула в лицо – голова кружилась.
- Арес,- тихо позвала она бога войны.
В глазах начало мутнеть, и, будто чувствуя что-то неладное, громко заржала Квита. Все еще пытаясь зачерпнуть больше воды, воительница прошептала:
- Арес…
За спиной послышались шаги. Она обернулась на звук, но ничего не увидела: если здесь кто-нибудь был, он искусно прятался. Прямо над ухом Габриель услышала знакомый голос:
- Это яд,- бог войны появился прямо перед ней.
- Я знаю,- бард сделала глубокий вдох.- Он был в вине. В каждом кубке, начиная с пятого,- она закрыла глаза.
- Тогда в чем проблема?- Арес широко улыбнулся.
- В тебе,- она посмотрела на него, пытаясь встать на ноги.- Ты у меня внутри, и яд убивает тебя,- она снова плеснула себе в лицо водой.
К тому времени, как Арес знал, что через несколько месяцев может стать отцом, а яд из организма Габриель исчез без следа, солнце начинало пробиваться сквозь утреннюю дымку. Армия света приближалась к своему лагерю, ведя за собой несколько сотен рабов, многие из которых, к великой радости завоевателей, были женского пола. Солдаты двигались быстро, надеясь уже через несколько часов доложить Габриель о полном разгроме неприятеля. И лишь Меникус был мрачен: он тоскливо смотрел на женщину, привязанную к седлу его лошади, смотрел на уже уставших плакать девушек, которых они захватили в храме, смотрел на хищные оскалы рядовых, готовых убить друг друга за лишний кусок золота… Смотрел и не понимал: где здесь светлая любовь?
Его размышления были прерваны громким криком. Он обернулся на звук и увидел, что один из рабов предпринял попытку сбежать, за что его тут же решили наказать. Военачальник посмотрел на солнце – оно робко выглядывало над кронами самых дальних деревьев, еще не грея землю, но уже настойчиво заявляя о своем существовании. Приказав двигаться дальше, он вдруг подумал о Габриель. И о той Зене, которая когда-то жила и, возможно, бывала в этих землях. Она в какой-то мере изменила мир, который теперь достался и ему тоже. Меникус отчетливо почувствовал жгучее желание что-то изменить, но так и не понял, что и за-чем…

6

Когда ее армия вернулась с победой, Габриель все еще лежала на своей постели. Она молча смотрела в потолок, стараясь дышать как можно медленнее. Стоило ли говорить Аресу о ребенке? Она еще не была уверена в ответе, но понимала, что не готова умереть из-за него. Яд не был для нее смертелен – воительница приучила свой организм к подобным отравам, и они доставляли ей не больше хлопот, чем обычное переедание. Но когда внутри нее оказалась незапланированная жизнь, сказительница стала уязвимой: та часть Ареса, сердце которой билось сейчас внутри Габриель, к яду приучена не была и воспринимала его как возможную свою смерть. И таким образом, вместе с еще не родившимся малышом могла умереть и сама женщина.
Она поняла это, когда было уже поздно: вместо привычной слабости, воительница ощутила бегущие по всему телу судороги, и в этот момент осознала, что произошло нечто непредвиденное.
Слово материнство сказительницу не пугало. Но ее пугало все, что было рядом с ней: армия, война, бог и смерть. Эти четыре понятия долгое время уживались в ней, и теперь вдруг начали раздирать на мелкие кусочки.
- Ты давно знала?- послышался голос Ареса, и через секунду появился сам Арес.
- Ты бог, ты и ответь,- женщина лениво повернула голову, не поднимаясь с подушки.
- Ты прекрасно знаешь, что это не моя территория. Здесь я бессилен,- он пожал плечами.
Габриель хотела еще что-то сказать, но в этот момент у входа в шатер возник Меникус. Он не мог видеть греческого бога войны, поскольку тот был зрим лишь для воительницы. Но военачальник отчетливо понял, что внутри есть кто-то еще: он подозрительно осмотрелся, и, не заметив ничего опасного, вошел внутрь.
- Я с добрыми вестями,- он поклонился и поднял руку в знак уважения.
Женщина медленно поднялась с кровати и кивнула ему. Он приблизился еще.
- Я рада это слышать. Но даже более меня волнуют солдаты: они…
- … закончили делить добычу на рассвете,- подхватил мужчина.- Мы захватили много рабов, Габриель. И чтобы избежать напряжения внутри лагеря, оставили их временно у царя Вардоса в казематах.
- Временно?- Габриель изогнула бровь.
- Пока не прибудут торговцы, которым их можно будет продать. Кроме того, я…- он замолчал под пристальным взглядом воительницы.- Я хотел бы подарить вам одну рабыню. Она сильна и вынослива,- она поднял глаза кверху, как бы стараясь показать, насколько хороша эта рабыня.
- И где же она?
- Там же. В казематах,- он махнул рукой в сторону выхода из шатра.

Добавлено (2006-09-09, 7:39 Pm)
---------------------------------------------
7

- Ты все еще не хочешь ничего мне объяснить?- голос послышался как будто над самым ухом, но рядом никого не было.
- Арес, ты решил меня свести с ума? Не выйдет, я уже и так сумасшедшая,- Габриель прокрутилась вокруг своей оси и зашагала дальше. Кто-то невидимый схватил ее за руку:
- Куда ты собираешься?
- К Вардосу.
- Он же отравил тебя и…
- И кого, Арес? Твоего ребенка? Не лелей надежду, ты его не увидишь,- она отмахнулась, пытаясь сделать еще один шаг, но бог войны возник прямо перед ней.- Может, отойдешь?
- Может, ответишь на мой вопрос?
- Какой из них?- женщина раздраженно поджала губы, припоминая все вопросы Ареса, на которые она не ответила за последнее время. Их было слишком много, даже чтобы просто подумать об ответах.
Арес между тем не собирался отпускать Габриель во дворец, всеми силами заговаривая ей зубы. В какой-то момент военачальнице это явно надоело и она громко крикнула:
- Стрела!
Арес отвлекся, резко пригнувшись. А потом рассмеялся от самой ситуации: какой смысл уворачиваться от стрел, если ты – бог? Какой смысл об этих стрелах предупреждать – бога? Он посмотрел в ту сторону, куда только что убежала Габриель, злобно хлопнул в ладоши и растворился в воздухе.
- Дура…- послышалось шипение, но ее уже никто не услышал.
Габриель не понимала и по сути не могла понять, что происходило с Аресом: он не был настолько дураком или сентиментальным – или еще сентиментальным дураком – но собственно, какая разница? – он таким не был, и не мог таким стать по определению. И та забота, с которой греческий бог войны уже третий день не подпускал ее к замку царя Вардоса, начинала настораживать.
Она миновала ворота и, пройдя по широкому светлому коридору, оказалась перед входом в тронный зал. Женщина на секунду помедлила, а затем резким движением перешагнула порог и оказалась внутри. Царь сидел, как будто не замечая ее присутствия – глядел куда-то вдаль, глаза едва приоткрыты, и Габриель вдруг почудилось, что он так и уснул: сидя на троне. Она подошла на несколько шагов и только тут заметила, что Вардос не дышал. Сказительница не поверила сама себе, но царь был мертв. И никого вокруг – она бы заметила чье-либо присутствие.
На полу рядом с царем валялся окровавленный меч, и меч этот привлек еще больше внимания Габриель, чем даже мертвый правитель страны. Рукоятка была усыпана драгоценными камнями, а на самом лезвии чернел странный символ. Меч был большим и, как ни странно, тяжелым. Тот, кто владел им раньше, вероятно, был огромен.
Странная мысль промелькнула в голове у сказительницы: где-то она этот меч уже видела. Пожалуй, таким оружием вполне мог бы владеть бог, греческий олимпиец, если бы только они не были сейчас в небытии.
Мог ли это быть не-греческий меч? Да и почему она решила, что здесь, вдалеке от Греции, все должно быть именно греческим? Недоброе предчувствие ныло в груди, и Габриель поспешила туда, куда, собственно, и пришла: в подземелья дворца.
Если Вардоса до сих пор не признали мертвым, значит, его скорее всего еще нескоро найдут. А лишнее внимание сказительнице сейчас было ненужно – в конце концов, она так и смогла объяснить, почему во время охоты вдруг исчезла и почему сразу после ее исчезновения в лесу на кортеж правителя напали.

8

Спустившись по винтовой лестнице, Габриель поздоровалась с охранником и прошла внутрь тюремных катакомб. Она медленно просмотрела по сторонам, пытаясь найти какие-то признаки тех самых рабов, о которых ей докладывал Меникус. Но здесь было совсем тихо, как будто подземелье было совершенно пустым. Пройдя немного вперед, женщина остановилась, всматриваясь в пол – там было что-то нарисовано, но в тусклом свете она никак не могла различить, что именно. За спиной послышался скрип двери: вошел один из стражников, впустивших ее сюда.
- А где … все?- поинтересовалась военачальница, не поворачивая голову в сторону вошедшего.
- Все, госпожа?
- Те, кто должен здесь быть,- она наконец присела на корточки и начала рассматривать изображение на полу – на пыльной поверхности был нацарапан круг, внутри еще один, поменьше, а внутри – волнистая черта. Это изображение было похоже… Габриель осеклась от собственной мысли: похоже на ее собственный шакрам с символом инь-янь.
- Если вы имеете в виду рабов, привезенных армией света, то сегодня на рассвете их забрали торговцы,- стражник выглядел удивленным.- Разве вы не знали?
- Что?.. А, да, нет…- она запнулась, сделала паузу и начала фразу сначала.- Кто приказал их продать?
- Царь,- стражник проговорил это слово с легким оттенком гордости, как будто Вардос смог бы его услышать и порадоваться тому уважению, которое ему оказывали даже заочно.
- Откуда были эти торговцы?
Стражник пожал плечами – он и в правду мог не знать. А между тем, казематы были абсолютно пусты, и что самое забавное – царь был также абсолютно мертв – спросить его о чем-либо не представлялось возможным. Габриель молча вышла.
Сложив руки на груди, она направилась в сторону тронного зала, чтобы наконец оповестить всех о смерти царя. Но дойти не успела.
- Аресссс,- протянула она, чувствуя знакомый запах назойливых неприятностей.
- Ты опять зовешь меня?
- Скорее использую твое имя как ругательство,- она улыбнулась, и в этой улыбке была скорее досада, чем радость.
- Ты все-таки была в темницах?
- Ты тоже?- она сильно удивилась.- Интересно, что ты там нашел?- недобрые огоньки уже играли в ее глазах.
- То же, что и ты. Сырые стены, холодный пол…
- И символ шакрама на полу, верно?- Габби ехидно прищурилась.- Что это означает?
- Кто-то проклял тебя, нарисовав на земле твое оружие. Что в этом такого?
- А еще кто-то убил царя в его же замке, мечом, который я где-то уже видела… и от его имени продал рабов торговцам, не посоветовавшись ни со мной, ни с моими генералами… Вообще-то, знакомый почерк,- блондинка сложила руки на груди.- Так что же там было, великий бог войны?
Арес поморщился от ее слов и нерешительно почесал подбородок. Он не хотел рассказывать собеседнице правду, потому что эта правда могла слишком многое поставить под удар. Не хотел говорить, что убил правителя державы в угоду тому, чтобы этот евнух не натворил дел. А потом продал рабов, пока Габриель не увидела того, чего ей видеть ненужно – Арес мог бы ее потерять так, как когда-то потерял Зену. И это в его планы не входило.
Он исчез, резко и не попрощавшись, а Габриель, помолчав еще несколько секунд, вдруг громко прокричала:
- Это же она там был, да?- по щекам ее уже начинали катиться слезы.
Ответ пришел нескоро, когда женщина уже шла по неширокой лесной тропинке в сторону своего лагеря.

Кстати, диски я получил.

Добавлено (2006-10-09, 1:00 Pm)
---------------------------------------------
Ответ пришел нескоро, когда женщина уже шла по неширокой лесной тропинке в сторону своего лагеря. Вернее сказать, пришел Арес – опять. Теперь он уже был намного спокойнее, хотя и не спешил отвечать на вопросы. Габриель все еще предполагала, что бог войны прячет свою бывшую пассию Таис, когда он – вероятно сам не осознавая, что делает,- выкрикнул, что в казематах была… Зена.
Габриель затаила дыхание, внимательно глядя ему в глаза: была ли это его попытка сменить тему разговора, или он просто старался сделать ей больно? К чему сейчас такие шутки? Женщина резко оттолкнула Бога войны, и снова зашагала по тропинке.
- В чем дело, милая? Правда режет глаза?- крикнул он ей вслед, снова распаляясь эмоциями.- Мне тоже не понравилось. Это уже не та Зена, которую мы любили,- на последних словах он понизил голос до предела.
Блондинка обернулась - лицо более походило на китайскую маску минора – шутка Ареса переходила все разумные рамки.
- Перестань, Арес, сейчас не время мстить мне. За что ты меня мучаешь? Скажи правду: там была Таис. И ты снова спрятал от меня эту выскочку.
Арес покачал головой.
В памяти женщины пронеслись события, о которых она уже давно хотела забыть. Три года отделяли сейчас ее от них. Таис была наемницей, и по боевым навыкам сравниться с ней могла разве что Габриель. Проблемой становился возраст: из-за него Габ все же уступала этой девушке. И что было страшнее – Таис была наемницей врага, чья армия наступала с севера, оттесняя войска Габриель от побережья. На западе был город, который Габриель держала в осаде уже несколько месяцев, и теперь она могла разве что повернуть назад. Или встретиться с превосходящим ее по своим размерам и мощи врагом. Это был первый раз, когда Арес просил отступить. Это был последний раз, когда женщина послушалась его совета. Потому что едва с города сняли оцепление, откуда ни возьмись появилась еще одна армия – насколько могла предположить ученица Зены, у города уже не было столько воинов, но тем не менее, теперь нужно было не просто отступать, а убегать, спасая свою жизнь.
Ближе к закату, когда у прикрывавших отход лучиков уже заканчивались стрелы, Габриель впервые ощутила на себе, какая гремучая смесь получается, если смешать молодость, коварство и силу: она едва пережила бой с Таис – только потому, что та оставила женщину в живых. Об этом эпизоде не узнал никто – ни свитки, ни солдаты. Едва придя в себя, военачальница вернулась к своей армии и приказала прекратить отступление. Побитая и раненная, Габриель поняла, что бежать некуда: нужно принимать бой, или сразу сдаваться.
Войска разделились на несколько отрядов и рассеялись по холмам. К рассвету армия города, рискнувшая выйти за свои стены, была разбита. Габриель заняла город и использовала его как плацдарм для атаки на северных гостей.
Арес аплодировал. Габриель злилась на него, и по большей части на себя, но в конечном результате она победила, и это ее устраивало. Все чаще в голове у нее проносилась вихрем фраза, что цель всегда оправдывает средства. И все реже ее коробило от этой фразы.
Вероятно, такого же мнения придерживалась Таис: ее целью было уничтожить Габриель, и она от этой цели не отказалась. Под покровом ночи, неизвестно как проникнув в комнату Габриель, она предприняла еще одну попытку. И на этот раз оставлять соперницу в живых не собиралась. Но даже не это беспокоило Габриель сейчас – а то, что все эти действия Таис были направлены на… Ареса! Она хотела его, бога войны, и готова была пойти на все ради ЭТОЙ цели.
Три года назад сказительница победила эту темноволосую девушку, но не словом, а грубой силой. Но вмешался бог войны. Опять.
Габриель хотела убить эту выскочку. Арес – уничтожить. В чем-то их желание совпадало, но планы Габриель были намного более краткими во времени. Ему же нужно было время – Таис должна была жить и страдать. Габриель это не устраивало. Возможно еще и потому, что она не верила богу, ожидая от него любого предательства, несмотря на уже почти пять лет совместных побед. Он лишил Таис разума, и выбросил где-то в пустыне. После этого о ней никто ничего не слышал, но, как казалось барду, это ровным счетом ничего не означало.

9

Отступать было некуда. Арес понял это и понял свою ошибку почти сразу, но ОТСТУПАТЬ БЫЛО НЕКУДА. Он видел Зену, она была жива, и он в какой-то мере был даже рад. Что Габриель узнает об этом сейчас – чем дольше хранишь секрет, тем больше он потом приносит неприятностей. Но вот с объяснениями как-то не клеилось: блондинка не верила то ли ему, то ли самой себе.
Он мог это понять: случайно оказавшись в подземелье Вардоса и увидев там женщину, как две капли похожую на Зену, только намного старше, он и сам себе не поверил. Но он ВИДЕЛ ее своими, в нелепой грязной одежде, со спутанными волосами, едва осознающую, где она и что с ней происходит. От прежней принцессы-воина не осталось ничего, теперь это была старая женщина со сломанной волей, и, что более всего напугало Ареса, она ВСЕ ПОМНИЛА.
И Зена его узнала. Не самая приятная встреча: как будто видишь кого-то родного, но он уже мертв и ты ничем не можешь помочь. Просто он сам еще не знает, что уже умер и хватается за тонкие нити жизни – но он уже мертв, и от этого понимания тебе становится страшно.
Арес не хотел потерять Габриель – не столько потому, что любил ее, сколько по причине ее идеальности как воина. Именно идеальности, подумал Арес. Она была непобедима, ее боялась половина планеты, и она принадлежала ему, Аресу. Чудесное воскрешение Зены, и тем более ее нынешнее состояние – могли сильно испортить сказительницу. Бог войны принял решение, о котором не жалел и сейчас, под испепеляющим взглядом Габриель.
- Зена?- робко спросила женщина.- Там была…Зена? Как… такое… возможно?
Арес пожал плечами: он не знал, как такое возможно, и возможно ли. Как не знал о смерти Зены – Япония – не его территория. Пока Габриель не вернулась в Грецию и не сообщила о трагедии.
- Я не понимаю. Зачем. Куда… Куда ты ее дел? Зачем?- робость собеседницы превращалась в ярость.
- Если бы ты ее увидела, это сломало бы тебя. Там была не та Зена, которую ты помнишь. Она сломалась, Габриель. Больше похожа на сумасшедшую, чем на воина. Я оградил тебя от этого ничтожества.
- Я тебя об этом не просила.
- Я принял решение за тебя,- он сложил руки на груди, окончательно убеждаясь, что принял правильное решение, и растворился в воздухе.
- Я найду тебя, Зена,- прокричала Габриель в небо, сделала глубокий вдох и быстрыми шагами направилась к лагерю.

КОНЕЦ 1 части.

Quote (MariaPurt)

Ладно, дальше будет понятнее, хихи.

Жду продолжения...

Добавлено (2006-10-12, 4:42 Pm)
---------------------------------------------
он же ей в любви признавался, а потом такое сказать...

– Золотце моё, – проговорила наконец бабушка, – а ты не жалеешь, что до конца жизни тебе придётся остаться мышкой?
– Я совсем не думаю об этом, – ответил я. – Разве это важно, кто ты и как выглядишь, пока тебя любят?
Р. Даль. Ведьмы