«Не говорю зла о ней»

Завоеватель стояла возле высокого, выше ее самой, зеркала, и придирчиво рассматривала перчатки, найденные в шкафу. Это были старые, потрепанные перчатки, о которых императрица уже успела забыть. Перчатки, в которых она выиграла свой первый бой. Было странно найти их сейчас, когда она и думать давно забыла о них, найти и вспомнить то время, когда все было несравнимо проще и яснее.
После исчезновения наемницы и бога Зена ненадолго позволила себе предаться размышлениям на тему «Какой бог и зачем пытается вывести меня из себя?» По поводу имени бессмертного из собственного вопроса ей все было ясно. Но оставалось еще понять, для чего Аресу все это нужно.
Женщина аккуратно положила перчатки на столик трюмо и подняла голову, всматриваясь в свое отражение.
Ей надоело божественные игры. Игры, в которые ей не было доступа, которые она не понимала и не хотела понимать. Единственное, чего ей сейчас действительно хотелось, так это оказаться за многие года от этого момента, в далеком детстве, когда она жила в Амфиполисе, ходила по вечерам на речку купаться и пряталась от матери, выпив целый кувшин свежего молока, который Сирена заготовила на ужин.
Зена улыбнулась своим воспоминаниям, и на какое-то мгновение ей показалось, что из глубины глаз суровой женщины, отражающейся в зеркале, выглянула та самая смешливая девочка и подмигнула ей. Точнее, указала на кого-то, осторожно двигающегося прямо за спиной императрицы.
Каллисто вскрикнула, когда Зена резко обернулась, схватив ее за запястья так, словно собиралась сломать. Вскрикнула и тут же засмеялась сквозь боль, глядя прямо на Завоевателя, не пряча взгляд.
- Давно не виделись, - голос Зены был абсолютно неэмоционален, будто бы она ожидала увидеть сегодняшней ночью в своей спальне бывшую фаворитку. Конечно же, это было не так, но Каллисто отлично знала, какой непроницаемой в эмоциях может быть Зена, если захочет. И никто не сможет сказать, что Завоеватель обладает обычными человеческими чувствами.
- Зена, - отозвалась Каллисто, аккуратно высвобождая руки их хватки женщины. Императрица не стала ее удерживать и лишь молча отошла на шаг, пристально разглядывая нежданную гостью.
- Ты, наверное, хочешь знать, что я забыла здесь, - неожиданно весело улыбнулась Каллисто, вскидывая голову и закладывая руки за спину. Зена флегматично пожала плечами, понимая, что придется наказать тех, кто не уследил за Каллисто: страже был дан четкий приказ не выпускать ее на те этажи, где она могла причинить кому-либо вред. Завоеватель не думала, что Каллисто хочет и может расправиться с кем-либо, кроме своей бывшей хозяйки, но подстраховаться никогда не помешает.
- Я всего лишь пришла рассказать тебе о том плане, который я сорвала, - Каллисто уловила в глазах Зены секундную искорку непонимания и захихикала, прижимая холодные пальцы к губам. – Ой, а ты не знала?
Женщина шагнула вперед, вновь оказываясь совсем рядом с Зеной, настолько близко, что могла бы при желании ощутить ее дыхание.
- В твоем замке зрел целый заговор, моя дорогая, - Каллисто подняла брови, когда по губам Завоевателя пробежала быстрая и холодная усмешка. – Это так забавно?
Зена позволила себе отвернуться, хотя ей меньше всего хотелось это делать. С этой женщиной за спиной она никогда не чувствовала себя в полной безопасности. Ей всегда казалось, что Каллисто готова нанести удар, ударить точно и четко, вгоняя кинжал между шейными позвонками, пронзая горло.
Заговор? Конечно, она знала о нем, это было слишком очевидно. И бедняга Джоксер, так старательно скрывавший все свои помыслы. И Геракл, которого она просила молчать и не предпринимать никаких действий, потому что ей так хотелось поиграть немного в кошки-мышки, а потом напасть из-за угла, наслаждаясь неподдельным испугом заговорщиков.
Но откуда о заговоре знает Каллисто?
Зена отбросила прочь эту мысль. Ей было неинтересно рассуждать на подобную тему. Она давно запретила себе вспоминать о прошлом и о тех людях, что это прошлое населяли. И вот один из этих людей вдруг явился вновь из мрака ночи. Для чего?
У них обеих не осталось эмоций, чтобы разделить их друг с другом. Их связала лишь быстротечная страсть, которой суждено было угаснуть, когда отгремело ее время. Однако, Каллисто, и Зена знала это, долго, очень долго надеялась на то, что однажды все вернется на круги своя.
Не вернется.
Возврата не будет.
Завоеватель мельком бросила взгляд в зеркало, убедилась, что Каллисто стоит спокойно, не изъявляя пока желания продолжить разговор, и задумалась о других вещах.
О тех, обсудить которые ей было не с кем.
Это было странно. Засыпая сегодня рядом с наемницей Ареса, Зена была совершенно уверена, что проснется, если Габриэль все же решит действовать. Так и случилось, но до сих пор Завоевателя терзали смутные сомнения. Где-то в глубине души она знала, что Габриэль не сумела бы убить ее. Во всяком случае, не сегодня.
Откуда в ней взялась такая уверенность в практически незнакомой девушке, воспитанной для убийств и для убийства же оказавшейся здесь, в этом замке? Зена не позволяла себе расслабляться и доверять людям. Или богам. А тут…
Завоеватель чувствовала непонятную связь между собой, наемницей, и как бы странно это не звучало, Аресом. Выходило так, будто они втроем что-то значат друг для друга. Но такого быть просто не могло, Зена никогда не знала и не видела этих двоих. Уже одно то, что Арес собирался убить ее чужими руками, наводило на подозрения. А потом вдруг передумал и явился лично, не сумев в последний момент нанести верный удар. Любому другому Зена не спустила бы это с рук, и по неудачливому наемнику давно бы отплакали старухи-плакальщицы, живущие при замке специально для похорон.
Каллисто за спиной Зены переступила с ноги на ногу. У нее слишком сильно билось сердце, подступая к горлу, и женщина не могла не понять, что это значит.
Она была готова убить вновь. Убить ту, ради которой ей пришлось столько вынести.
Она пришла сюда за этим? О да, зачем же еще? Она ждала этого момента много лет, медленно сходя с ума в четырех стенах, на которые расщедрилась для нее Зена. Она ждала, зная, что рано или поздно Судьбы сжалятся над ней.
Она думала, что не позволит Зене умереть. Что будет смотреть за ее мучениями долго, быть может, целую вечность, пока не почувствует, наконец, удовлетворение от своей мести.
Но ей больше невтерпеж ждать. Зачем, когда можно покончить со всем прямо здесь и сейчас? Пусть смерть от руки своей жертвы будет для Завоевателя искуплением. Это самое большее и самое малое, что Каллисто может сделать для своей ненавистной возлюбленной хозяйки.
Рука медленно скользнула во внутренний карман, и не дрогнувшие пальцы нащупали лезвие, еще совсем недавно испившее крови несчастного Джоксера. Интересно, нашли ли его тело или он до сих пор лежит посреди кухни, и столовые крысы, отъевшиеся на дармовых остатках со стола Завоевателя, снуют рядом, тщательно принюхиваясь?
На губах сумасшедшей расплылась улыбка. Она смотрела в спину Зене, не видя больше ничего вокруг, и только в ушах нарастала пульсация крови.
Сегодня день расплаты.
Завоеватель нахмурилась, касаясь кончиками пальцев внезапно занывшего затылка, и вдруг резко метнулась направо, почувствовав за спиной быстрое движение. Не успела она в своем прыжке откатиться к стене, как из сгустившегося в центре комнаты воздуха рванулась молния, с силой ударившая в грудь разворачивающейся для следующего удара Каллисто. Женщина страшно вскрикнула, вскидывая руки, и тяжело упала на колени. Из ослабевших пальцев выпал, звякнув, нож. На лезвии блестели бурые пятна.
В глазах Зены мелькнуло и тут же исчезло сочувствие, и она молча пронаблюдала за тем, как безжизненно валится на пол тело женщины, когда-то давно признававшейся ей в любви. Но было ли это на самом деле? Или боги всего лишь наслали на них грезы, заменившие собой реальный мир?
Вышедший из тумана Геракл склонился над мертвой Каллисто и недрогнувшей рукой прикрыл начинающие стекленеть карие глаза. Затем, не вставая с корточек, повернулся к сидящей на полу Зене.
- С каких пор ты подставляешь спину всем без разбора? – без эмоций спросил он, и Завоеватель, мельком удивившись спокойствию мужчины, тряхнула головой, поднимаясь на ноги.
- С тех самых, как только научилась понимать, с кем я могу справиться, а с кем нет, - она подошла ближе, смотря на застывающие черты лица Каллисто. – Это было обязательно, убивать ее?
Геракл тоже встал и вытер правую ладонь о бедро, словно прикосновение к Каллисто могло запачкать ее.
Какое-то время они смотрели друг на друга, до странности спокойный бог и смертная женщина, не знающая, что ожидать от него в следующий момент. Наконец, Геракл пожал плечами.
- Зачем она жила?
Зена не думала, что ей надо отвечать на этот вопрос, но все же ответила:
- Потому что была живой.
Бог тихо засмеялся, и Завоеватель рассмотрела на его лбу несколько морщин. Забавно, раньше их не было.
- Что-то случилось? – проницательно поинтересовалась она. Геракл снова взглянул на нее, потом сделал небрежный пасс рукой, и тело Каллисто с тихим шипением растворилось в воздухе, не оставив после себя и следа.
- Случилось то, что ты не будешь больше моим фаворитом, - бог выпрямился, и его окутала та аура силы, к которой успела привыкнуть Зена за многие годы их знакомства. Аура, делом которой было подавлять ненужные порывы собеседника.
Императрица помолчала.
- Долго же ты искал повода, чтобы избавиться от меня, - в голосе ее промелькнула усмешка, и она скрестила руки на груди. Каллисто была забыта, как она забывала всех, кого убивала. Да, в этой смерти Зена вновь могла бы обвинить саму себя: она убила Каллисто уже очень давно, когда только ввела ее в этот склеп, лишь по недоразумению называемый домом. И она не станет отрицать эту смерть перед последним судом у Аида, когда настанет ее черед смотреть за взвешиванием белых и черных камней на огромных весах.
Геракл качнулся на пятках, и внезапная улыбка осветила его лицо, сделав его мужественным и красивым настоящей красотой. Той, которая была у него до того, как он заменил ее на божественное сияние.
- Я говорил с Иолаем, Зена.
Завоеватель подняла брови, не зная, стоит ли выражать богу свои поздравления. Быть может, разговор этот закончился не так, как ему хотелось бы? Но с другой стороны, тогда бы он не улыбался сейчас.
- Снова друзья? – предположила она, лишь догадываясь, как отреагирует мужчина на эту непонятную реплику. Но Геракл сегодня бил все рекорды по спокойствию. Он протянул руку, кладя ее на плечо Завоевателя.
- Я растил тебя много лет, Зена, - голос его был тверд. – Учил всему, что знал сам, учился вместе с тобой побеждать и проигрывать. Большего я взять от тебя не могу.
Настала очередь Зены улыбаться. Геракл не изменял себе: любой другой на его месте сказал бы, что не может дать большего. Но бог был честен и с ней, и с самим собой. В конце концов, когда же еще быть честным, как не перед расставанием?
Завоеватель знала, что они расстанутся сейчас, и не испытывала ни малейшей нотки сожаления. Она всегда знала, что значит для Геракла много меньше, чем тот мужчина, с которым он провел лучшие годы своей смертной жизни. Мужчина, которого можно было назвать другом без условий и оговорок.
Иолай… Золотой Охотник…
Если они помирятся, Зена будет только рада. Хотя бы кому-то в этом мире повезет.
Если Иолай вернется к нему… Но это уже не ее история, и она не имеет права вмешиваться.
Наверное, они больше не увидятся: Геракл имеет привычку забывать тех, кто ему больше не нужен. Возможно, так будет правильнее всего.
Она не собирается переживать и испытывать грусть. Впрочем, неправда: кое по чему она будет скучать...
- Как любовник ты был великолепен, - не моргнув, сказала она, помня, что Геракл не терпит слов прощания и сентиментальных объятий.
И все.
Она не скажет ему обо всей той боли, которую он ей причинил. Не скажет, потому что он не поймет. У него своя боль, у нее – своя. Ее крест останется с ней до скончания века. Крест, на который она возвела себя сама. И имя ему – власть.
Она сама выбрала себе эту участь, так ей ли винить в ней кого-то еще?
Бог войны гулко расхохотался, похлопал императрицу по плечу и растворился во вновь налетевшем тумане. Спальня опустела.
Зена прикрыла глаза в тот самый момент, когда ветер хлопнул створкой окна, влетая внутрь. Прикрыла, чтобы не дать никому, даже своему отражению, увидеть в них то, что невозможно было озвучить даже при самом большом желании.
От нее избавились. Она была всего лишь временной игрушкой, и тогда, когда срок годности кончился, ее выкинули. Ее, Завоевателя, императрицу половины известного мира, подмявшую под себя Рим, Грецию, Азию…
О ней забудут. Когда-нибудь обязательно забудут.
И начало этому положил сегодня Геракл.
Зена резко распахнула глаза, одновременно выпрямляясь.
Но ведь ее имя уже вписано в историю кровавыми буквами, и изменить это не дано даже богам!
И все же…
Женщина устало опустилась в кресло, откидываясь назад.
Начало конца, как говорят некоторые. И она знает имя мужчины, по вине которого все это началось.
В синих глазах завихрилась буря.
«Арес…»

Добавлено (2006-12-25, 12:51 Pm)
---------------------------------------------
Глава 10. Вечность, в которой кто-то остается…

«Ожидание»

Утро, вопреки всем ожиданиям, все же наступило, и Арес, открывший глаза с первым лучом солнца, перевернулся на бок, глядя на спящую рядом с ним девушку.
Он уступил свою кровать Габриэль вчера, сочтя лишним вариант того, что они могли бы спать на ней вдвоем, благо она достаточно широка. Учитывая все сложности их отношений и даже то, что наемница вроде бы перестала искать в нем своего спутника, бог не был уверен, что не случится чего-нибудь непоправимого. В конце концов, это ведь не проблема для него: сотворить еще одно спальное место, у дальней стены, поближе к окну!
И все же они заснули рядом. Просто заснули, не пытаясь превратить объятия в нечто большее. Арес удивлялся сам себе, ведь до сих пор присутствие красивой молодой женщины обычно волновало его, приятно возбуждая, тем более, такое близкое присутствие. Но сегодня. Не с этой женщиной. Арес мог испытывать к Габриэль нежность, симпатию, искреннее расположение, но вот насчет всего остального… Он не мог представить их вместе. Просто не мог и все. Никаких объяснений. Никаких намеков. Никаких вариантов.
Если бы у богов были друзья, он бы назвал ее своим другом. Но бессмертные такими понятиями не оперировали.
Ей снились кошмары, вот почему он все же встал со своей новой кровати и присоединился к ней под теплым одеялом, крепко обнимая ее и шепча на ухо какие-то глупости, призванные развеять забавы Морфея. Арес чувствовал себя виноватым, ведь кошмары эти снились Габриэль из-за него.
Он знал, что она видела. Чье лицо мелькало за закрытыми веками, словно стремясь выбраться наружу. Чей голос заставлял Габриэль вскрикивать и метаться, бессознательно впиваясь ногтями в загорелую кожу бога. После ногтей наемницы оставались неровные полукружия, отливающие красным.
Наконец, Арес просто разбудил ее, встряхнув, как следует. Девушка долго непонимающе смотрела на него, а потом прильнула к груди и тихо заплакала. И бог растерялся, не зная, как поступить. На его памяти Габриэль плакала только один раз, в тот день, когда он нашел ее. Он привык считать ее сильной, не менее сильной по духу, чем он сам, и вот теперь ему приходилось ее успокаивать.
Он не стал просить ее рассказать свой сон. Если бы было нужно, он бы просто забрался ей в голову и выудил нужную информацию. Бог иногда так делал, когда хотел немного развлечься, но сегодня ему было не до подобных развлечений.
Зеленые глаза вдруг распахнулись, и Арес слегка вздрогнул, поймав на себе совсем не сонный взгляд наемницы.
- Привет, - он улыбнулся, скрывая за улыбкой свою растерянность. Спустя мгновение, показавшееся вечностью, девушка тоже улыбнулась: медленно, словно заново учась это делать.
- Я столько раз мечтала увидеть тебя в своей постели, - растягивая слова, вдруг заговорила она, и в зеленых глазах мелькнули чертики. – А теперь получается, что и я не в своей постели, и мы ничем предосудительным не занимались… Как обманывает жизнь!!
Последнюю фразу Габриэль произнесла так, что Арес не выдержал и расхохотался. Он смеялся долго и громко, повалившись на спину и зажимая себе рот подушкой. Смеялся так, как не смеялся никогда: ни в далеком детстве, ни в более близкой юности, ни в зрелости. Он вообще никогда не смеялся по-настоящему. Но всегда бывает первый раз.
Габриэль благодушно смотрела на него, сидя на кровати и прижимая к груди одеяло. Светлые волосы были встрепаны и создавали на голове своеобразный ореол, который Арес углядел сквозь выступившие от смеха слезы.
- Прости, - проговорил он, когда смог сделать это. – Прости, но мне очень хотелось… высмеяться…
Наемница вскинула брови.
- Хорошо хоть не выплакаться, - все так же благожелательно сказала она, по-прежнему блестя глазами. Арес хмыкнул, качая головой, и выполз из кровати.
Сегодня ему даже удалось поспать. Конечно, снов он не видел, бессмертным они не снятся, но чувства легкости, заполнившего его после крепкого сна, хватит надолго.
Мужчина поднял с пола упавший пояс и принялся застегивать его, косясь на Габриэль. Девушка тоже встала, явно раздумывая над тем, стоит ли избавляться от одеяла, прикрывающего ее тело, или можно еще немного подождать, пока бог не уберется с глаз долой.
- Я буду вести себя прилично, - сварливо позвал Габриэль Арес, поджимая губы. – Я же всю ночь проспал рядом и хоть раз тебя коснулся?!
Он старательно делал вид, что ему глубоко оскорбительно недоверие девушки, но при этом чувствовал, что все эти шутки, которыми они сейчас перебрасываются, вымучены. О том, что мучило их, говорить не хотелось.
Наемница подняла брови, внимательно разглядывая нахохлившегося бога.
- Ты обнимал меня всю ночь и прижимал к себе, - доверительно сообщила она ему. – Если это ты называешь «Я тебя не касался!», то тогда ладно.
Арес хотел съязвить что-нибудь в ответ, но внезапный треск заполнил помещение, и Габриэль чуть не упала, поспешно отскочив назад, когда на том месте, где она стояла до этого, материализовалась женщина с разноцветными волосами и в черном кожаном наряде с умопомрачительным декольте.
Бог попытался удивиться и сказать что-нибудь Афродите, столь бесцеремонно ворвавшейся в его покои, но вдруг подумал, что все, что он скажет, окажется лишним. Не лучше ли послушать, зачем она пришла к нему? Что-то не верится, что просто сказать «Доброе утро»…
- Я говорила с Судьбами, - вместо приветствия бросила Афродита, скользнув небрежным взглядом по открывшей рот наемнице. Арес моментально напрягся: если уж сестренка снизошла до того, чтобы заняться настолько чужими делами, пиши пропало. Интересно, как бы ей помягче намекнуть на то, что Габриэль и есть та самая наемница, по поводу которой они спорили?
- И что они тебе сказали? – деланно равнодушно спросил бог, мановением руки приводя в порядок свои волосы. Пришедшая в себя Габриэль отошла на несколько шагов, странным образом очутившись у него за спиной. Оно и правильно: так будет надежнее.
Афродита молчала, вновь смотря на девушку. На лице у богини играла какая-то незнакомая улыбка, словно бы она знала что-то такое, что Аресу пока было неведомо.
- И долго ты собирался прятать от меня свою воспитанницу? – как-то очень по-доброму проговорила Дита, скрещивая руки на груди. Бог почувствовал, как Габриэль позади переступила с ноги на ногу. Нервничает? Да нет, с чего бы… Хотя, есть с чего…
- Столько, сколько нужно, - приветливо отозвался Арес, внимательно следя за Афродитой. Ему не хотелось упустить момент, когда богиня решит применить свои чары и превратит Габриэль во что-нибудь прыгучее и блеющее дурным голосом. То, что богиня давно обо веем знает, его не удивило: в конце концов, она тоже всемогуща. Ну, или почти всемогуща, уж на такое у нее сил должно было хватить.
Афродита звонко засмеялась и очаровательно подмигнула ничего не понимающей Габриэль.
- Детка, не бойся, сегодня тебя не трону, - голос богини внезапно похолодел. – Сегодня я пришла за головой моего братца.
Арес моргнул. Раз, другой, третий… Не помогло.
- И что же я такого натворил, сестренка? – саркастически полюбопытствовал он, отражая позу Диты и тоже складывая руки на груди. – Выгреб весь песок из твоей песочницы? Или наступил опять на больную мозоль нашего обожаемого сводного братца?
За его спиной Габриэль молча одевалась, наплевав на присутствие незнакомой богини и приличия, не забывая прислушиваться к разговору.
Афродита громко и раздраженно фыркнула, тряхнув волнистыми локонами.
- Ты не просто наступил, ты там еще и потоптался! – она засмеялась собственным словам. – Хвала мне, я направила его энергию в другое русло. Он уже, полагаю, забыл про Зену.
Арес замер, чувствуя, как за спиной его точно так же замерла Габриэль.
- Что значит «забыл»? – чужим голосом спросил бог. Слева что-то кольнуло, наверное, все еще беспокоит след от пульсара.
Афродита пожала плечами.
- Он забывал все свои игрушки, чем Завоеватель лучше? – богиня прищурилась. – С ней он всего лишь проводил время, попутно завоевывая мир. Но зачем ему мир, когда можно вернуть Иолая?
Арес выдохнул. Ну да… Иолай… Теперь все ясно.
Но Зена… Неужели Геракл сумел отказаться от нее, вот так просто, словно не было всех этих лет?! Неужели он такой…
- Дурак… - презрительное слово озвучила вместо Ареса Габриэль. Она уже оделась и вышла вперед, без тени страха глядя в холодные глаза богини любви. – Разве можно отказываться от будущего только для того, чтобы не потерять прошлое?
Дита несколько секунд молча смотрела на наемницу, потом пожала плечами, не сочтя нужным сопроводить этот жест улыбкой.
- Для богов прошлое все, что они имеют, девочка, - прохладно, но без лишней агрессии, сказала она. – Прошлое – это наша сила. Наше бессмертие. Наша власть. Утратив прошлое, мы утратим себя, - богиня сделала паузу и закончила мысль совершенно отстраненно: - И станем смертными…
Арес дрогнул. Значит, вот, что сказали Афродите Судьбы! Проклятые ведьмы, они запугивают всех, кто появляется в их пещере!! И никто не смеет засмеяться им в лицо, когда они озвучивают очередное зловещее предсказание!
- Я была неправа, когда встала на сторону Геракла, - внезапные слова Афродиты вернули Ареса в этот мир, и он непонимающе воззрился на сестру.
- О чем ты?
Афродита без тени сомнения поймала его взгляд и ответила:
- Ты должен избавиться от Завоевателя, Арес. Только так мы сохраним себя и все то, что имеем.
Сердце стукнуло и замерло.
Бог не знал, что говорить, но при этом понимал, что скажи он сейчас, что передумал, что Зена внезапно стала ему дорога, что, возможно, он хотел бы провести с ней свою вечность – и Афродита сама отправится на расправу. Она умеет добиваться своего, эта беспечная на вид женщина, сердце которой соткано из нетающего льда. Она богиня любви лишь по названию, но не по призванию, ей бы заниматься тем, чем занимается Селеста.
- Ты хочешь сказать, что, если Зена останется в живых, - медленно начал Арес, краем глаза ловя взгляд Габриэль, на удивление спокойный и даже какой-то веселый, - то мы… потеряем свои силы?!
- Ты всегда схватывал на лету, дорогой, - Дита улыбнулась, но в ее улыбке не было ничего веселого. – Ты знаешь, что такое Сумерки, брат?
- Странно… - начал Арес и осекся, не желая продолжать. Судьбы обещали ему гибель от руки Завоевателя, если он не сумеет устранить ее раньше, но они никогда не упоминали о том, что жизнь Зены может быть обменена на бессмертие целого греческого пантеона.
Странно… Судьбы кому-то врут? Или не договаривают, как и всегда?
И Сумерки… Легендарный закат богов, предсказанный все теми же Судьбами. Арес никогда не верил в него, считая лживой выдумкой полоумных женщин, но…
Но ведь если он умрет по вине Зены… Не положит ли его смерть начало мраку, который опустится на Олимп, поглощая в своем чреве оставшихся бессмертных?
- Я… подумаю над этой проблемой, - сухо произнес Арес, когда мысли в голове его пришли в норму. Теперь он был уверен, что принял правильное решение. И уже никто не сможет заставить его изменить.
По лицу Афродиты было видно, что она не удовлетворена ответом бога войны. Однако Арес почти не смотрел на нее, все свое внимание отдавая Габриэль.
Он не знал, чего ждать от наемницы в той ситуации, что сложилась сейчас, поэтому готовил себя к любому исходу событий. Он бы не удивился, если бы она приняла сторону богини любви, учитывая все то, что ей пришлось пройти по его воле. Не удивился и принял бы это с честью. Другое дело, что он не смирился бы с таким положением вещей. Однако Габриэль молчала, не спеша высказывать свое мнение.
Богиня, осознав, что теперь она тут лишняя, громко кашлянула, привлекая к себе внимание, и Арес повернулся к ней, понимая, что в глазах его проблескивает нетерпение: ему до боли хотелось покинуть Олимп и направиться туда, где, как он надеялся, его ждали.
- Не забудь сказать мне, брат, когда этот мир из-за тебя пойдет ко дну, - злобно проговорила Афродита, рассыпаясь блестками по паркету.
Арес громко вздохнул и щелчком пальцем отправил себе на плечи привычный кожаный жилет. Утро было почти испорчено, но он намеревался исправить все собственными руками.
- Забавно, правда? – нарушила молчание наемница, и бог, чуть было не забывший о том, что она все еще здесь, резко обернулся.
- О чем ты?
Габриэль сузила глаза, отходя к распахнутому окну.
- Забавно, - повторила она. – Когда ты хотел убить ее, все было против тебя, - девушка выглянула в окно, рассматривая чудесный сад, разбитый прямо на облаках, окутывающих Олимп. – Теперь же ты понял, что не готов это сделать, но сама судьба подталкивает тебя… - Габриэль хмыкнула, качая головой. – Какая, право, чуднАя штука… это бессмертие, за которое вы все так цепляетесь.
Арес поджал губы, сверля взглядом спину девушки.
- У него свои преимущества, могу тебя заверить, - с сарказмом проговорил он, с силой вдвигая меч в ножны. – Но с ним не так уж сложно расстаться.
Это было слишком самонадеянно с его стороны. Наверное, он мог бы стать смертным, но разве он вправе решать за остальных? И почему Зена вдруг станет причиной упадка греческой религии, когда ей всего лишь негласно обещали победу над одним-единственным богом войны?
Габриэль не пошевелилась, когда слабый треск и порыв ветра сообщили ей о том, что Арес исчез в неизвестном направлении, снова оставив ее в одиночестве. Конечно, она прекрасно знала, куда направился бог, и, честно говоря, ей очень хотелось оказаться там вместе с ним.
Просто потому, что ей многое нужно было сказать и услышать.

Спасибо,winter!

Добавлено (2006-12-26, 9:04 Pm)
---------------------------------------------
А еще он понял что Зена ему никогда не нужна была, а Аресу нужна и когда он поймет это до конца, то Гераклу не победить будет его. Вот он и упростил брату задачу. Хотя... поживем увидим

– Золотце моё, – проговорила наконец бабушка, – а ты не жалеешь, что до конца жизни тебе придётся остаться мышкой?
– Я совсем не думаю об этом, – ответил я. – Разве это важно, кто ты и как выглядишь, пока тебя любят?
Р. Даль. Ведьмы

Добавлено (2007-01-07, 9:59 Pm)
---------------------------------------------
winter, ты в ответе за тех кого приручила к своему фику!Проду, проду....

«Запомни меня другим…»

Странно было вновь появляться здесь, в спальне женщины, в воле которой было отправить его по другую сторону мироздания. Бог войны, возникнув посередине спальни Завоевателя, инстинктивно двинулся в темный угол, словно стараясь спрятаться от чего-то. До него не сразу дошло, что помещение пустует, но оно и понятно: самый разгар дня, наверняка Зена занята каким-то своими правительственными делами или планирует со своими военачальниками очередной поход-нападение с утра пораньше. Теперь у нее нет поддержки в лице Геракла, и много ей предстоит решать самой.
Арес улыбнулся блику солнечного луча, скользнувшему по стене, и осторожно опустился на застеленную кровать, сам не зная, что собирается делать.
Покинув Олимп, он не сразу направился сюда. Что-то угнетало его, давило на грудь, заставляло медлить перед тем, как очутиться здесь и снова заглянуть в глаза своей личной Смерти. Что-то, что заставляло Ареса волноваться и, быть может, немного бояться. Боги не боятся? Неправда. Просто их силы позволяют им делать это совсем незаметно для людских глаз.
Арес не знал, зачем ему нужно увидеть Зену. Точнее, он убеждал себя в том, что знает, понимая, что обманывается. Что он скажет ей? Правду о Судьбах? Предупредит о том, что теперь все боги Олимпа ополчатся против нее, когда злобные старухи напророчили им Сумерки и указали на того конкретного человека, который окажется виновным в их наступлении?
Богу хотелось как-то оградить Зену от всего этого. Помочь ей выстоять против всего, что может обрушиться на Завоевателя и ее мир. Однако сделать это может оказаться сложнее, чем просто пожелать.
Он оставил Габриэль в божественных чертогах, рассудив, что, раз Афродита не испытывает желания сотворить что-нибудь с наемницей, то и другие боги не сочтут нужным наведываться в его покои и проверять, а не оставил ли он там кого-нибудь из смертных.
Арес подавил готовый сорваться с губ вздох и принялся осматриваться, пользуясь отсутствием хозяйки спальни. Что-то подсказывало ему, что по возвращению сюда Зены спокойно разглядеть интересующие его детали не удастся…
… Спустя несколько часов… Ммм, правильнее будет сказать, вечером, когда солнце уже клонилось к закату, бог, уставший от ничегонеделания, расхаживал по комнате, то выглядывая в окно, то косясь на дверь, то сплетая пальцы. Конечно, ему ничего не стоило ненадолго заглянуть в будущее и проверить, а скоро ли он увидит женщину, так долго владеющую его мыслями, но… Но так было бы неинтересно. Аресу впервые в жизни захотелось почувствовать себя… человеком. Нет, не смертным, это слово все еще звучало для бога слишком пугающе. Человеком. Тем, кто не умеет управлять временем и пространством, тем кто, кто не может справиться даже со своими эмоциями.
Боги – им проще. И в чем-то сложнее: они умеют контролировать себя. Их чувства, все то, что делает человека человеком, давно отодвинуты на задний план. Поступками бессмертных руководит логика. Во всяком случае, так уверяют они сами, говоря, что избавились от всего того, что могло им мешать, так или иначе.
Арес отлично знал, что боги лгут. Людям и, прежде всего, самим себе. От чувств и эмоций никуда не деться, пока ты жив – они у тебя есть. Другое дело, что можно научиться ловко управлять ими. Бог войны давно научился. В этом была его сила: он умел отделять чувства от разума. Будь он человеком, это не раз помогло бы ему выжить, потому что он мог брать верх над своими эмоциями, поступая так, как, возможно, никогда бы не поступила Габриэль.
Почему он вдруг опять вспомнил о ней? Арес и сам не знал, но мысли о наемнице возвращались к нему не раз на протяжении этого дня, пока он ждал Зену. Бог пытался понять, простит ли однажды Габриэль его за то, что он втянул ее в свои игры. Он не тешил себя надеждами, будто девушка уже все забыла и снова станет его любимой ученицей, как это было на протяжении последних лет. Такое не забывается.
А еще Арес был уверен, что Габриэль не сможет забыть Завоевателя.
Богу было немного стыдно, но он все же заглянул в самый потаенный уголок души наемницы, пытаясь найти там хоть что-нибудь, что помогло бы ему в общении с императрицей. И то, что он увидел, заставило его по-новому взглянуть на Габриэль.
Девушка изменилась. Все, что копилось в ней с того момента, как Арес впервые явился перед ней в своем материальном облике, наконец-то ушло. Вся та злоба, ненависть, страх перед неудачами, желание везде и всегда быть первой… Все это растворилось в том, что предложила ей прошлой ночью Зена: в возможности быть с кем-то, кто сумеет понять всю ту черноту, что таится где-то глубоко внутри, ожидая своего часа, чтобы выползти наружу, отравляя всех, кто ненароком окажется рядом. Завоеватель тоже была зла и умела ненавидеть. И это тоже было всего лишь маской, одной из многих, которые Зена меняла день ото дня, в зависимости от ситуации.
Арес завидовал Габриэль: наемница смогла увидеть настоящую Зену. Пусть ненадолго, на каких-то несколько часов, но ведь таким могли похвастаться немногие: Завоеватель носила маску даже во время любовных битв. Во всяком случае, Арес знал точно, что Гераклу никогда не удавалось пробить заслон, установленный императрицей. Он, правда, и не особо старался, ведь у него были другие цели. Их обоих, бога и смертную женщину, такое положение вещей вполне устраивало.
А еще…
Бог не успел додумать мысль: дверь комнаты резко распахнулась, и внутрь быстро прошла Зена. Увидев застывшего возле окна Ареса, она на секунду остановилась, потом подняла брови и сказала:
- Я так и думала, что сегодня у меня снова будут гости, - пинком ноги захлопнув дверь, она бросила на кровать ножны, почему-то пустые, и снова посмотрела на мужчину.
- Соскучился? – в голос ее закрались мурлыкающие нотки, но Арес убедил себя в том, что ему просто показалось. Поэтому вместо того, чтобы поддержать игривый тон, он кивнул на ножны.
- Где оружие?
Зена пожала плечами, принимаясь стаскивать легкие доспехи. Только теперь Арес обратил внимание на то, что Завоеватель выглядит немного уставшей, а одежда ее покрыта пылью и грязью.
- Мне нужно было немного размяться, - справившись с завязками, женщина отправила доспехи следом за ножнами. – Меч оказался негодным и сломался, - Зена снова пожала плечами. – Хорошо, что я выяснила это сейчас, а не в битве, - она стремительно прошла в смежную комнату, которая, как Арес уже знал, была ванной.
Немного поколебавшись, бог последовал за ней.
Зена стояла возле ванны, плеская себе на ладони воду из кувшина и смывая с лица пот и пыль. Арес улыбнулся и небрежно прищелкнул пальцами: в тот же момент ванна до середины наполнилась горячей ароматной водой.
Завоеватель искоса посмотрела на довольного бога, и по губам ее пробежала усмешка.
- Я не просила об этом, но благодарю, - она чуть склонила голову, и с губ ее стекли несколько капелек воды. Арес проследил за ними взглядом, отмечая попутно, как ровно бьется на шее Зены синяя жилка.
- Иногда я делаю то, о чем меня не просят, - бог снова улыбнулся, присаживаясь на край каменной ванны. От своего меча он давно избавился, посчитав, что сегодня сражений не будет.
Завоеватель изогнула брови, глядя на него.
- Ты останешься здесь? – голос ее был странно мягок, и Арес, наверное, должен был бы насторожиться, но не стал. Что будет, то будет.
- Я не думаю, что ты вдруг застесняешься, - заметил он, продолжая ослепительно улыбаться. – В конце концов, мы ведь взрослые люди.
Нестерпимо захотелось подмигнуть при этих словах, но Арес сдержался, понимая, что это будет выглядеть глупо.
Зена хмыкнула и, не промедлив ни секунды, принялась раздеваться. Бог следил за ней, не слишком явно, но и не скрывая своего интереса. Он не знал, что последует дальше, не знал, что скажет, что сделает, поэтому просто молчал, сложив руки на коленях. И почему-то совсем не удивился, когда Зена, избавившись от одежды, вдруг приблизилась к нему на расстояние одного вздоха.
- Хочешь меня? – спросила она без обиняков и стеснения, и где-то в глубине синих глаз плеснула волна.
Арес еще немного помолчал, не опуская взгляд. Что он искал, чего ждал, кого боялся – все это внезапно осталось очень далеко позади, куда уже было не вернуться, да и не следовало это делать. Перед ним, стоило лишь протянуть руку, стояла женщина, которая еще пока не стала для бога всем, но день этот – они знали оба – близился. Что будет дальше – зависит уже только от них двоих.
Они оба взрослые, осознающие, что и как делают… люди и боги. И, если Завоеватель таким образом хочет что-то или кого-то забыть, то пусть так будет.
Это ведь совсем несложно: дать женщине то, чего она хочет от тебя. И попробовать взять у нее то, что нужно тебе самому.
Если она отдаст.
Арес улыбнулся ей.
- Да.

Пещера Судеб

В темной сырой пещере было холодно. Виной тому был то ли северный ветер, заглянувший сегодня внутрь, то ли погасший огонь, который раньше освещал каменные стены и не давал мерзнуть трем женщинам, молча стоящих возле неясно мерцающего переплетения нитей, натянутых между двух столбов. Еще одна женщина, затянутая в черную кожу, с разноцветными волосами, рассыпавшимися по плечам, неслышно подошла и остановилась позади, устремляя взгляд на спину стоящих перед ней Судеб.
- Я сделала все, как вы просили, - сухо проговорила Афродита, скрещивая руки на груди. Слепая Мать медленно обернулась к ней, опираясь на плечо Девы.
- Я сказала Аресу, что он должен покончить с Завоевателем, - продолжила богиня, не пряча взгляд от слепых и страшных глаз Матери. Старуха-Судьба удовлетворенно кивнула и выступила вперед, приближаясь к богине.
- Надеюсь, ты осознаешь, что если Арес все же не сумеет сделать то, что от него требуется, то всему божественному роду придет конец, - слова были произнесены спокойным, даже равнодушным тоном, но от них Афродиту передернуло, и она чуть смешалась.
- О возможности стать смертной я уже наслышана, - признала она немного погодя, когда нашла в себе силы продолжить разговор. – Но ведь, убив Завоевателя, Арес тем самым получит шанс развоплотиться навечно, - Дита вскинула голову, пристально глядя на Старуху. – Ты думаешь, он на это решится?
Судьбы переглянулись, и по тонким губам Девы скользнула невесомая усмешка.
- Он уже решился, - напевно проговорила она. – Поверь мне, он прекрасно понимает, что и зачем он должен сделать.
Афродита с сомнением покачала головой.
- Все летит в Тартар, - неожиданно жестко сказала она. – Геракл готов вновь стать смертным, лишь бы вернуть то подобие тепла, что дарила ему дружба с Иолаем. Арес готов стать смертным, потому что тогда он получит Зену. Зевс готов стать смертным, потому что ему все надоело. И только я, я не готова!! – богиня повысила голос, и глаза ее опасно блеснули.
Судьбы вновь переглянулись.
- Миру нужна смерть Завоевателя, - мрачно сказала Старуха. – И, если для этого потребуется смерть одного из богов, мы готовы на такую жертву…
Ответом ей послужил громкий хлопок и клубы золотого дыма, в которых растворилась Афродита.
Мать усмехнулась, проводя ладонью по слепым глазам.
- Так или иначе, но к нам вернется то, что мы потеряли по милости богов Олимпа, - на губах ее расцвела злая улыбка. – Ты считаешь, Арес сумеет сделать то, что мы от него ждем? – она чуть повернула голову по направлению к Старухе. Та помолчала.
- Он испугается того, что будет ждать его, если он оставит Завоевателя в живых, - она произнесла это столь уверенно, что ни Мать, ни Дева не осмелились возражать. И только ветер громко захлопал невидимыми крыльями, вылетая из пещеры.

Добавлено (2007-01-12, 8:33 Pm)
---------------------------------------------
Замок Завоевателя

…Медленно, как тягучий золотистый мед, стекающий с кончиков пальцев. И быстро, как вспышка молнии, мелькнувшая перед глазами, рассекающая грозовое небо…
…Сладко, как утренняя роса на лепестках распускающихся цветов. И горько, как слеза, стремительно бегущая вниз по щеке…
…Долгие поцелуи, лишающие дыхания и заставляющие сердце стучать все стремительнее, и быстрые прикосновения, лишь раззадоривающие еще сильнее…
…Глаза в глаза, когда слова не нужны и любой звук кажется лишним и несвоевременным… Невысказанные просьбы, которые так легко понять… Неторопливые движения, когда кожа скользит по коже, и на каждом выдохе кажется, что на следующий вдох уже не хватит сил…
… Мужское нетерпеливое дыхание, то прерывающееся, то возобновляющееся вновь… Женские волосы, расплескавшиеся по подушке черными волнами, ловящие блики лунных лучей, скользящих по постели…
…Бесконечные качели, от одного мгновения к следующему, каждое из которых чудится одновременно вечным и мимолетным… Божественное сияние, обволакивающее два слитых в единое тела… И мерцание серебристых пылинок в глубине бескрайней синевы…
Арес дрогнул всем телом, отдавая Зене то, что он с такой легкой беспечностью дарил всем женщинам, побывавшим в его постели. Но сейчас, рядом с Завоевателем, с той, которой на роду написано было ввергнуть его в пучину Хаоса, мужчина понимал, что лишился не просто части своего божественного семени, но чего-то такого, что вернуть назад будет очень сложно. И это ощущение холодком пробежалось по позвоночнику, семеня маленькими лапками и больно цепляясь за влажную кожу острыми коготками.
Послышался негромкий вздох Зены, и Арес поспешно опустил глаза, глядя на женщину, отныне принадлежащую ему. Он не стал бы спрашивать об этом императрицу, но чувство того, что теперь их жизни связаны незримыми и прочными нитями, не давало покоя. Это должно было быть хорошо, но… Но самом деле это тревожило бога. И он боялся задавать себе те вопросы, ответы на которые могли бы показаться ему нежеланными.
Взгляд Завоевателя был наполнен спокойствием, словно бы это и не она сейчас отдавалась богу войны. Еще одному богу, связь с которым не могла принести ей ничего хорошего. И все же она позвала его в свою постель, каким-то непостижимым шестым чувством, присущим всем женщинам, поняв, что это именно то, что им сейчас нужно. Нужно обоим. Потом – это потом, возможно, они вновь сойдутся в схватке на мечах. Возможно, один из них погибнет. Возможно, они просто расстанутся. Но зато у них всегда будет этот момент, когда сердца и души следом за телами сливаются в одно целое, чтобы через мгновение вновь разделиться в этой щемящей пустоте, зовущейся миром.
Зена шевельнулась под Аресом, и тот хотел было отодвинуться, однако сильные руки не позволили ему это сделать, а почти нежная улыбка, озарившая на секунду суровое лицо Завоевателя, послужила еще одним толчком под ребра. Бог понимал, что женщина хочет о чем-то спросить его. О том, о чем она никогда не осмеливалась спросить Геракла за все то время, что они были рядом. Наверное, оттого, что заранее знала ответ.
Длинные пальцы Зены скользнули по щеке Ареса, притягивая его лицо ниже, словно бы еще для одного поцелуя, и карие глаза, наполненные золотыми искрами, поймали взгляд синих, потемневших, словно море перед штормом.
- Ты мог бы стать смертным ради меня? – шепот Завоевателя показался криком в тишине комнаты, и бог едва не вздрогнул, настолько неожиданно прозвучали эти слова. Он чуть приподнялся, перенося вес на руки, и навис над женщиной, чувствуя, как прохладный ветерок с победным шорохом проникает между их медленно остывающими телами.
Хотелось правды. Хотелось сказать об этом Зене, ждущей ответа. Хотелось самому поверить в то, что будет сейчас сказано.
- Да, - хрипло ответил Арес, и снова что-то екнуло слева, словно ожог от пульсара решил напомнить о себе.
По поверхности моря пробежали лучи солнца, едва заметные, но от этого не менее желанные.
Женщина смотрела на мужчину пристально, не отводя глаз, так, будто этот взгляд мог стать для них обоих последним. И бог склонился ниже, захватывая поцелуем губы императрицы.
- Верь мне, - выдохнул он, чувствуя, как Зена обнимает его, закидывая ногу на бедро.
- Я верю, - последовал ответный выдох, и Арес преисполнился гордости и радости, точно зная, что этих слов Зена не говорила никому. Даже себе самой. И в этот момент он тоже верил в свое обещание, верил твердо, зная, что так и будет. Верил, позабыв о своих недавних сомнениях.
Теперь им не разлучиться. Угроза смерти соединила их обоих самой прочной нитью из тех, что когда-либо ткали Судьбы. И сумасшедшие женщины, сами того не ведая и не желая, связали крепко-накрепко две жизни, каждая из которых должна была разорваться от подобного прикосновения.
У них все будет. Все, о чем они только могут мечтать…

[i]Олимп[i]

Габриэль стояла у окна, когда легкий порыв ветра, коснувшийся ее плеч, дал понять, что теперь она не одна.
- Ты быстро вернулся, - с едва уловимым сарказмом сказала она, не оборачиваясь. И даже не дрогнула, когда сухой женский голос ответил ей:
- Я вообще не обещала возвращаться.
Наемница посмотрела через плечо, ловя краем глаза силуэт богини любви, остановившийся в двух шагах, потом и вовсе повернулась, выпрямляясь.
Афродита смотрела на нее сверху вниз, и в светлых глазах не читалось ничего, кроме презрения и холодного отчуждения. Впрочем, не было там и ненависти, которую ожидала Габриэль.
- Если ты пришла узнать, где Арес, то он еще не возвращался, - спокойно сказала девушка, понимая, что бояться нет смысла: она не успеет убежать или нанести удар, если богиня захочет расправиться с ней.
Афродита еще какое-то время изучала ее, словно некое насекомое, попавшее в поле зрения, потом спросила:
- Ты ведь знаешь, что должен сделать Арес, чтобы мы избежали угрозы? – она сощурила глаза, когда Габриэль, чуть помедлив, кивнула. Богиня удовлетворенно улыбнулась.
- Тогда ты не удивишься, если я скажу, то собираюсь отправить тебя в замок Завоевателя, чтобы ты выполнила за моего брата, что вообще-то должен сделать он.
Наемница опустила глаза, сжав кулаки.
Убив Зену, Арес в награду получит лишь вечное развоплощение. Конечно, об этом знает не только он, но и все остальные боги. Наверное, Афродите все-таки немного жаль брата, раз она готова заняться мирскими делами. В конце концов бессмертных не так уж и много, и терять кого-то из семьи… Это всегда тяжело, даже для богов.
Габриэль подумала о том, что будь на месте Афродиты Геракл, он бы только порадовался возможности избавиться от брата-соперника, но Дите в этом вопросе опасаться было нечего: Арес не претендовал на ее территорию, поэтому можно было сделать вид, что волнуешься за его судьбу.
Конечно, Габриэль должна была отблагодарить Ареса за все то, что он для нее сделал. Конечно, она легко могла сразиться с Завоевателем: даже не победив, она бы знала, что все сделала правильно. Конечно, она понимала, что это ее долг – помочь Аресу выжить, как бы странно это не звучало.
Все это она понимала разумом. Но что говорило ей сердце?
Наемница подняла голову, и слабая улыбка пробежала по ее губам.
- Я сделаю то, что ты просишь, - негромко, но уверенно, сказала она, и Афродита улыбнулась ей в ответ улыбкой холодной, так не подходящей богине любви.
- Ты нравишься мне, - отстраненно констатировала она. – Сложись все по-другому, кто знает… - богиня не договорила, и ее рука, почти уже коснувшаяся щеки наемницы, опустилась вниз. Афродита рывком притянула Габриэль к себе, и они обе исчезли в золотистом хаосе цвета.
Покои Ареса на Олимпе опустели.