Вин.. - Ты.. ВЫ... это что-то!!!

То, что Ты не саббер - это не твоя заслуга, а наша с Нетуз недоработка!!!

Слов нет... одни эмоции...

- 1 –

Ближе к полудню, Ассиус

Ева проснулась с очень странным ощущением. Как-будто сегодня должно было случиться что-то такое, чему она сама помешать никак не сможет. Да и Геракл, вероятно, тоже не успеет оказаться там, где помощь его потребуется больше всего.
Скривившись от ясно ощутимой будущей боли, Ева спустила ноги на пол, тут же отдернула их, потому что пол оказался ледяным, и подняла колени к груди, обнимая их.
У них с Гераклом были разные комнаты, поэтому сейчас никто не поинтересовался, почему она такая бледная и столь тяжело дышит.
Оно и к лучшему.
Девушка подняла руку, утерла лоб, мимоходом удивившись тому, что он был сухим, и все-таки заставила себя встать. Взгляд, брошенный в окно, ясно дал ей понять, что проспала она дольше обычного, что само по себе тоже было странно. Да и вообще, странного вокруг было до странности много.

Усмехнувшись собственным мыслям, Ева подошла к кувшину с водой, ополоснула лицо и снова выглянула в окно.
Сегодня они пойдут в Дельфы.
Ева покачала головой, вытирая руки полотенцем.
О чем они станут говорить с Габриэль? Будь на месте Геракла Зена, она бы не стала медлить и просто убила бы Дахока, как расправилась в прошлый раз с его дочерью.
Будь на месте Геракла Зена, никакого Дахока здесь бы не было.
Ее мать могла бы гордиться тем, что приносится в жертву во имя того, чтобы она вернулась сюда, в бренный мир плоти. Но она гордилась бы смертями во имя себя, будь она по-прежнему безжалостной воительницей, рубящей головы направо и налево. Сейчас же… Сейчас, по мнению Евы, Зена предпочла бы остаться там, где она оказалась.
Искупление есть расплата за грехи. Чтобы душа была спокойна, следует через него пройти.
Конечно, Ева ужасно переживала после смерти Зены, плакала и кляла то, что не была с ней рядом с последние минуты. Но, с другой стороны… Королева воинов обрела покой, за которым так долго шла…
Только вот Габриэль этого не понять. Как, впрочем, и Аресу. Эти двое, ненавидя друг друга со всей возможной силой, все же очень похожи. Хотя бы тем, что центр их вселенной – женщина с голубыми глазами, вобравшими в себя все оттенки неба.
Посланница Элая глубоко вздохнула.
Зена умерла, но дело ее жизни продолжает идти по земле Греции, оставлял свои следы. Легенды о ней продолжают жить там, где их и не надеешься обнаружить. Даже в Индии, где последние несколько лет жила Ева, сохранились свитки, написанные спутницей великой воительницы – сражающимся бардом по имени Габриэль. Там до сих пор верили, что светловолосая девушка, изображенная на картине неизвестного индийского художника, борется где-то далеко за мир и справедливость, как и ее учитель.
Ева усмехнулась, облокачиваясь на подоконник.
Что бы сказали они, узнав, что их кумир возвратила к жизни самое ужасное существо из тех, что когда-либо видел мир?
Совершенный хаос.
Беспросветная тьма.
Ледяное зло, которое селится внутри тебя и расправляет огненные щупальца, проникая в самые дальние уголки твоего тела и, что самое ужасное – души. И там, цепляясь за пепельные остатки того, что когда-то было твоим сердцем, оно все растет, набирает силу, смотрит на мир твоими глазами, пустыми и полными песка, который набросал в них плачущий ветер.
Зена тоже была огнем. Быть может, тогда, когда она вернется, все станет по-прежнему?
Что пообещала Габриэль Дахоку в обмен на свое желание?
Девушка снова вздохнула, рассеянно слушая, как громко и почему-то яростно стучит у нее в висках кровь, потом отошла от окна и взяла одну виноградинку от той грозди, что лежала в корзине на столе: добрая хозяйка постоялого двора вечером принесла его Еве, говоря о том, что сейчас самый сезон для сладких ягод и будет просто грешно не попробовать их.
Было тоскливо. Солнечные дни давно уже не доставляли обычной радости. Гораздо лучше было, когда лил дождь. Хотя бы потому, что тогда Ева могла выйти на улицу и плакать, не скрывая слез, которые смешивать с потоками льющейся с небес воды. А в дни, когда светило солнце, ей приходилось улыбаться, играя свою обычную роль.
Интересно, не надоело ли Гераклу носить свою маску доброжелательности и готовности помочь ближним? Он ведь тоже потерял всех, кого любил.
Когда-то он любил и Зену…
…Раскрой ладонь, посмотри, как танцует на ней изжелта-красный слиток пламени. Он жжет тебя, не сознавая своей силы, покусывает неосторожно, примеряясь, улыбается оскаленным ртом, играя свою роль послушно, как актер в маске Арлекина.
Сожми ладонь. Сомни пламя. И проследи, как ссыпается сквозь пальцы серый туманный пепел, оставляющий на коже путаные узоры своих нерассказанных историй. Ветер подхватит пепел и унесет его прочь, теряя по пути маленькие частицы. И из каждой потом, не сразу, через века и тысячелетия, вновь взовьется пламя, рвущееся к небесам.
Запомни свой огонь. Сохрани его. Выжги образ на сетчатке глаз, чтобы, даже опуская веки, видеть искрящийся танец и улыбку-оскал, отданную тебе…
Ева встряхнула головой, вырываясь из плена воспоминаний, и только сейчас поняла, что стук, который она приняла за пульсацию крови в висках, на самом деле раздается где-то снаружи.
Стучали к ней в дверь. Тяжело, настойчиво.
И она знала, кто это может быть.
Распахнув дверь, Ева улыбнулась стоящему на пороге Гераклу.
- Я проспала, знаю, - виновато начала она, но тут же осеклась, глядя в его бледное, покрытое потом, лицо с расширенными глазами.
- Что-то случилось?! – спросила она, уже точно зная ответ.
Геракл кивнул и указал рукой на окно. Ева резко развернулась и подбежала к нему. И ахнула, прикрывая рот ладонью: на горизонте поднималось огромное облако серо-черного дыма.
Дельфы горели.

p/s/ Зачем сжигать Дельфы, если туда еще герои не дошли?...
а как же миллиардный подвиг Геракла? Что не будет?

То, что Ты не саббер - это не твоя заслуга, а наша с Нетуз недоработка!!!

Продолжение обещаю завтра вечером

ой ну на счет зануды не знаю, а то что у нее паранойя в тяжелой форме это факт:)
из крайности в крайность девушку вечно бросает.

Хотя... чего судить то ее строго, девочка без матери росла, а это знаете ли сказывается на нервной системе.
А Гек, он да, он такой. Спокойный.

Тоже думаю что подходят они друг другу..:)

То, что Ты не саббер - это не твоя заслуга, а наша с Нетуз недоработка!!!

Продолжаем?

- 2 –

Незадолго до этого, Дельфы

Арес резко открыл глаза и тут же пожалел об этом: похмельная боль обволокла его голову тугим полотенцем, сдавливающим лоб. Очень хотелось перегнуться через кровать, на которой он лежал, и избавиться от того, что мерно булькало в животе, видимо, еще со вчерашнего дня.
Кстати, а что было вчера?
Бог, лишенный даже возможности избавить себя от страданий, перевернулся на бок, морщась и думая, что переворачиваться, морщиться и думать – это очень плохо. Следовало в кратчайшие сроки перестать это делать.
Памяти не было совсем. Нет, ну, конечно, он прекрасно помнил, кто он такой, чем занимается и что стало с Зеной, но вот то, что было вчера… Точнее, наверное, будет сказать – сегодня утром…
Это, видимо, вспоминать ему придется долго. И упорно. А можно просто у кого-нибудь спросить.
Встать он все-таки смог и, пошатываясь, побрел к двери, мимоходом удивляясь тому, что жилет его снят и аккуратно положен на стул, а ножны стоят, прислоненные к стене.
Уличный свет больно ударил по глазам, которые тут же начали слезиться. Бог остановился, потер их кулаком: вроде полегчало, но все равно было слишком светло. Тут в голове тоже начало проясняться.
Он в Дельфах. А пришел он сюда, чтобы… поговорить с Габриэль? Да, конечно, поговорить… И для храбрости он выпил вчера лишнего.
Арес фыркнул, удивляясь собственным мыслям.
Для какой такой храбрости?! Чтобы встретиться лицом к лицу с этой белобрысой, выпустившей из клетки хищника, от которого им всем придется побегать?
Право, такие мелочи!
Но что же все-таки вчера было?
В Дельфах царила тишина, изредка прерываемая карканьем ворон, всегда падких на помойки, в которую теперь превратился некогда процветавший город. Здесь еще должны были быть люди помину барда и этого… который не отсюда… однако Аресу вовсе не хотелось кого-либо разыскивать. Больше всего он сейчас желал разобраться в той информации, что ему отказывалась выдавать собственная память, и вернуться на Олимп, ибо там его уже должны ждать Тор и Локи. С Дитой они, безусловно, пообщаются очень мило, но не продуктивно.
Аресу очень не хотелось натолкнуться на Дахока, поэтому он, сам себе в том не сознаваясь, косил все время взглядом по сторонам, пытаясь определить, на каком расстоянии от него может находиться злобный бог. Силы у них явно не равны, даже учитывая то, что Дахок только что появился здесь и, в принципе, особым могуществом обладать не может. Особенно учитывая то, что перед этим он несколько лет провел в безвременье, где подпитывать силы по определению негде.
Габриэль стояла возле колодца, мерно крутя ворот и вытягивая ведро. Подумав о странности того, что здесь все еще не засорены колодцы и отметив накачанные руки барда, Арес непроизвольно коснулся правой щеки и скривился: там болело. Удивительно, но болеть начало только тогда, когда он увидел сказительницу. Могло ли это быть как-то связано?
Бог остановился и кашлянул, привлекая внимание.
Габриэль обернулась, и Арес понял, с чем именно связано то, что у него ноет скула.
Синяк на лице барда переливался всеми цветами радуги, но удивительным образом гармонировал с ее общим образом.
Бог вспомнил о том, что всегда любил ее – если можно так выразиться – с длинными волосами, вот прямо как сейчас.
- Мммм, - промычал мужчина, хрустя пальцами. – Это ведь не я, правда? – он прищурился, пристально глядя на синяк.
Габриэль усмехнулась, одной половиной лица, рывком вытащила ведро и тут же опустила вниз второе.
- Нет, конечно, не ты, - она отвернулась, аккуратно отпуская ворот. – Я просто упала на твой кулак.
Смешанное чувство досады и жалости пробралось куда-то под кожу Ареса, защекотало там, тщательно мешая.
Бог хмуро поежился.
- Ну, мне тоже досталось, - он кончиками пальцев прикоснулся к ноющей натянутой коже под глазом. – Я хорошо выгляжу?
Габриэль окинула его скептическим взором и заверила:
- Лучше всех, - было очевидно, что разговаривать с ним ей не хотелось, однако Арес был категорически противоположного мнения. В конце концов, его почему-то не оставляло чувство того, что он сделал что-то не то. Но вот что именно…
Он побродил немного вокруг сказительницы, наслаждаясь легким ветерком, бегающим по его по обнаженным плечам, покидал многозначительные взгляды на сосредоточенную Габриэль, по-прежнему занимающуюся водой, и, наконец, не выдержал:
- Я вчера сделал что-то непозволительное?! – выпалил он, ужасаясь тому факту, что приходится буквально унижаться перед надоедливой блонди. Впрочем, если вдуматься, не такая уж она и надоедливая… это он ей скорее последнее время надоедает…
Габриэль со вздохом посмотрела на него.
- Что в твоем понимании может быть более непозволительно, чем это? – она ткнула пальцем на свой синяк. – Я, знаешь ли, пока не обладаю достаточной силой, чтобы отвечать тебе тем же!
- Ну да, ну да, а мой просто за ночь вырос, другого места не нашел, - ворчливо отозвался Арес, потряхивая головой, которая немедленно отозвалась протестующей болью. – Я вообще-то, - он снова покашлял, - имел в виду… ну там… я тебя не тронул? – он многозначительно выделил последнее слово, вкладывая в него тот самый смысл, который тщательно ускользал от него самого.
Габриэль посмотрела на него, как на сумасшедшего.
- Нет, дорогой, - голос ее стал сладким, почти приторным. – Ты пришел, подарил мне цветы, я пошла ставить их в воду, поскользнулась, когда пролила воду, упала, потеряла сознание, очнулась – и вот оно! – ужас в ее голосе стал похож на настоящий.
Арес стиснул зубы.
- Ну тогда я могу не волноваться, что изнасиловал тебя: на такую гарпию даже у Харона бы ничего не поднялось! – со злобой выплюнул он, схватил ведро с холодной водой и окатил себя.
Легче стало. Позже, когда сошла боль от неожиданного обморожения. Да, сложно стало богам после Сумерек и смерти Афины: дар врачевания практически сошел на нет, их бессмертие… оно у них осталось, но больше так, на словах…
Просто никто пока не пытался их убить.
Габриэль долго смотрела вслед упрямо идущему к дому Аресу, пока он не скрылся в дверном проеме. Потом покачала головой, усмехаясь, и в третий раз опустила ведро вниз, в прохладные недра глубокого колодца.

Чуть позже, Олимп

Арес возлежал на своей кровати, театрально закатывая глаза и раскинув руки.
Ему было плохо, но не настолько, насколько могло бы показаться с первого взгляда.
И шумное появление в его покоях божественной сестры состояние ему не улучшило.
С первого же взгляда стало ясно, что ей известно все. Может быть, даже чуточку больше, чем самому Аресу.
Глаза бога войны быстренько сменили страдание от боли на виноватое выражение.
Афродита презрительно посмотрела на Ареса и нехотя щелкнула пальцами, подавая ему лед. Потом присела рядом на кровать, внимательно следя за действиями брата.
- Ты говорил ей ужасные вещи, - она сморщила нос, моргая. – Те, которых она не заслужила.
- Блонди не заслужила моего внимания к ней? – слабо, через силу, ухмыльнулся бог, прикладывая лед к трещащей голове. – С чего бы это?
Богиня гневно сверкнула глазами и шлепнула его по руке.
- Ау! – взвыл он. – Поосторожнее, пожалуйста, я тут немножко болею все-таки!
- Вот именно, что на голову ты болеешь, братик, - сердито констатировала Дита, однако бить его больше не стала. – Ты пошел к ней поговорить, насколько я помню, а во что это вылилось? – воздух вокруг нее запульсировал разноцветными волнами: бессмертная гневалась.
Арес продолжал выглядеть виноватым, хотя на самом деле уже потихоньку подумывал о том, а почему бы не потребовать хоть немного участия к себе? В конце концов, не он один говорил какие-то там ужасные вещи, Габриэль тоже язык не прикусывала! И даже стоит признать, что в чем-то она была права…
Афродита посмотрела на вмиг погрустневшего брата, вздохнула и совершила какой-то сложный жест над его бедной головой.
Бог изумленно заморгал, чувствуя, как боль и похмелье отступают, медленно, но верно.
- Ээээ, - он вопросительно глянул на сестру. – Афина вернулась, и сегодня вечером у нас по этому поводу праздник, да?
Дита покачала головой.
- Та способность к излечению, что была у нее, после ее смерти не ушла безвозвратно и теперь потихоньку возвращается к нам, в равных долях, - пояснила она. – Я пока могу не очень много, но простую головную боль снять в состоянии.
- И это не может не радовать! – воскликнул Арес, поднимаясь. Силы и бодрость духа моментально к нему вернулись, прыгать, конечно, не хотелось, но кое-какие подвиги он вполне был способен совершить.
Вместе с похмельем ушли и сожаления по поводу Габриэль. Она говорит, что все нормально и ни на кого не жалуется, так стоит ли ему переживать? Ну, повздорили они вчера, с кем не бывает? Вон Зена как-то даже убить ее пыталась…
Впрочем, он и сам частенько об этом подумывал, чего уж там…
- Локи с Тором прибыли, - нарушила воспоминания бога Афродита. – И ждут тебя в главной зале. Поспеши.
Она растворилась в лепестках роз, оставив после себя едва уловимый сладкий аромат.
Арес покрасовался немного перед зеркалом, приводя в порядок прическу и, сосредоточившись, переместился к скандинавским богам.
- А мы-то думали, греки пить умеют! – шумно приветствовал его появление здоровяк в меховых шкурах, небрежно перекрещенных на плечах. За спиной у него виднелась рукоять мощного топора, который он носил без видимых усилий, а голову венчал рогатый шлем.
Рыжеволосый мужчина с тонкими и бледными чертами лица кивнул Аресу из другого конца зала.
Скандинавские боги уже давно пережили свой Рагнарек и теперь были гораздо сильнее греческих. Это ли не повод дружить с ними?
Арес с удовольствием пожал руку Тору и уже открыл было рот, чтобы сказать, что он еще его перепьет, представься такая возможность, когда Локи, неспеша подошедший к ним, лениво заметил:
- Что-то плохо вы следите за своим владениями, дорогой друг…
Арес непонимающе уставился на него.
- У тебя там город пылает, а ты даже в ус не дуешь, - сжалился над ним хитрый бог. – Беги тушить, а то ведь их у вас и так не слишком много осталось.
Бог войны кинулся к окну. Зрение бессмертного все еще оставалось при нем, поэтому ему не составило труда увидеть то, о чем толковал Локи.
Дельфы горели.

ОЙ.

\нет, нет, нет... я ошибаюсь, Вин, так с нами не поступит, и сними заодно....\

p/s/