- 3 -

В это же время, Олимп, бывший зал Зевса

В божественных покоях совсем не так тихо, как можно было бы подумать. Конечно, до шумного бесчинства прошлых лет, когда залы на Олимпе были наполнены голосами и смехом бессмертных и их любимцев, было далековато, однако и скучать особо не приходилось. После ухода многих богов на… покой, оставшимся пришлось заняться делами, к которым они не имели раньше совершенно никакого отношения. И, надо справедливо отметить, с новыми обязанностями все справлялись вполне сносно.
Ну, почти все.
Тронный зал Зевса, который после его смерти облюбовала себе ненадолго ныне покойная Афина по праву наследования перешел к Аресу, который, надо заметить, не стал вяло отнекиваться, мол, не надо таких щедростей, я не достоин и все такое прочее. Коротко кивнув, когда на общем собрании голосование присудило ему многими желаемые покои, бог преобразил залы по своему вкусу, затемнив им и украсив коллекцией оружия, коего у него было не счесть.
Но, как водится, со всеми делами сразу Арес управиться был не в состоянии (да и не пытался он это сделать), поэтому вскоре пришло время думать о заместителе.
Никто особо на эту должность не рвался, ибо после кончины Зевса боги, почувствовав раздолье, старательно отлынивали от своей непосредственной работы, проводя время в бесконечных увеселениях и пирах.
Артемида, совершенно неожиданно сумевшая оправиться от раны, которую ей нанесла Зена, предпочитала носиться по своим любимым лесам в компании девиц странного поведения, которых на Олимпе никто не знал.
Аполлон, златокудрый красавчик, как-то очень быстро осунулся, погрустнел, перестал предаваться любимым занятиям вроде игры на кифаре, да и вовсе опустился, не следя за собой. По Олимпу ходили слухи, что он был тайно влюблен в Афину.
Персефона, заняв место мужа в подземном мире, всеми силами боролась с последователями Элая. Но, учитывая, что миролюбивая религия все больше набирала обороты, бедняжка-богиня все чаще и чаще говорила, что скоро плюнет на все и уедет отдыхать. Многие осуждали ее за то, что она не скорбит по мужу, однако тут же говорили, что это только все подтверждает: он околдовал ее зернышком граната, после его смерти колдовство утратило силу. К тому же, рядом по-прежнему крутился Харон…
Деметра, получившая возможность видеться с дочерью не лимитированные полгода, а тогда, когда вздумается, расцвела пышным цветом и чуть было не забыла напустить на Грецию зиму.
Гермес вовсю отрывался с нимфами и дриадами, пируя себе и в ус не дуя.
Остальные боги Ареса как-то не так занимали, поэтому волей-неволей, но взгляд ему пришлось остановить на том, кто, как могло показаться на первый взгляд, меньше всего подошел бы ему на должность заместителя.
Афродита никогда не хотела работать на Олимпе. Ее устраивала свободная занятость, сдельная оплата и возможность работать самой на себя. Поэтому предложение Ареса засесть вместе с ним в бывших залах Зевса поначалу поставило богиню любви в тупик.
Благополучно пережив гибель мужа и относив по нему трехдневный траур – что для богини любви, поверьте, ооооочень много! – Дита не последовала примеру остальных богов и не кинулась разбазаривать себя в мелких пирушках и случайных связях. Единственный нелицеприятный случай, о котором помнил Арес, был тот, с Калигулой. Но, поскольку, никто, кроме них двоих о нем даже не подозревал, то и говорить, в общем-то, было не о чем.
Конечно же, Афродита согласилась. А что еще прикажете делать богине, оставшейся в одиночестве? Только спасаться работой!!
Недовольным никто не остался: те, кто считал, что Арес просадит Олимп Локи при игре в карты, полагались на благоразумие Афродиты, что, впрочем, было несколько странно, веря, что она сумеет успокоить брата при случае.. Те же, кто недолюбливал Диту, успев испытать на себе насланные ею острые любовные переживания, доверяли Аресу сдерживание вздорной богини.
В целом, Арес, хоть и растерявший почти всю свою силу, положением на Олимпе был доволен. И своим собственным тоже. Еще бы, верховный бог… Нельзя сказать, чтобы он рвался к этому всю свою бесконечную жизнь, но все же…
К тому же сейчас, без Зены…
Арес резко тряхнул головой, рассердившись на себя за неподходящие моменту мысли, и оглядел присутствующих.
Он собрал богов сегодня здесь для того, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию с Дахоком. Кстати сказать, как он понял, о пришествии древнего бога в этот мир еще никто, кроме него, не знает, иначе бы тут царила такая паника, что впору было бы спасаться бегством, чтобы не пришибли невзначай. Ну, а раз такое дело, оттягивать дольше не стоит.
- Тишина! – рявкнул Арес, чуть приподнимаясь со своего любимого черного трона, который он, конечно же, перенес сюда самым первым.
Боги, до этого мирно переговаривавшиеся, удивленно замолкли, поглядывая на бога войны. Или теперь следовало говорить – верховного бога?
- Братец, ты орешь громче нас всех, то толку от тебя пока маловато, - скептически заметила Афродита и одернула свой неизменный розовый пеньюар.
Как правая рука Ареса, она сидела рядом с ним, что, впрочем, не мешало ей мило беседовать с теми, кто находился на другом конце зала. Причем, разговор этот шел совсем не мысленно.
Бог войны покосился на сестрицу, удержался от того, чтобы погрозить ей пальцем, и встал окончательно, возвышаясь над троном.
- Я собрал вас сегодня с тем, - начал он и запнулся, глядя, как сгущается воздух в центре зала, и из этого сгущения ко всем присутствующим выходит неспешной походкой Аполлон.
- Ты опоздал, - не терпящим возражений тоном сказал Арес, думая о том, что больно быстро вошел во вкус верховного бога: командовать другими он любил всегда.
- Я опоздал потому, что одна из твоих фавориток сегодня вызывала меня, - отрезал бог света и, откинув назад плащ, в который кутался, прошел к столу. Дионис подвинулся, уступая ему место.
Арес нахмурился.
- У меня не осталось фаворитов, - чуть глуховато проговорил он, сжимая с силой кулаки, но так, чтобы этого никто не заметил.
Фавориты… Он променял бы всех на одну! Если бы только была возможность…
Аполлон прищурил светлые глаза, и лицо его исказила хитрая усмешка.
- Или ты скажешь, что не знал, что эта сказительница вызвала в наш мир Дахока, чтобы оживить твою старую любовницу?! – произнес он, и наступила тишина.
Это был сильный ход. Взоры опешивших от новости богов обратились к Аресу.
Бог войны вздохнул.
Ну, разумеется, теперь он окажется виноватым в том, что не успел сообщить это преприятнейшее известие до того, как Аполлон раскрыл свою пасть! Цербер его сожри! Так ведь нет, тот теперь стал вегетарианцем, после того, как случайно полакомился одним из магов, не признававших животной пищи.
Тьфу!
И уже тем более он промолчит по поводу того, была ли Зена его любовницей или же нет.
Боги, опомнившись, зашумели, перебивая друг друга, крича, вскакивая с мест. Афродита, до сего момента сидевшая неподвижно, вдруг хлопнула в ладоши, и сверху на всех просыпался дождь из розовых лепестков.
- Что это? – подозрительно поинтересовался Арес, ловя один лепесток и опасливо поднося его к носу, чтобы понюхать.
- Заклинание симпатии, - кратко пояснила богиня, на которую, разумеется, в отличие от остальных дождь этот не подействовал. – Оно длится недолго, но ты успеешь выпроводить их всех вон, чтобы мы могли поговорить с тобою наедине.
Распознав за милой улыбкой сестры недвусмысленный приказ, Арес лениво взмахнул рукой, давай понять богам, что собрание окончено, так и не успев начаться.
Когда за Аполлоном, ушедшим последним, развеялся в помещение легкий дымок, Арес недовольно посмотрел на Диту, хмуря брови.
- Что за выходки с заклинаниями? – он злился на то, что она могла то, чего уже не хватало ему. Богиня снисходительно улыбнулась ему и чуть пошевелила пальцами, словно бы разминая их для чего-то.
- Почему ты молчал про Дахока? – голос ее, несмотря на улыбку, был достаточно напряжен.
Она боялась, и страх ее волнами перекатывался по залу, отталкиваясь от стен и возвращаясь обратно, рокотом своим заглушая все остальные звуки.
Арес покачал головой.
- Я и собирался сообщить обо всем, когда этот выскочка меня опередил, - проворчал он, опускаясь обратно на трон и закидывая ногу на подлокотник. – Страшно не то, что Габриэль вызвала Дахока…
- А то, что она вызвала его, - закончила за брата богиня любви и, немного помедлив встала, подойдя к нему поближе.
Страха в ней почему-то стало меньше, но что послужило тому причиной, Арес пока определить никак не мог. Возможно, она придумала что-то, о чем сейчас расскажет ему.
Бог всмотрелся в светлые и слегка печальные глаза сестры.
Или не расскажет.
Такое тоже бывает.
- Думаешь, мне стоит поговорить с Габриэль на эту тему?
Арес выдал свою самую лучшую улыбку.
- Ты прямо ждешь не дождешься шанса увидеть свою ненаглядную сказительницу, - ворчливо и в диссонанс улыбке выдал он. – Решишь проведать старую приятельницу – передай ей привет от меня.
Дита небрежно пожала обнаженным плечиком и фыркнула, становясь прежней, беззаботной и веселой богиней войны.
Маска, которую она теперь носила с честью.
- Не думаю, что нам захочется говорить о вас, мальчиках, - пропела она. – Мы так давно не виделись, что уверена, у нас найдутся темы дл я беседы и поинтереснее.
Легкий жест – и вот ее уже нет в зале, только одиноко витающий под потолком лепесток напоминает о свершившемся.
- Поверь, она всегда была рада поговорить обо мне с Зеной! – запоздало крикнула вслед Дите Арес и покачал головой.
- И почему у меня такое чувство, что она меня вечно подкалывает? – пробормотал он себе под нос, устало откидываясь назад.
А немного подумав, он даже соизволил ответить сам себе:
- Потому что так оно и есть!

ЧТож, извольте:
продолжение, пожалуйста дайте нам...
ну или мне, для начала:)

То, что Ты не саббер - это не твоя заслуга, а наша с Нетуз недоработка!!!

- 1-

Спустя несколько дней, Ассиус, город под Дельфами

Еве было не по себе. Путешествие по Греции вымотало ее так, как не выматывало никогда раньше. Слишком много энергии было вокруг, энергии настолько злой и тяжелой, что она давила на плечи, пригибала к земле, вынуждала дышать урывками.
Греции больше не было. Вместо нее, прибыв на родную землю, Ева обнаружила горстку разрозненных городов, тщетно пытающихся хоть напоследок объединиться, чтобы еще немного противостоять завоевателям. Немногим раньше Ева и сама была бы в числе тех, кто разграбил и сжег Грецию только потому, что она стояла бы на пути к величию.
Величия у самой Греции давно уже не было.
Встреча с Гераклом не открыла паломнице ничего нового. Против Дахока они все равно пока не могли ничего сделать, а против Габриэль…
Против нее Еве не слишком уж хотелось идти. В конце концов, когда-то они с ее матерью были близки, и в память о Зене…
Впрочем, о какой памяти можно было вести речь, если Зену помнили лишь избранные? По истечение всего каких-то нескольких лет Греция забыла о своей прославленной дочери и о том, что она сделала для своих собратьев.
Еве, конечно же, было обидно. Но сделать что-либо... Это уже не в ее силах. Да и хочет ли она того?
Девушка присела на скамью, возле которой остановилась, раздумывая, и прикрыла глаза.
Не так давно с ней случилось нечто странное, что-то такое, о чем она до сих пор не могла вспоминать без дрожи...
...Захлебывающийся в крови Рим.
Надсадные голоса входящих в город завоевателей, которые жгли и рушили все, что только попадалось им на глаза.
И Ливия, стоящая на коленях перед треснутым зеркалом, в котором не было ее отражения, даже разбитого на сотни кусочков…
Ева мотнула головой, отгоняя назойливые и неприятные воспоминания. После всего того, что случилось, она почему-то боялась смотреться в зеркала, словно бы вновь и вновь опасалась не увидеть там того, что должно было быть обязательно.
Однако же каждый раз, когда она превозмогала себя, в отражении все было в порядке.
Почему она вдруг снова стала прежней? После того, как вернулась в кровавое лоно Рима, чтобы привести его к гибели? После случая с разбитым зеркалом девушка вдруг отчетливо поняла, как глубоко омерзительно ей то, что она делает, пусть даже вершилось все это во имя самой дорогой для нее женщины на свете.
Ливии снова не стало. На этот раз Ева уже не решалась говорить, что навсегда, но где-то в глубине души почему-то жила уверенность в том, что повтора не будет.
Не сейчас.
Девушка прищурилась.
В маленьком городке Ассиус, что улегся возле Дельф, сегодня было тихо.
Ева знала, что надо дождаться Геракла: он ушел купить что-нибудь на ужин и велел ей особо не появляться на людях – мало ли что. Но как можно усидеть в душной комнате, когда на улице так светло и чисто и пахнет свежими булочками?!
Ах, девушка очень надеялась, что Геракл принесет ей парочку!
В сами Дельфы они намеревались отправиться завтра. Герк сообщил, что Габриэль не уйдет оттуда ближайшие пару дней, потому что Дахоку нужно набраться сил перед тем, как он вернет Зену. Ева даже не стала спрашивать, откуда он это знает: у полубогов есть свои маленькие хитрости, о которых они не любят распространяться.
Что ж, несколько лишних часов рядом с Гераклом…
Ева улыбнулась сама себе, поднимая голову и вытягивая ноги, шевеля большими пальцами.
Этот мужчина ей нравился. Она не могла вспомнить, чтобы он нравился ей так же много лет назад, когда они встретились впервые. Тогда он для нее был живой легендой, подобной титанам, которых, в отличие от богов, Ева никогда не видела. Она же для него была всего лишь дочерью старинной знакомой.
А он… Он был – и есть! – красив, высок, умен и… полубог.
А к богам Еву всегда тянуло.
Ее отношение к нему поменялось, хоть она и призналась себе в этом только сейчас.
Его к ней – нет, и она видела это. Надо признать, было немного обидно оставаться для него дочерью Зены, но это давало определенные преимущества.
Те самые, которыми – и Ева не сомневалась – воспользуется Габриэль при встрече с полубогом.
Потому что обе они любят женщину, которую когда-то любил и он сам.

- 2 –

Дельфы, поздний вечер, один из заброшенных домов на окраине города

Габриэль ошиблась: Дельфы не были пустыми.
Когда она и Дахок покинули храм, и женщина решила, что следует остаться здесь и набраться сил, навстречу им, из ближайшего дома, показались мужчины в мечами наперевес.
Драки не случилось, потому что Габриэль до сих пор помнила, как когда-то умела увещевать словами, не хватаясь за оружие.
Договориться с жителями труда не составило: убедившись, что ни Габриэль, ни Дахок вреда им причинять не собираются (по поводу последнего утверждения бард долго ухмылялась, но, разумеется, разубеждать никого не стала), горожане милостиво разрешили им занять любой из пустующих домов, а выбор был огромен. Здраво рассудив, что соседство им не нужно, Габриэль направилась к противоположному концу города, и волей-неволей богу пришлось идти за ней.
Сказительницу забавляло то, что сейчас Дахок беспомощен, как и все люди вокруг, может лишь размахивать кулаками, заявляя о том, как грозен был когда-то. Крови, которую использовала Габриэль, хватило лишь на то, чтобы призвать его из безвременья, но чтобы он обрел силу, нужна другая кровь. Нужно больше крови!
И Габриэль пока не знала, где сумеет ее взять.
С другой стороны, у нее еще есть время, чтобы обо всем подумать.
Возможно, подойдет кровь животных…
- Не подойдет, - голос Дахока, раздавшийся сзади, вынудил Габриэль замереть. Ну, она хотя бы не подпрыгнула, что тоже выглядело бы весьма нелепо.
- О чем ты? – отстраненно спросила она, оглядывая временное жилище. Здесь все было по минимуму: низкая деревянная кровать без матраса, покосившийся стол, на котором стоял кувшин, очевидно, пустой, пара колченогих стульев и шкаф, потрескавшийся настолько, насколько это вообще было возможно. Никаких признаков того, что еще недавно здесь кто-то жил.
- Я о крови священных животных, - Дахок снова напомнил о себе, и на этот раз Габриэль не стала игнорировать его слова.
- Ты читаешь мои мысли? – она повернулась к нему, но безо всякой злобы, слишком сильна была усталость, внезапно накатившая волной. Хотелось упасть прямо на эту неудобную кровать, что стояла перед ней, и забыться сном. Можно даже кошмарным.
Дахок тонко улыбнулся ей, и эта улыбка уже не была столь неприятна женщине, как прежде. Вероятно, она начала к ней привыкать.
- Именно так, мой драгоценный бард, - Габриэль вздрогнула, услышав от него эти слова: раньше ее так называл лишь один человек. – Ведь мы все еще связаны, ты помнишь? – бог приподнял брови, испытующе глядя на Габриэль. – Как ты там говорила: умрешь ты – умру и я…
Сказительница поморщилась и покачала головой.
- Шел бы отсюда, поискал себе свой дом, - она подчеркнула слово «свой», чтобы ни у кого ни в чем не осталось сомнений.
Дахок театрально прижал руки к груди, выпрямляясь.
- И ты откажешь мне в том, чтобы спать у твоих ног, о мать моей мертвой дочери? – к концу веселой фразы в голосе мужчины прорезалась такая ненависть, что по спине Габриэль пробежал холодок. Она успела забыть о том, чем отплатила Дахоку за то, что он сделал ее своей Избранной.
Она успела забыть о своей боли, потому что уже давно ее заменила другая.
Чуждый бог совсем не пугал ее своей когда-то непобедимой силой. Быть может потому, что в данный момент он был практически беспомощен. А о том, что станется потом, думать не хотелось.
Дахок ушел, не оглядываясь, и Габриэль знала точно, что он отсюда никуда не денется: ритуал возвращения связал их крепче веревок, и разорвать его было нельзя. Хорошо это или плохо – они все узнают позже. А сейчас…
Габриэль плотно прикрыла дверь, немного подумав, притворила все ставни на окнах. Стало темно, очень темно, но ни свечек, ни чего-либо другого у барда все равно не было, поэтому она, нащупав кровать, присела на краешек, чтобы глаза привыкли к перемене освещения.
Что-то знакомое было в обстановке. Сколько раз они с Зеной останавливались в таких домах? И не сосчитаешь! Правда, в основном подобным убранством могли похвастаться хижины бедняков, а никак не жилища дельфийцев, чей город был приравнен к столичному по статусу и получал такие же дотации от государства. Но война, проходя мимо, уравнивает всех.
Женщина моргнула пару раз, когда ей начало казаться, что в комнате становится светлее, причем очень быстро, гораздо быстрее, нежели рассчитывала она.
- Ах, мой душистый горошек, как же приятно обнаружить тебя… - радостно улыбающаяся богиня любви, в следующее мгновение появившаяся в ореоле розовых лепестков, запнулась чуть и продолжила, уже не столь бодрым тоном: - … здесь!
Габриэль, не давая себе удивиться неожиданному появлению той, с которой они не общались уже очень долго, хмыкнула:
- В Греции разруха, Дита, или ты все это время отмокала в ванной и пропустила все самое интересное?
Слова ее не были добрыми, но богиня любви, казалось, даже не обратила на них внимания. Она взмахнула рукой, посылая к потолку заряд чего-то слепящего, и тот взорвался там, осыпав комнату разноцветными блестками и распространив по ней ровный мягкий свет.
- Я ожидала застать тебя не одну, - Афродита кокетливо склонила голову к плечу, принимая свою любимую позу: левая нога чуть вперед, левая же рука покоится на боку.
Габриэль покачала головой, поднимаясь. Ей было странно появление здесь теперь уже почти чужой для нее богини.
Сколько они не виделись? Год? Два? Три?
- Дахока здесь нет, если ты об этом, - голос был спокоен и даже чуточку весел, словно бы они, как две кумушки, собрались вдали от мужей, чтобы пообсуждать их.
Выражение лица богини изменений не претерпело, разве только глаза стали колючими. Любовь и шипы? Афродита совершенствуется.
- Зачем ты вызвала его в наш мир? – переход от милых любезностей сразу к делу явился для Габриэль своеобразной неожиданностью, и она замешкалась прежде, чем ответить на него:
- Я хочу вернуть Зену. Твой брат оказался не способен мне помочь. Приходится искать помощи на стороне, - бард изогнула брови.
Она была сама доброжелательность, буквально излучая свет и тепло, но в глубине глаз ее таился лед.
Что нужно было от нее Афродите? Гораздо проще им обеим было бы, если бы богиня просто обняла ее в самом начале, оставив разговор о Дахоке на потом. В конце концов, когда-то они были подругами…
Или пытались ими быть.
Габриэль вскинула голову, глядя на богиню.
- Арес сам не свой все эти годы, - Дита была серьезной. Такой сказительница видела ее лишь раз в жизни, когда погиб Гефест, возлюбленный муж светловолосой любимицы Олимпа. И вот сейчас…
Они и правда волнуются там, наверху.
Оно и понятно, после всего того, что Зена устроила во время Сумерек… С другой стороны, боги – и Арес во главе! – сами эти Сумерки и затеяли. Не начни они охотиться за Евой, никто не пошел бы на них войной с целью тотального истребления!
Все свои беды – во всяком случае, большинство – мы вершим сами, нравится нам такое утверждение или нет.
- Ты пришла говорить о Дахоке? – Габриэль отошла к окну. – Или Арес послал тебя передать мне привет?
Афродита засмеялась, тихо и мелодично, ничего общего с прежним заливистым смехом богини любви. Но ведь меняются все, разве не так?
- Ты так прозорлива, моя кошечка, - в голос закрались старые интонации. – Но, думаю, привет он тебе передаст лично. У меня же к тебе другой разговор, - богиня подошла к одному из стульев, махнула небрежно рукой, и на него буквально упало узорчатое покрывало, по виду мягкое и пушистое. Но подходить и трогать его Габриэль не стала, к тому же Дита почти сразу же уселась на него и скрестила ноги.
Сказительница подняла брови, безмолвно удивляясь.
О чем они станут говорить с ней?
О тех жертвах, что принесла и еще принесет Габриэль?
О тех угрозах, которым подвергаются и еще подвергнутся олимпийцы?
Или же о том, как сделать счастливым ее брата?

___________________________
По поводу Афродиты: вероятно, многим покажется, что она здесь какая-то не такая. Во всех постфиновых фиках они с Габриэль - подруги. Но я же извращенка Мне надо все испортить)))