Зена бросила на него быстрый взгляд, пока он не уставился вдаль. Она опустила глаза и прикусила губу. Наступил крайне напряженный момент, и вокруг звенела тишина. Зена глянула на стол в центре комнаты и на бутылку масла на нем.
– Чуть не забыла.
– Что?
Она встала с кровати и взяла масло.
– Встань.
Арес послушался, скорчившись от боли, когда поднимался.
– Для чего это?
Зена налила немного масла в сложенную лодочкой ладонь, отставила бутылку, отступила и потерла руки друг о друга.
– Это масло. Оно должно немного расслабить мышцы и ослабить боль, – она подступила ближе, чтобы втереть масло, и коснулась его груди, тут же почувствовав, как он вздрогнул.
– Я причиняю боль?
– Нет.
Он посмотрел на Зену. Ее руки были на его груди, старались успокоить бушующую боль, и он с интересом наблюдал, как она втирает масло в его кожу. Она не должна была делать это, но она делала.
Массирующими движениями она втирала масло в его грудь и ниже. Она чувствовала двигающиеся ребра под ладонями. Ее голова сочувственно склонилась, но она продолжала массировать и втирать масло в его кожу. Только когда Зена была убеждена, что втерла его достаточное количество, она позволила своим рукам нежно скользнуть по его боку, и затем взяла тряпку, чтобы вытереть руки.
– Ну вот. Чувствуешь себя лучше?
– Да, просто прекрасно.
Зена мило улыбнулась и задумчиво почесала руку.
– Нужно, чтобы ты оставил эти раны на ночь открытыми.
Арес провел рукой по лицу и кивнул. Его пальцы пересекли бородку, а другой рукой он перебирал свои волосы.
– Здесь случайно нет каких–нибудь ножниц?
Она усмехнулась на его вопрос.
– Да–а. Что–то должно быть...
Зена подошла к деревянным полкам, прижав палец к губам, и нашла то, что искала. Она взяла их и велела Аресу сесть за стол.
– Мы подстрижем тебя в мгновение ока. Тебе нужно взять простыню с той кровати и полностью закрыть спину на время стрижки, – она стерла пыль тряпкой, которую использовала ранее, он накрыл спину и сел. Взяв прядь его черных волос, она начала было стричь, но резко остановилась. – Как ты хочешь?
– Я... Я хочу выглядеть так же, как в прошлый раз, когда ты меня видела.
Арес нахмурился. Ответ был не только на предпочтение длины волос, но на него всего, на его сущность. Он хотел быть таким, как прежде: сильным, впечатляющим, в отличной форме. Он понял, что его ответ прозвучал немного чересчур уязвимым, и, не собираясь выглядеть слабым, он перефразировал ответ.
– Я имел в виду, покороче, пожалуйста.
Зена поняла, что он хотел сказать первой фразой, но не стала озвучивать эти мысли. Достаточно с него на сегодня. Она просто кивнула и начала подрезать волосы. Она смотрела, как черные пряди падают с его головы, летя вниз, на деревянный стол и на пол. Губы сжались в глубоком раздумье, ножницы порхали по волосам. Зена поняла, что пришло время сказать ему кое–что, что она должна была сказать... кое–что, что он должен был слышать.
– Я хочу... поблагодарить тебя... снова за то, что ты сделал…
Арес был явно слегка потрясен услышать, как это слетает с ее губ. Слова казались настолько неуместными. Он все еще пытался примириться с фактом, что потерял все. Не только это, но и то, что неоднократно слышал, что Зена, вероятно, видела его жертву почти смешной. В то время как он хотел верить ее искренности, он не мог забыть слова Менелая.
Поэтому он просто пожал плечами и ответил:
– Я сделал то, что должен был, так же, как ты всегда.
Она взяла другую прядь волос и отрезала ее.
– Просто – это... – она сглотнула. – Ты не должен был, Арес, ты...
Он поднял руку, останавливая ее, и зажмурил глаза, потом снова открыл. Он подавленно смотрел на горящий факел.
– Я в самом деле не хочу сейчас говорить об этом. Это кажется вынужденным... и неуместным.
Другая прядь полетела на пол.
Зена думала, что, возможно, если бы он знал, что она действительно ценила то, что он сделал для нее, что это было нечто особенное, героическое, он бы увидел, что это не осталось незамеченным. Она знала, что разговор об Олимпе был не лучшей идеей. Она увидела его реакцию на упоминание Олимпа еще раньше, когда они были на скалах. Но Зена думала, что сейчас дело в другом. Она думала, что, поднимая эту тему, она сможет показать ему, каким благородным и самоотверженным является то, что он сделал, и сможет по–настоящему отблагодарить его за это.
Тем не менее, она поняла его нежелание.
Перебирая пальцами его волосы и отрезая последние локоны, она наклонила голову.
– Хорошо, я уважаю твое желание, – снова отстриженные волосы упали. Она вытянула руку, смахивая их, и усмехнулась. – А у меня больше талантов, чем я думала.
Арес вздохнул.
– О чем ты?
– Просто подожди. Дай мне закончить. Повернись ко мне.
Он развернулся на стуле. Она поднесла ножницы к его бородке и отрезала с подбородка отросшие волосы. Краем глаза она смотрела на него и, сморщив губы, постоянно прикидывала, с какой стороны еще нужно подрезать.
– Сожми губы вместе, вот так, – Зена показала ему, что она имела в виду, заставив его безрадостно засмеяться.
– Вот так? – он передразнил ее, и она тоже тихо засмеялась.
– Да, именно, – кивнула она.
Черные волосы рассыпались по ее плечам, когда она наклонилась и начала срезать отросшие волосы над его верхней губой. Это было удивительно, прямо на ее глазах происходило превращение. Хотя ему все еще требовалось залечить раны, сквозь раны и повязки снова начал сиять Арес. Зена улыбнулась и встала.
– Ну вот.
Арес провел рукой по лицу.
– Уже все?
Она прищурила один глаз и снова поморщилась.
– Э–э–э, почти.
Зена подошла к полке и взяла оттуда флягу. Открыла ее и накапала на пальцы субстанцию.
– Это настойка из тех же растений, которые я уже использовала. Она увлажняет кожу, но не вызывает жжения.
Она передвинула сухой рукой стул и села перед ним. Нанеся настойку ему на лицо, Зена с силой втерла ее в волосы на его подбородке. К его удивлению, она наклонилась к вырезу в доспехах и вынула нагрудный кинжал. Ее глаза пробежались по остро отточенному краю и сверкнули.
– Должно сработать.
Когда кинжал оказался в дюйме от его кожи, он мягко перехватил ее запястье с осторожным выражением лица.
– Что ты делаешь?
– Я знаю, что я делаю. А ты уж лучше всех остальных должен знать, как хорошо я обращаюсь с оружием, – она криво улыбнулась.
– Гм, да... но обычно ты при этом убиваешь людей, – Арес все еще не сводил с нее неуверенного взгляда.
Зена ухмыльнулась и свободной рукой сняла его ладонь со своего запястья.
– Расслабься.
Он неохотно опустил руку. Зена сразу же уверенно взялась за его подбородок и заставила его наклонить голову. Она ловко водила кинжалом по натянутой коже Ареса и с каждым ударом отсекала лишнюю щетину. Она повторяла это движение, время от времени останавливаясь протереть стальное лезвие. Закончив, Зена взяла чистую тряпку, протерла его лицо, снова села и улыбнулась.
Арес вскинул голову.
– Так, теперь все?
Она встала и подняла в углу старый щит. Она передала его Аресу и сложила руки на груди.
– Не знаю... ты мне скажи.
Он взял щит обеими руками, все еще смотря на нее. На ее губах играла ухмылка, как у кого–то, кто только что сделал что–то зловещее. Прижав язык к зубам, Арес закрыл глаза и вздохнул. Потом поднял перед собой щит и нерешительно взглянул из–под черных ресниц.
Увиденное вызвало в нем теплую волну возрождения. Щит показывал его отражение. Если бы он не знал лучше, то решил бы, что снова стал собой прежним. Полностью. На поверхности отражались его сильные, мужественные черты лица. Уголки его рта изогнулись в мгновенной радостной улыбке, но опустились, едва он увидел свои глаза. Огонь, многие эры пылающий в них, все еще был там, и продолжал гореть.
Арес приоткрыл рот, не в силах проронить ни слова, и отложил щит. Он не знал, что сказать. На миг он ощутил себя абсолютно другим, но теперь понял, что это был лишь фасад.
Зена смотрела на него. И при виде его реакции ее улыбка тоже исчезла. Арес отбросил щит и быстро поднялся. Он прошел в угол комнаты, наклонил голову. Сделал несколько быстрых глубоких вдохов и выдохов и ударил кулаком по стене.
Она уставилась на свои ноги. Это был сладостно–горький миг. Возможно, он ожидал, что единственное, что мешает ему стать прежним, это внешний вид. Это была не такая уж абсурдная мысль. Зена сама испытала это прежде. Когда она изменилась, она хотела отказаться от всех вещей, от всего, что напоминало ей о ее темных дней... но ничто не могло стереть память о них.
Она направилась к нему с сочувствием. Зена протянула руку и положила ее на его плечо, ее глаза разглядывали частички земли, упавшей со стены при его ударе.
– Арес... Я понимаю, что это было ужасным испытанием. Ты восстановишь силы... Тебе просто нужно успокоиться.
– Нет... Ты еще не поняла!? – Арес резко обернулся к ней. Свет очага бросал тени на его лицо. Его кадык дернулся, он сглотнул. Раскрыв руки, он уставился на свои ладони. Болезненные воспоминания крутились в его мозгу, словно набегающая и отбегающая волна. – У меня было все, Зена – почти ЧТО УГОДНО, и я захотел отбросить это одним взмахом – мыслью – а теперь...
Она ссутулилась. Еще недавно он выразил желание замять эту беседу, но теперь стена вдруг почему–то стала исчезать, разваливаться на кусочки. Она наклонила голову и посмотрела на него из–под темных ресниц.
– А теперь?
Все еще глядя на загрубевшие ладони, Арес сжал кулаки. Мышцы напряглись под побелевшей кожей, и он признал поражение. Отчаяние, такое глубокое, такое полное, было теперь на его смертном лице, а с губ сорвался тихий горький смешок.
– Теперь? Теперь... осталась только пустота, Зена... Мои силы, мой дом, моя семья, мои легионы... нет ничего. Я не знаю, куда идти, как быть... НИЧЕГО.
Она приоткрыла рот, взяла его руку в свои, пытаясь подобрать слова. Все это время она покачивала головой, пока, наконец, не поняла, что сказать.
– Для тебя все это ново... я понимаю это, Арес, но дай себе время. Ты увидишь, что этот мир может многое предложить. В это время...
Он резко прервал ее с кривым взглядом.
– Что? Что, Зена? ВРЕМЯ?? Я появился в этом мире почти сразу после того, как солнце поднялось приветствовать небо! Ты ДУМАЕШЬ, что, тысячи лет наблюдая за смертными, я пойму их – но я не понимаю даже СЕБЯ! Ты можешь это представить?! ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ, Зена... Я видел рождение мира, который ты знаешь, и все еще... это все мне незнакомо. Я незнаком себе, – с отвращением к очевидному он ударил себя в грудь и отбросил голову назад. – Я больше не знаю, кто я! Я не знаю, знал ли я КОГДА–ЛИБО!
Она схватила его за запястья, пытаясь остановить поток ненависти к самому себе, захлестнувший его. При ее прикосновении он посмотрел на нее, его губа дернулась. Зена смотрела ему в глаза. В них не было ничего, кроме отчаянного гнева. Единственные слова, которые осмелились сойти с ее губ, оказались в форме вопроса, едва слышного в унылой тишине.
– Тогда почему ты это сделал?
– Ты знаешь, почему.
Арес прошел мимо нее к старому деревянному столу в центре комнаты и облокотился на него. Его локоть опустился на бедро, рукой он взялся за подбородок. И он не сводил с нее глаз, пока практически не сел. И закрыл глаза.
Зена провела рукой по волосам и, сомневаясь в своем успехе, приблизилась к бывшему наставнику. Стоя перед ним, она скрестила руки. Тщательно подбирая слова, она ответила.
– Да, я знаю, почему ты это сделал. Я никогда не думала, что ты способен на что–то такое героическое, но я ошиблась. Я БЛАГОДАРНА тебе за все, что ты сделал. Ты вернул мне мою дочь – и лучшую подругу. Спасибо.
Он устало поднял на нее глаза.
– Я не хочу от тебя ничего, Зена. Дело не в долге или жалости. Все больше не имеет НИКАКОГО значения. Не сомневаюсь, что немало смертных находят всю эту ситуацию совершенно патетической и забавной, и возможно, так и есть, – Арес уперся рукой в колено. – Видимо, я просто пропустил соль шутки.
– Тогда я тоже ее пропустила.
Арес посмотрел на нее и там, в ее глазах, смотрящих на него, было доказательство, что она действительно думала то, что только что произнесла. Глаза просветлели, уголки его рта чуть заметно приподнялись. Движение было едва ощутимым, но Зена заметила его. И теперь они оба смотрели друг другу в глаза. Это была безмолвная беседа, выражающая самые важные чувства.
Это был момент откровения.
Момент, который вскоре исчез, когда раздался звук приближающихся шагов.
В дверях показалась тень Габриель, в руках она держала свежепойманный обед. Ее лицо отразила нерешительность, едва по их напряжению она поняла, что чему–то помешала.
Махнув свободной рукой, она кивнула и негромко сообщила:
– Я... э–э–э – пойду сдирать шкуру с этих... э–э–э... простите.
Зена покачала головой и подняла руку.
– Нет, все в порядке. Я помогу тебе, – воительница оглянулась на Ареса и тихо прошептала. – Наш разговор не закончен.
Он закусил губу и кивнул.

Она смотрела в пол, немного вздрагивая всем телом. Она не хотела этим утром вспоминать прошлую ночь.
– Я решила, что мое присутствие раздражает тебя, ДОРОГОЙ МУЖ. И я осталась снаружи, – ответила Тарис насмешливым тоном.
Правой рукой Менелай схватил стакан воды со стола у кровати. Он поднес стакан к губам, но резко остановился.
– Это правда?
Тарис отбросила прядь волос с лица и кивнула.
– Да.
Он пригубил кубок и стал жадно пить, вращая глазами. Он со всей силы сжимал кубок, потом поднес к лицу, какое–то время зло рассматривал его и наконец отбросил на середину спальни. Тарис отодвинулась к двери. И оказалась прижатой к ней, когда король поднес руку к ее лицу и провел по нему пальцами.
– Для тебя лучше не лгать мне.
Ее глаза распахнулись, она покачала головой с открытым от удивления ртом. Менелай погладил ее разбитую губу. То место, куда он ее ударил накануне ночью.
– Сейчас же иди и прикажи служанкам как–то скрыть это. Я не хочу, чтобы ты ходила в таком виде, ты же королева Спарты. Нравится тебе это или нет, но так есть, поэтому выгляди и веди себя соответствующе.
Она еле слышно произнесла:
– Да.
Король окинул ее взглядом, не расслышав ответ, и затряс, схватив за руки.
– Ты слышала, что я сказал?
– ДА! Я... слышала, – Тарис наклонила голову. Она хотела уйти, и чем скорее, тем лучше.
Едва эта мысль пришла ей в голову, как раздался удар по двери.
Внушительная фигура Менелая словно уменьшалась с каждым ударом, и старик наконец выпустил плечи Тарис.
Он отступил назад, тряхнул головой и прошептал:
– Убирайся отсюда.
– С удовольствием, – ответила она, крайне потрясенная. Тарис отошла к окну и уставилась во внутренний дворик, скрестив руки на груди.
Он оглянулся на нее, усмехнулся и затем вернулся к кровати, приглаживая свои одежды. Он наклонился к другому столу, с установленным там ящиком, и достал королевскую корону. Менелай возложил ее на голову, пригладил спутанные волосы и сел.
Он прокашлялся и объявил:
– Входите.
Дверь открылась, в дверном проеме показался одетый в шикарный наряд Фазон, член Верховного Совета. Он провел рукой по своим кудрявым седеющим волосам и чуть поклонился, приветствуя короля. Маленький человечек краем глаза взглянул на Тарис, все еще стоящую у окна, и ухмыльнулся.
– Менелай, я принес новости, которые нужно сохранить между нами, – голова Фазона дернулась в сторону королевы, так и не повернувшейся.
Старик кивнул. Даже не взглянув на нее, Менелай прорычал очередной приказ.
– Мне нужно поговорить о делах. Оставь нас.
Тарис чопорно отвернулась от окна, негодующе вскинула подбородок и поплотней завернулась в плащ. Она прошла к двери, игнорируя прибывшего Фазона, и резко остановилась у двери.
Королева, одной рукой уже коснувшись замка, насмешливо поклонилась, поднимая одни глаза, и, смотря на мужа, с сарказмом бросила:
– Снова, с большим удовольствием.
И потом дверь закрылась.
Фазон испустил тоненький смешок.
– А она та еще штучка, да?
На этот вопрос король ответил, закатывая глаза, в форме шутки.
– Можно и так сказать... но уверен, не такая штучка, как те, которым ты бросаешь динары.
Человечек улыбнулся.
– Да уж, ты меня знаешь. Всегда грудью защищаешь грудь Спарты.
Комментарий вызвал у Менелая приступ смеха, который в свою очередь, перешел в глухой кашель. Сжимая пальцы в кулак, он поднес руку ко рту, пытаясь приглушить шум. По мере того, как смех прошел, он сглотнул и нацепил хитрую усмешку.
– Да, знаю. Ты настоящий дамский угодник. Но перейдем к более важным вопросам. Поисковый отряд. Они вернулись?
Фазон уставился в пол и поднял брошенный ранее кубок. Он подошел к столу у стены, взял кувшин и наполнил кубок водой. Испустил вздох и вернулся к Менелаю, вручил ему воду и скрестил руки.
– Нет, еще не вернулись. Но земли Спарты – не маленькие.
Король нахмурился и отпил из кубка. Прохладная вода протекла по его небу, и он настороженно оглянулся на советника.
– Да. Арес и его сука наверняка окажутся в ловушке где–нибудь на спартанской земле, – он провел пальцем по кромке кубка и продолжал. – Просто мне тревожно. Как тебе известно, я сегодня отбываю в соседнее королевство Пилос, договориться о торговле. Меня не будет четыре дня.
Эти новости понравились Фазону. Он всегда был счастлив, когда король бывал в отлучке, и он становился здесь главным. Он усмехнулся с блеском в глазах.
– Вам не о чем волноваться. Спарта будет в надежных руках, сир.
– Да уж, надежных, в этом может быть уверена каждая девчонка, которую ты лапаешь, – Менелай встал и отставил кубок, кладя руку на спину Фазона. – Проследи, чтобы наши солдаты были наготове. Если посланный мной поисковый отряд не вернется раньше, значит, это их работа.
Человечек качнул головой.
– Да, все ясно, – поднимая глаза, советник обратил внимание на нечто довольно интригующее, висевшее на шее короля. Он поднял бровь и вопросительно указал на подвесок пальцем. – Что это за безделушка?
Менелай взглянул вниз на свою грудь и провел рукой по эффектному кулону на черном кожаном шнурке. Работа явно не смертного. Нет, это дело божественных рук.
Старик посмеялся, поглаживая предмет разговора.
– Ты об этом? Да, симпатичная безделушка. В конце концов... когда–то она принадлежала, – он закончил насмешливым тоном, – великому богу Аресу! – он снова засмеялся.
– Да ладно? А, ему она все равно не понадобится, как только мы его найдем, – Фазон шутливо ударил Менелая по плечу и усмехнулся.
Однако король вдруг снова стал серьезным. Он сильно выдохнул и направил палец на приятеля.
– Помни, что я тебе сказал – держи стражников наготове. Я хочу вернуть Ареса... я хочу, чтобы меня навечно запомнили как короля, победившего саму войну!
Фазон взъерошил свои каштановые кудри и вздохнул.
– Жаль, что Спарта так пренебрегла собственными идеалами. Я часто читаю старые свитки и древние документы. Все мальчишки начинали учиться с семи лет, все мужчины служили Родине и не ведали страха. А сейчас, посмотри только на наших сограждан. Они трясутся при виде женщины с мечом.
– Ты знаешь, кого я обвиняю в их трусости. Ни у одного из них нет сердца воина, и это вина Ареса. Все это началось тогда, с него – и это еще одна причина казнить его, – Менелай взялся за ручку двери, но обернулся добавить последнее замечание. – Приговор уже вынесен.
Королева Спарты недоверчиво смотрела на пухлую рыжую женщину в простом платье, стоящую перед ней, пока служанка снимала с нее королевское одеяние.
Тарис покачала головой, не в силах принять это:
– Ты уверена?
Крупная леди захихикала и положила руку ей на плечо.
– Да, миледи. После тридцати лет, хочется думать, я знаю, о чем говорю.
Задыхаясь, королева поднесла руку к своим губам и наклонила голову. Она повернулась и вступила в просторную каменную ванну. Тарис медленно опустилась в горячую воду и поплыла, разгоняя в стороны лепестки на поверхности воды. Она повернулась спиной к женщине позади нее и еле заметным движением отослала служанку.
Юная девчушка, одетая в форму спартанской служанки – зеленый хитон из хлопка с былым поясом – быстро поклонилась и вышла, и едва она исчезла, Тарис вздохнула. Она провела по спокойной поверхности воды кончиком пальца. На ее утонченном лице появилось отстраненное выражение. Она поняла, что запуталась в сложной ситуации.
Не поворачиваясь лицом к своей компании, она сжала губы и стала рассматривать люстру с зажженными свечами под потолком, освещающую купальню. Из одного глаза у нее выкатилась слезинка, королева выдохнула:
– И давно, Агнесс?
Полная женщина пригладила фартук на своем большом животе. На ее лице сияла улыбка от уха до уха, она не разделяла меланхоличное настроение Тарис.
– Я сказала бы, чуть больше месяца. Это чудо, после стольких лет, – она взяла с соседнего стола кружку воды и сделала глоток, затем ликующе продолжила. – Король будет в восторге!
Тарис почувствовала наворачивающиеся на глаза слезы, горящие на ее лице и скатывающиеся с подбородка в воду, вызывая маленькие круги. Она вытерла лицо мокрыми руками и развернулась в ванне.
С почти отчаянной мольбой в голосе она ответила:
– Нет, только никому не говори!
Рыжие брови Агнесс сошлись на переносице.
– Разве что–то не так, миледи? Вы должны быть счастливы, – выражение лица женщины внезапно изменилось. Замешательство сменилось ухмылкой, она резко кивнула. – А, знаю... Хотите сами удивить старого короля! Как романтично.
– Удивить? О, да. Я хочу удивить моего мужа, – Тарис сглотнула и окунулась в воду. Черпая воду на плечи, она сжала губы и беспокойно вздохнула.
– Только не говори никому, Агнесс. Это остается между нами, никто больше ничего не узнает, – продолжила, она, глядя через плечо.
Агнесс поклонилась и провела рукой по своим кудрявым рыжим волосам.
– Нет проблем. Я вам еще нужна для чего–нибудь, или могу уйти, моя королева?
Тарис покачала головой:
– Да, можешь идти.
Полная женщина поклонилась. Подобрав фартук, она направилась к выходу. Уже в дверях Агнесс еще раз обернулась к купающейся женщине.
– Могу я задать Вам еще один вопрос, пока не ушла?
– Конечно.
– Синяк на вашем лице...
Тарис, ощущая неловкость, подняла к губе руку и перебила женщину:
– Несчастный случай на прогулке верхом.
Агнесс кивнула.
– Не переживайте, он наверняка очень быстро пройдет, – уголки ее рта поднялись в улыбке. – Не часто королеве отдают приказы, но больше не садитесь на лошадь, миледи. Вы теперь в положении, – она сложила руки вместе и подняла глаза к потолку, радостно качая головой. – Это чудо! – она снова поклонилась, одновременно стряхивая слезинки, и покинула помещение, с тенью, ползущей следом.
Тарис мысленно застонала, кусая губы до крови и окунаясь в ванну. Выпрямляясь, она побрызгала водой на лицо. Потом вытерла его руками и, вновь открыв глаза, обнаружила в дверях прежнюю девушку–служанку.
Она нахмурила брови, глядя на девушку.
– Да?
– Простите, что беспокою Вас, моя королева.
– Нет–нет, все нормально. В чем дело?
Девушка отбросила с лица прядь темно–рыжих волос.
– Я... меня в коридоре остановил один из министров. Кажется, некоторые местные жители потеряли из–за засухи пшеницу.
Тарис поднял палец к виску и кивнула.
– Понятно. Так, выдели им часть из запасов дворца.
Служанка удивленно вскинула голову.
– Прошу прощения, но разве это не рассердит короля?
– КОРОЛЬ Менелай в отъезде и занят другим. Сделай то, что я сказала, – твердо ответила она.
– Должна ли я сперва передать этот приказ Фазону?
Тарис позволила сорваться с губ сардоническому смешку.
– О да, он же правая рука короля, заменяет его на время отъезда, – она нахмурила брови и продолжила. – Может, Фазон и входит в Верховный Совет, но он не живет во дворце, поэтому его не касаются наши запасы. Иди и сделай, как я велела. Я не позволю своему народу уйти ни с чем из–за таких мелочей.
Служанка поклонилась.
– Да, моя королева. Все будет сделано.
Теперь, опять оставшись одна, Тарис потратила минуту, выбрасывая из головы последние новости. С ее губ сорвался вздох, она подняла кол рту дрожащую руку и коснулась ушибленного места. Ее глаза закрылись, она нежно провела второй рукой по пухлому животу и прошептала:
– Мой ребенок.
День наконец подошел к неизбежному концу, и на Грецию спустилась ночь. Король Менелай добрался до соседнего королевства – Пилоса – когда на черном небе зажглась первая звезда. Встреченный великолепным приемом, теперь он сидел в невероятно роскошном обеденном зале дворца.
Король Дмитрий Пилосский и его жена, королева Иокаста, были самыми радушными хозяевами, так что они вместе приготовили изысканный банкет, наиболее приличествующий правителю некогда могущественной Спарты. Короли восседали на подушках и коврах, по традиции, обычно присущей персам и принятой на эту ночь здесь. Королевский дом Пилоса всегда питал слабость к культурным изысканиям.
И этот вечер не был исключением.
Стены покрывали всевозможные ткани, пурпурные, индиго и серебряные. Тонкие и легкие, они трепетали на ночном ветру, врывающемся в открытые окна. На каждой стене висели факелы, – в огромном количестве, – освещая весь зал. Их было так много, что они создавали иллюзию, будто наступил день.
Приятный гул благородных гостей, министров и прочих гостей витал в зале, пока маленькая группа музыкантов играла очаровательную мелодию. Песня соответствовала обстановке – те же персидские мотивы. Мелодия текла сквозь разговоры и смех в уши всех присутствующих, создавая веселую атмосферу.
Король Менелай сидел среди подушек, бок о бок с хозяевами, на балкончике из чистого мрамора, тянущегося, словно сцена. Перед ними стоял маленький столик, очень похожий на те, что стояли у гостей внизу. Он был заставлен изысканными блюдами, доставленными торговцами с Ближнего Востока. Плоский хлеб, свернутые виноградные листья, наполненные рисом и мясом ягнят, финики, пахлава в меде – все было выложено на чеканных металлических подносах. Только благоухающее вино было привезено с Родоса.
Король Спарты наслаждался пьянящим напитком. В руке он держал свернутый виноградный лист. Он откусывал и снова запивал вином. На его тонких губах играла удовлетворенная улыбка. Он осматривал зал и, в каком–то роде, завидовал блеску Пилоса.
Они не были воинами. Нет, это были люди, которые просто наслаждались мирскими удовольствиями. Он полагал, что существа такого типа не заслуживали великолепия, которое имели. Солдаты и чемпионы... вот те, кто имел право на такие вещи, по мнению Менелая. Он проследит, чтобы Спарта восстановила не только былую славу, но и воинственный дух граждан.
Но, тем не менее, он сидел, говоря банальности и улыбаясь, выплескивая свое отношение каждым жестом и комментарием. Даже королева вызывала у старика зависть, потому что она и ее муж, казалось, были довольны друг другом, смеясь и обмениваясь шутливыми замечаниями. Иокаста был настоящей красавицей. Ее смех, не переставая, тек с подкрашенных красным губ, глубокие карие глаза блестели в свете факелов.
Да, королевская чета Пилоса была действительно красивой парой. На их головах были самые впечатляющие короны, гармонирующие с их черными волосами, и оба были одеты в синие хитоны, расшитые серебром и украшенные застежками из драгоценных камней.
Менелай отложил виноградный лист и взял маленький кусочек пахлавы. Он засунул ее в рот и, облизывая мед с пальцев, взял салфетку.
– Почтен таким приемом, – заявил старик, вытирая рот.
Король Дмитрий, намного моложе его, засмеялся.
– Для нас это удовольствие. Мы с женой просто обожаем находить оправдания таким вечерам.
Иокаста игриво ударила мужа по руке.
– Да, в самом деле, обожаем. Скажите, Менелай, я понимаю, что важные вопросы о торговле будут обсуждаться завтра, но Вас устраивает первое предложение? Если да, товары уже утром можно отправить в Спарту.
Старик кивнул.
– Да, два фургона, заполненные до краев пшеницей Пилоса, в обмен на фургон, заполненный спартанскими тканями и парусиной. Весьма справедливый обмен, и я им очень доволен. Во что бы то ни стало пошлите все утром, если не затруднит. Я отправлю в Спарту письмо о заключенном соглашении, с самым быстрым курьером.
– Превосходно, – ответил Дмитрий, поглаживая колено сидящей Иокасты. Король Пилоса усмехнулся, видя, как по мраморным ступенькам на балкон поднялась служанка, принесшая поднос с восхитительными десертами. – Ага, вот и подкрепление.
Королева Иокаста рассмеялась, поглаживая мужа по талии.
– Дмитрий самый большой сладкоежка в Греции, но при этом еще и самый умелый солдат.
Менелай не услышал шутки, поглощенный красоткой, приближающейся к их столу. Ее желтоватый хитон укутывал ее и ниспадал от талии складками до самого пола. Черные кудри упали ей на лицо, подчеркивая надутые розовые губки. Ее глаза приковали его к себе на все время, что она выставляла с подноса кушанья – невероятные блестящие светло–карие глаза. Черные брови изогнулись дугой, когда она взглянула на короля Спарты, поднимая кувшин с вином.
– Еще вина, господин?
Он поднял свой кубок, в ожидании взбалтывая остатки.
Выводя старика из раздумий, король Дмитрий хлопнул его по плечу.
– Говорят, вы объявили охоту на саму войну.
Когда до Менелая дошел смысл сказанного, он начал заикаться.
– А? Ну, да... – он нахмурился, опустошил только что наполненный кубок и швырнул его на стол. – Ареса... Это вопрос о правосудии. На его совести все прошедшие войны, так я считаю – и теперь он просто беглый преступник. Я казню его.
Иокаста обняла Дмитрия, кладя подбородок ему на плечо.
– Как он сбежал?
– Когда–нибудь слышали о Зене?
Она усмехнулась.
– О Королеве Воинов, Менелай?
– Да... Она, так сказать, испортила нам веселье.
Служанка чуть не опрокинула кувшин, закончив наливать в бокал Иокасты, но сумела сохранить спокойствие и вскинула руки к лицу.
– Простите, что вмешиваюсь, но я правильно расслышала? Зена?
Менелай потрепал свою аккуратно подстриженную бородку и, бросив косой взгляд на Дмитрия, шепотом спросил:
– Как зовут эту девчушку?
Король Пилоса позволил вырваться маленькому смешку.
– Точно не знаю. Она новенькая. Пришла из Аргоса с последним караваном торговцев.
Иокаста перебила его:
– По–моему, ее имя Кассия.
Подняв брови, Менелай посмотрел на девушку, положил руки на стол и вскинул голову.
– Да, Зена. Почему ты спрашиваешь, юная леди?
Кассия накручивала на палец длинную прядь. С почти возбужденным выражением лица она объяснила:
– Свитки Габриель – сказительницы из Потейдии, это легенда. Мой отец однажды приобрел один и читал мне его каждую ночь. Они где–то поблизости?
Откинувшись назад, Менелай ухмыльнулся.
– Ну, я не видел никакой сказительницы, о которой ты говоришь, но что касается Зены, да – она здесь. Ты поразила меня, девочка. Бог Арес сбегает от меня, а тебя как будто больше интересуют какие–то второстепенные персонажи.
Кассия оглядела стол. Король и королева Пилоса выжидающе глядели на нее, поощряя ее продолжать. Она пожала плечами и сжала губы.
– Да нет. Я просто выросла, стремясь стать такой же, как она... она столько всего видела и сделала. Ее вера в человечность просто невероятна, и у нее такой талант к письму. Вы знали, что она даже была королевой амазонок?
Дмитрий отрицательно покачал головой и поднял руку к девочке.
– Приношу извинения, Менелай. Обычно наши слуги не настолько болтливы.
– Нет–нет. Все хорошо, – Менелай поежился. – Так говоришь, эта сказительница была амазонкой?
– Да, была. Но если истории, которые я слышала, не лгут, она отказалась от титула ради того, чтобы путешествовать с лучшим другом.
– И этот лучший друг, конечно, Зена? – подаваясь вперед, спросил он.
Кивнув, она ответила:
– Да, они связаны крепкими узами дружбы. Воин и сказительница. Опять же, истории о них легендарны.
Менелай покрутил опоясывающий край кубка и улыбнулся.
– Моя дорогая девочка, если все пойдет, как запланировано, те рассказы окончатся не менее легендарно.
Не совсем понимая, что имел в виду старый король, Кассия подняла брови. Приоткрыв рот, она резко перевела взгляд на королеву Иокасту и короля Дмитрия.
– Теперь я могу идти?
– Да, еще немало столов дожидаются добавки и десерта, – ответил правитель.
Кассия поклонилась и ушла, бросив перед этим взгляд на Менелая.
Старик казался крайне удивленным. Он наклонился к Дмитрию и с веселой улыбкой спросил то, что занимало теперь его мысли.
– Эта девочка. Не желаешь ее продать?
Король Пилоса наклонил голову и сунул в рот финик. Он задумчиво жевал его, уставившись на кулон, висевший на шее Менелая. Указывая на него, он проглотил финик и ответил:
– А что? Думаю, это можно устроить.
– Да, кто сделал этот кулон? Я обратила на него внимание, едва вы вошли сегодня. Превосходная работа. Уверена, он стоит кучу динаров... или хорошенькой служанки, – вмешалась Иокаста, потягивая вино.
Старик сжал вещицу в руке и покачал головой.
– Мне очень жаль, но эта вещица дорога для меня. Сентиментальная ценность, уверен, вы поймете, – видя по лицам хозяев, что они сразу потеряли к кулону интерес, Менелай стянул с пальца самое огромное кольцо. Он поднес сапфир к их глазам и улыбнулся. – Но не сомневаюсь, этот камешек с лихвой окупит вашу потерю.
Дмитрий взял кольцо своими пальцами и поднял бровь.
– Это же ваше обручальное кольцо, разве нет?
– А, ну да, но его выбирала не моя дорогая жена, Тарис. Наша давняя свадьба была полностью подготовлена министрами, и ей никогда не нравилось, что оно является символом нашего союза, – Менелай знал, что все, сказанное им сейчас, было полной ложью, но он был готов использовать любые средства для достижения своих целей.
Дмитрий повернулся к Иокасте и поднес палец к ее лицу.
– Моя дорогая королева, вам нравится?
Ее глубокие карие глаза осмотрели потрясающий сапфир и замысловатый ободок. Она усмехнулась.
– Считайте, сделка заключена. Кассия может отправляться в Спарту утром вместе с фургонами пшеницы.
– Замечательно, – Менелай заглянул в пустой кубок и продолжал. – Она сказала, что всегда любила истории о Королеве Воинов. Тогда она точно не захочет пропустить их окончание.

Утренние лучи солнца снова осветили земли Греции, а бард и воительница деловито готовились к охоте. Арес еще спал, когда они собрали вещи и тихо вышли из комнаты, через коридор и – на свободу.
Вчерашний остаток дня был тихим и на удивление немногословным: единственные слова, которые были произнесены, содержали лишь просьбы, вопросы и благодарности: "спасибо", "подай кружку", "вода вскипела", "обед готов" и прочие. Хотя первый день оказался днем откровений, благодарностей и презрения, никто из троих не желал говорить и обсуждать затронутые проблемы. Вчерашние усилия по выяснению отношений пошли прахом.
Габриель всю ночь снились кошмары, она постоянно ворочалась и мало спала, – мысли путались и скакали, отказываясь успокоиться и сосредоточиться на чем–то одном, душу окатывали волны разочарования, сожаления, раскаяния и нереальности происходящего. Габриель многое хотела сказать Зене, но всякий раз, глянув на нее, она видела, что она спит. Ночь оказалась настоящей пыткой.
Теперь обе женщины выбрались из убежища на густую траву, заполонившую долину. Вокруг цвели и благоухали синие, розовые и белые цветы, жадные и коварные сорняки тянулись к солнцу, ввысь. На лице Габриель была маска подавленности, которая исчезла, когда они закрыли дверь в цитадель.
– Мы должны поговорить, – безапелляционно заявила бард.
Зена опустила голову. Она ждала, когда же ее подруга расскажет о ночах. Вчера она видела, что она не может больше держать в себе этот шторм, но воительница не была готова к разговору, хотя и не боялась его.
– Я задавалось вопросом, когда же ты, наконец, захочешь поговорить об этом.
– Я должна была сначала сама разобраться во всем… Я не могу сказать, что я знаю все ответы на все мои вопросы, но мне действительно хочется во всем разобраться. – Габриель почесала бровь и продолжила: – Наш разговор прошлой ночью буквально ошарашил меня. Не знала, что могу чувствовать себя настолько потерянной.
– Я не знаю, почему так все вышло… Мне надо было выбрать другой способ сказать тебе. Но это правда, Габри…
Бард подняла руку.
– Нет. Выслушай меня, – Габриель увидела, что ее тон насторожил Зену. – Ты знаешь, что я порой обижалась на тебя. Ты почему–то думаешь, что твой путь – единственный. Ты не желаешь говорить о других путях, но и говоришь, что доверяешь мне.
Глаза Зены стали чуть ли не квадратными и поползли на затылок.
– Стоп, стоп, стоп! Ты что…
– Подожди, дай закончить, – попросила бард. – Ева. Солан. – Заметив осторожное ожидание Зены, она сжала зубы и беспомощно подняла глаза к бесконечному утреннему небу, пытаясь остановить слезы, готовые пролиться ручьем. – Ты не представляешь, как мне было больно, когда ты радовалась своему дитя, в то время как осудила мое? Ты знаешь, как я ненавижу эти воспоминания? Как каждую ночь я вспоминаю время, когда Надежда называла меня "мама", "мамочка"? А ты в это время твердила, что она монстр? – Она задрожала и судорожно вздохнула, все еще пытаясь удержать слезы.
Зена была совершенно сбита с толку и ошарашено стояла, слушая невероятное откровение и смотря на мокрые от слез глаза Габриель. И это только Надежда. Зена раньше отрицала все, но теперь то, что говорила Габриель, казалось правдой – жуткой от своей обнаженности, вымученной от долгого молчания, – но все же – правдой. Она видела параллели между Надеждой и Соланом, но никогда бы раньше не осмелилась признать. А сейчас ее лучшая подруга по сути дела назвала лицемеркой, и, возможно, это было так.
– Мне так жаль, – выдохнула она, изумившись плескавшейся боли в глазах Габриель. Тряхнув головой, она добавила: – Я не могу объяснить, почему я так поступала. Что я могла сделать… – Она осеклась. – Как я могу облегчить боль?
Бард отстранилась от ее попытки обнять и закрыла глаза.
– Ты могла много сделать. Но ты делала вид, что я никогда не знала, что такое быть матерью. А я не сделала того, что должна была и все равно держала рот на замке.
Синие глаза Зены расширились.
– Почему?
– Потому что я чувствовала, что виновата! Моя дочь убила твоего сына. Как я должна была защищать ее, когда ты видела в ней только убийцу сына? – Габриель вытерла сбежавшую слезу и всхлипнула.
Зена почувствовала, как живот скручивает болезненной судорогой.
Солан… дорогой Солан… Убит дочерью лучшей подруги прежде, чем узнал о своей матери. Ее мальчик потерял шанс вырасти, жениться, узнать об отце. Солану не было суждено видеть каждый день новую зарю и проживать дни. И в этом была виновата Надежда. Зена тогда не чувствовала ничего, кроме гнева…
Теперь это было в прошлом и не было возможности исправить ошибки.
Она закрыла глаза.
Неважно, как они смотрели на проблему – это не решало ее и не давало облегчения. Несмотря на то, что сделала Габриель, она всегда видела в Надежде лишь невинного ребенка, которому теперь никогда не суждено делать ошибки. Зена поняла это, и даже теперь, немного успокоившись, она чувствовала, как ускользает та дружба, которая связывала их все эти годы.
Когда они встретили Еву, Зена все равно не поняла, кем была Надежда для Габриель. Горькие воспоминания нахлынули волнами тоски, и теперь, с высоты этих лет она видела и ненависть, и мазохизм, и близость ситуации с Надеждой. Зена знала, что Ливия – Ева. Верила сердцем, хотя со стороны казалось совсем не так. Что ж, она вела себя жестоко по отношению к Надежде. Может, это было оправдано, но какое она имела право издеваться над чувствами и верой лучшей подруги.
Зена удивилась сама себе.
– Я не признавала этого, потому что это было слишком болезненно – для нас обеих. Я не знаю что еще я могу сказать... Я сделала то, что я думала, было правильно тогда. Я так сожалею о... том, через что ты прошла.
– Прошла, – эхом повторила Габриель, уставившись в никуда, обняв саму себя. Она потрясла головой и посмотрела на Зену.
– Я хочу, чтобы ты знала, что, когда я потеряла ее, я поняла, что изменилась, и уже давно не та девчонка, что увязалась за тобой. – Посмотрев на лошадей, лениво пасущихся в южном конце долины, она часто заморгала, смахивая слезы. Опустив голову, она пнула камушек и вздрогнула. – Даже больше. Это… А, ладно, это все…
Воительница положила руку на плечо подруги и посмотрела на нее и с восхищением и раскаянием.
– Ты – все еще свет в этом мире, и я чувствую, что ты как будто постоянно в состоянии войны с самой собой. Многие битвы внутри себя ты переживаешь из–за меня, я знаю. – Она остановилась и посмотрела на небо, тяжело вздохнув. – И вижу, как ты меняешься. Посмотри, кем ты стала.
Габриель потеребила край рюкзака и пожала плечами.
– Просто я очень долго мечтала быть… Тобой.
И снова Зена удивилась и не поверила словам. Фыркнув, она спросила:
– С какой стати ты хотела быть похожей на меня? Ты же знаешь, как я хотела бы увидеть этот мир твоими глазами, через призму твоей невинной души? Как я ревновала к твоей способности видеть пользу и благо во всем, что окружало тебя? Цинизм всегда был моим оружием, а твоя сила – самоотверженность.
Сумка сползла с плеча Габриель, упав в сорняки. Девушка вздрогнула и опустила голову. Плечи задрожали. Зена с болью смотрела, как Габриель уткнулась лицом в ладони и заплакала. Вдруг воительница очнулась и подошла ближе, попытавшись оторвать руки подруги от ее лица, но казалось, будто слезы жгут – нещадно и сильно.
И – порывистое объятие. Они покрывали расстояния, путешествуя по этой земле богов, узнавали друг друга, бок о бок боролись за правосудие и процветание в Греции, пытались помочь тем, кто нуждался в защите и поддержке. И эта невероятно мелодичная музыка их дороги теперь уводила в экстаз, заставляя умолкнуть боль, заставляя сломанное вновь уноситься вверх, – гордо и неприступно, заставляя неистовый огонь, почти потухший, снова вспыхнуть, взметаясь к небесам, заставляя утихнуть шторма, – их дружба снова звенела от радости, сотканная из музыки и света, согретая туманами и зорями проведенных вместе дней.
В течение долгих, казалось, бесконечных, месяцев они пытались найти путь друг к другу, – нелепые события словно отшвырнули их друг от друга на года расстояний, и они тщетно пытались понять друг друга. И заблуждались в этих поисках друг друга, позволяя прошлому оставаться забытым. Но прошлое не уходило и не отступало, и боль и сожаление только росли в душах, постепенно разъедая их самих и их дружбу. Зена видела, как они страдали, как терзаются болью и сомнениями, но заставляла замолчать этому червячку, все глубже погружаясь в страдания и все больше утомляясь.
В жаркой схватке на Олимпе, она даже сумела осознать возможность другого пути, но не остановилась. А после того, как погибла подруга, поняла, что надо было делать все совсем по–другому. Самое плохое, что она ЗНАЛА это, но НЕ ДЕЛАЛА ничего. В битве со спартанцами Зена снова увидела, что Габриель дралась с ней бок о бок, наплевав на все свои убеждения, мнения и сомнения, наплевав на свою собственную боль.
Теперь, казалось, снова появилась та сакральность в их отношениях, что была раньше. Но все равно следовало объясниться, следовало сказать, что теперь их пути расходятся. Зена села на траву рядом с Габриель и приобняла ее за плечи.
Бард внимательно посмотрела на подругу, наставника, человека, которому доверяла все, и увидела прозрачную синеву. Она вздрогнула от неожиданности, когда увидела в них себя – потерянное и утомленное отражение. И хотя взгляд был теплым, Габриель стало грустно от того, что она увидела в них – это отражение так сильно отличалось от того, которое она увидела в начале своего пути.
О, тот день! Габриель все еще абсолютно четко помнила все детали встречи в тот день. И все последующие тоже. А один разговор она запомнила навсегда.
– Ты же прекрасно понимаешь, что там где я – там всегда будут неприятности и опасность.
– Знаю.
– Тогда почему ты хочешь идти со мной?
– Потому что так делают друзья: они поддерживают друг друга, когда сталкиваются с трудностями.
– Хорошо, друг.
Габриель никогда не забывала этот момент – когда их руки впервые коснулись друг друга в крепком пожатии. Она все еще помнила, как пристальный взгляд ее зеленых глаз заставлял сапфиры вспыхнуть ярче, мягче, сильнее… И отразить ее в себе. Они всегда отражала невинность, надежду, мир и задорность.
А теперь…
Все, что она теперь видела в этих сапфирах – отражение потерянного и уставшего человека. На нее из синей глубины смотрела девушка, смешавшая в своей душе идеи мира и жестокость войны, и смотрела насмешливо. Зена, почуяв неладное, первая отвела взгляд, и Габриель с облегчением поняла, что теперь не видит потерявшуюся себя и судорожно вздохнула.
– Ты права, Зена... Я не могу так больше. Борьба, потери – все это должно прекратиться. Да ты и сама видишь, что я теряю частичку себя каждый раз, когда беру в руки саи, каждый раз, когда я должна решать судьбу другого – жить ему или умирать, каждый раз, когда играю их жизнями, прекрасно осознавая, что у каждого из них, возможно, есть семья, дети, друзья, которые будут оплакивать их гибель, хотя они просто выполняли приказ, зарабатывая на жизнь. – Она замолчала и всхлипнула напоследок: – Я так больше не могу!
Воительница опустила голову и вцепилась в землю взглядом, словно там было что–то интересное.
– Очень много страданий… Сомнений… Я тоже это чувствую. Но мой путь – путь воина, и это единственное, что я умею.
Габриель вздохнула и вытерла слезы.
– Знаешь, все время я думала, что пошла навстречу миру потому, что хотела найти свое место в нем. Беда в том, что я всегда интуитивно знала, где мое место.
Пальцы Зены нервно прошлись по шакраму, глаза рассеянно блуждали по горным хребтам. Она хотела, чтобы ее подруга была счастлива, даже если это значило, что их дороги разойдутся. Бард уже почти поняла, что ей нужно, осталось только самой принять это.
Воительница стиснула зубы и тихо спросила:
– Где?
– Всю свою жизнь я думала, что должна была. Должна. Я чувствовала, что мне чего–то не хватает, что чего–то недостает, – и отчасти я была права. Но теперь, спустя столько лет, я вижу, что то, что искала так упорно и отчаянно – моя душа, моя вера, моя невинность и моя уверенность в том, что должна помогать другим. Долгие годы ты слышала от меня о поисках себя и о гармонии внутри себя, но с каждым шагом я теряла то, что было во мне. С каждым новым днем я теряю свою душу, свою невинность, свою уверенность в том, что надо помогать.
– Габриель…
– Я не могу быть судьей, когда держу в руках сталь, а в крови кипит гнев. Не могу больше быть виноватой. Вместе мы боролись за справедливость, и я не жалею об этом. – Габриель вздрогнула. – И ты права. Я знаю, что мы подруги навсегда, но наши дороги теперь расходятся. Ты была всем в моей жизни в последние годы, а теперь мне надо понять, кто же я такая.
Зена увидела боль, плескавшуюся в глазах подруги. Она покачала головой и притянула Габриель, обнимая крепче.
– Ты должна следовать по своей дороге, Габриель. Мы – семья, ты знаешь это. И мы так привыкли друг к другу, что порой трудно представить, как будем друг без друга. Ты жертвуешь собой и гаснешь, и я не буду стоять в стороне и наблюдать, как ты теряешь саму себя. Я причиняла боль и не понимала свою мать, братьев и даже Ареса. – Зена потрясенно замолчала, не веря самой себе – она произнесла имя Ареса?
– Он действительно много значит для тебя?
Воительница подняла бровь.
– Я не знаю, когда он успел войти в мою жизнь… – Зена закатила глаза. – Я не знаю. И не хочу думать сейчас, когда расходятся наши пути. – Она на мгновение закрыла глаза, собираясь с духом. – Фактически это испытание. Ты можешь сорваться со своего пути, и поэтому не должна оставаться здесь. Борьба против Спарты не имеет никакого отношения к тебе – ты не должна чувствовать себя обязанной.
Зена встала и протянула руку барду, чтобы помочь ей встать. Габриель быстро вытерла слезы и ухватилась за предложенную руку. Тряхнув головой она пристально посмотрела в глаза Зене:
– Нет, Зена. Если это должно стать концом нашего путешествия, то это – последнее – мы должны пройти вместе.
– Я не могу поверить, что ты уже уезжаешь. Я буду тосковать без тебя, – заявила высокая стройная женщина, давая гребешок из слоновой кости собеседнице, сидящей на краю кровати рядом с ней.
Молодая женщина улыбнулась и закрепила волосы гребенкой.
– И я буду тосковать без тебя. И очень волнуюсь.
– Так надо. Спарта... Король Менелай – герой в глазах спартанце. Ты помнишь, что тебе нужно делать?
– Да, я буду служанкой, как здесь. Андро, как думаешь, я их увижу?
Старшая женщина молча поправила чепец, придерживающий волосы.
– Там все узнаешь, Кассия.
Молодая девочка ухмыльнулась.
– Хорошо… Разговоры о приключениях Габриель путешествуют вместе с ней по всей Греции.
– Да, да... и твой отец читает тебе один из ее свитков каждую ночь. Я знаю, это – единственное, что вы делаете вместе. Знаю, как ты хочешь увидеть собственными глазами то, что видела она, сделать то же, что делала она. – Женщина выдержала паузу. – Из того, что я услышала, я поняла, что Зена недавно была в Спарте.
Кассия сжала губы и поправила волосы.
– Правильно. Но там где она, там и бард. – Она откинулась на кровать, улыбка коснулась ее губ и она продолжила: – Однажды, я увижу мир своими собственными глазами – глазами свободного человека, а не служанки.
Андро пересела на стул и смущенно расправила складки на кремовом хитоне. Взглянув на девочку с грустью, она произнесла:
– Кассия… Ты знаешь, что я хочу, чтобы ты была счастлива. Но… – она опустила голову, – то, как мы живем – наш образ жизни, наше место в этом мире.
Девочка закатила глаза и скептически выгнула бровь.
– Как всегда цинично–практично! – Она оперлась на локти, и ее волосы волнами рассыпались по плечам. – Мы принадлежим только самим себе. Никто не вправе решать за нас, указывать нам… И однажды, я сделаю так, чтобы это было очевидно.
Андро нахмурила седые брови.
– Когда ты только… как? Просто вот так встать и уйти?
Кассия вставала с кровати и прошла к комоду из красного дерева, который стоял у подножия кровати. Расстегнув железный замок, она открыла крышку, которая жалобно заскрипела. Изящным движением девушка достала оттуда зеленый бархатный мешочек. Она аккуратно развязала узелок и вынула из мешочка свиток. Ласково, почти любовно скользнув глазами по пергаменту и нежно проведя кончиками пальцев по свитку, она повернулась к Андро, совершенно смущенной.
– Я хочу читать. Ты – нет. Но я думаю, что это единственный способ помочь тебе понять, мой дорогой друг.
Женщина кивнула.
– Это то, что я думаю?
Кассия сжала губы, присев на край кровати. Осторожно развернув свиток, она ответила.
– Пришло время поделиться этим с тобой. – Заправив прядь волос за ухо, она покашляла и начала читать.
Два года пролетели незаметно и беспощадно, навсегда исчезнув под черной маской ночи. Многие в Греции узнали, что жестокая Королева Воинов путешествует вместе с молодой девушкой – невинной, честной, доверчивой, – и стала ей другом, наставницей, доверенным лицом. За короткое время невинная душа узнала и сделала очень многое – путь преподал ей уроки жизни. И две подруги – бард со светлой душой и воительница с темной – борются за справедливость бок о бок.
Человек – самое удивительно существо: неважно, как его угнетают, уничтожают, унижают, он никогда не сломается и не согнется. Наша сила – в красоте, силе, сочувствии, радости и любви. И эти бесценные подарки мы каждый день дарим друг другу в несметном количестве. И никто, и ничто не сможет этого изменить. Никогда.
Это – истина, это – то, что многие не понимают. Не сапог врага опускается на голову, – ее подставляем мы. Но однажды мы увидим, как человек снимет оковы собственного заблуждения и сломает стену своих сомнений. И больше его цели не будет мешать никто и ничто.
Именно поэтому воительница и бард путешествуют вместе – они учатся друг у друга. Они такие разные, и кажется парадоксом, что они все же ВМЕСТЕ. Может быть.
Но этот парадокс почему–то дарит им невероятную силу и счастье: бард нашла в себе силы бороться с несправедливостью, а воительница узнала, каково это – быть на стороне слабого. Их сила – их сердца, и никто не заставит их замолчать или отступить – они все равно будут нести мир, свет и правосудие.
И каждый день – это день, когда ты узнаешь что–то новое и полезное.
Кассия замолчала, увидев, как на бумагу упала соленая капелька слезы из ее глаза. Она подняла глаза на Андро и улыбнулась, зная, что этот клочок бумаги умел объяснить то, что чувствовала она, и делал это очень хорошо. Любовно погладив свиток, она спросила:
– Хочешь, чтобы я дочитала?
Андро вытерла слезы и кивнула:
– Да, да, пожалуйста…
И в эти ранние утренние часы две женщины сидели рядом – одна читала, а другая слушала невероятную историю о том, как Габриель переоделась в Зену, чтобы одурачить бандитов, потому что воительница была серьезно ранена отравленной стрелой: это была история о том, как бард спасла не только воительницу, но и весь город.
– Все хорошо? Видно?
Бард кивнула, спускаясь в цитадель по лестнице. Зена стояла внизу, держа в одной руке лампу, а в другой несколько тушек птиц, которых они смогли заманить в ловушку. Они охотились уже полтора часа, и теперь желудки сводило судорогой от голода.
Разговор, имевший место перед охотой, словно пришиб их, и они практически не разговаривали теперь, да и на уме был один лишь завтрак.
Подруги спустились вниз и отправились на кухню. Зена принялась ощипывать птиц, отбрасывая перья в угол. Габриель зачарованно смотрела за ритмичными, однообразными, простыми движениями. Осознав, что впала в прострацию, она тряхнула головой, прогоняя наваждение и тихонько засмеялась, подходя к столу.
– Хм, Зена. Ты же всегда говоришь что у тебя много талантов?
Зена подняла голову.
– Да?
Габриель опустила глаза и, покраснев, начала методично разделывать ощипанные тушки.
– Хорошо. Только вот в таланты у тебя не включено умение готовить.
Зена от изумления открыла рот и вцепилась пальцами в стол, чтобы ничего лишнего не сделать.
– Что тебя привело к такому выводу и что ты этим хочешь сказать? – Наконец спросила она, стряхивая с руки прилипшее перо.
Бард подхватила перышко и провела его кончиком по носу Зены.
– Это значит, что ты ужасно готовишь, и теперь в дело должен вступить настоящий повар!
Зена рассмеялась и кивнула.
– Да... Полагаю, мне надо посмотреть, встал ли Арес.
– Иди, иди. А эти леди скоро будут готовы и приготовлены в совершенстве. И прежде, чем ты сможешь проголодаться больше, чем сейчас. Теперь они в моих руках.
– Угу. Хорошо… Но я могу готовить, если захочу. – Зена схватила несколько перьев в руку и запустила ими в Габриель. Засмеявшись, она выскочила из кухни.
Зена откинула темные волосы назад и вошла в комнату. Переступив порог, она резко остановилась, заметив Ареса. Она не знала, почему остановилась, но с любопытством продолжала смотреть на Ареса. Она никогда бы не подумала, что будет смотреть, как просыпается смертный Арес. Это было и просто, и невероятно одновременно. И это озадачило Зену настолько, что она замерла, не смея войти.
Деревянная кровать заскрипела под весом Ареса, когда он перекатился на спину и вздохнул. Потянувшись и вздрогнув, когда заныли потревоженные раны, он сонно заморгал, взгляд сфокусировался на грязном земляном полу. Он сглотнул, вспоминая, где находится и сел на край кровати. Поболтав ногами, он встал и широко зевнул, а потом потер лицо и взъерошил волосы.
Подойдя к столу, он остановился и огляделся – он был в комнате один. Еще раз окинув взглядом комнату, он увидел пергамент и подхватил его.
– Ушли на охоту, – вяло прочитал Арес. Он отбросил записку и почесал грудь.
Теперь надо было себя чем–то занять. Скептически осмотрев себя, Арес увидел старые поношенные тряпки, которые он все еще носил, несмотря на то, что одеждой их уже было не назвать. Пожав плечами и скептически нахмурив брови, он подошел к сундуку в углу комнаты: Зена вчера вечером сказала, что он может найти там одежду и переодеться.
С трудом подняв тяжеленную крышку, он выудил из сундука черные кожаные штаны.
– Зена действительно не шутила, когда говорила, что война и кожа всегда идут вместе.
Спрятавшись за углом, Зена все же услышала эти слова и прикусила губу. Она кусала губы сильнее и сильнее, наблюдая, как Арес стаскивает с себя обноски. Когда он дошел до штанов, воительница отвернулась и вжалась в стену.
Было нечестно продолжать смотреть, но Зена, залившись пунцовой краской, осторожно, не дыша, снова выглянула. Ей нужно только осмотреть раны, убеждала она саму себя и не веря этим словам.
Арес натянул кожаные штаны и застегнул их. Сверху он одел рубашку, что–то проворчав себе под нос. Рубашка была великовата, но он завязал ее потуже и вздохнул.
Еще раз оглядев комнату, он заметил ящик в другом углу. Ящик был сделан добротно, и являлся хранилищем оружия. Сжав губы, он поколебался, но все же подошел к хранилищу и положил на него руки. Благоговейно открыв крышку, он восхищенно прикоснулся к прекрасно заточенному мечу. Схватив его за рукоятку, он резким движением вынул его и поднял повыше. Сталь отразила огонь соседнего факела и поймала его отражение.
Зена смотрела на это затаив дыхание: Арес словно снова стал Богом Войны. Пляшущие тени скрыли ушибы и порезы, низкий потолок заставлял думать, что он невероятного роста, а пируэты, которые выписывал меч, ловя блеск горящих факелов, завораживали. И Зена почувствовала притяжение. И она успокоилась, увидев Ареса таким, каким она его знала всегда.
Ловко вращая меч, Арес выглядел сногсшибательно – опасно, красиво, стремительно.
Едва в голове Зены промелькнула эта мысль, она увидела, как вздрогнул Арес, пытаясь справиться с болью, которая пронзила тело при выполнении выпада мечом. Арес потерял контроль над телом и мечом и выронил оружие. Лезвие чиркнуло его по подбородку, оставляя алую полосу и звякнул об пол.
Это было больше, чем неожиданность. Это почему–то поражало до глубины души и вызывало сочувствие: ведь эти руки, уронившие меч, раньше повелевали легионами.
Арес закрыл лицо руками, а потом злобно пнул меч, тот подскочил и словно влитой снова оказался в руках у Ареса. Размахнувшись, он весь свой гнев обрушил на ящик, в мгновение разбив его на щепки. Не успокоившись на этом, он повернулся и наотмашь ударил по бочонку с водой. Бочонок затрещал, но выдержал удар и мужчина окунул голову в холодную воду. Неистово фыркнув, он сжал края бадьи с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Тряхнув головой, он печально посмотрел на мутное рябое отражение в воде и вздрогнул.
– Шикарно! – Арес сжал зубы и сплюнул. – Только посмотри на себя! Посмотри, кем ты стал! Ты разрушаешь дом, где тебя приютила женщина, презирающая тебя!
Зена задохнулась от этих слов. "Я не презираю тебя", – мелькнуло у нее в голове. Она сглотнула, пытаясь осознать и переварить эту мысль. Взгляд ее помрачнел, когда она услышала, что Арес продолжает заниматься самобичеванием.
– Ты – посмешище, посмешище для тех, кем ты раньше повелевал… Олимп пал… Все, кого ты знал, погибли… – Саркастический смех и судорожное облизывание враз пересохших губ. – Может, это наказание? За пять лет предательств и коварств, которые были нацелены на одно: получить то, что хочется любой ценой. – Он остановился и стер воду с лица тыльной стороной ладони. Снова посмотрел на свое отражение. – Смотри! Могущественный Арес Олимпа! Преклонивший колени перед любимой… – Он снова посмотрел на себя и с отвращением продолжил глумиться над собой. Злобно ударив кулаком воду, он добился того, что отражение расплескалось и исчезло. Отступив раньше, чем снова увидит свое ничтожно отражение, он закрыл глаза и тяжело сглотнул.
Зена была поражена. Она знала, что он по–своему, но все же заботится о ней. Она знала, что у них нет пути назад, и в прошлом отношения были испорчены, но они все же сумели пронести сквозь года какое–то странное чувство тепла друг к другу. Она знала, что он предал Олимп и Олимпийцев ради нее, и это много значило. Но даже зная все это, она была не готова услышать от него слово "любовь" – только что он признался ей в любви. Он сказал, что любит ее в ту роковую дождливую ночь, он она подумала, что это всего лишь уловка, чтобы уничтожить Еву. И на Олимпе, в жару схватки, когда погибали ее дочь и подруга, он отдал свое бессмертие.
Зена глубоко вздохнула, ощущая боль и не зная, что сделать. И она не знала, должна ли она что–то делать или нет? Должна ли показать свое присутствие? Вопросы оглушали, заставляя оставаться на месте. Прислонившись к стене, она продолжала наблюдать.
Глаза Ареса закрылись, и он наклонил голову. Снова и снова он шептал слова:
– Смотрите… Смотрите… Некогда могущественный Арес, Бог Олимпа… преклонил колени, поддавшись любви и потерявший все! И если бы он мог бы все вернуть… он с удовольствием бы упал к ногам любимой снова.
Зена конвульсивно дернулась, больно ударившись затылком и прикрыла глаза. От шока мысли шальными траекториями метались в голове. Вдруг плеча коснулась чья–то рука. Прежде, чем она осознала, что делает, шакрам был в руке, а в следующую секунду – отправился в полет. Со свистом скользнув мимо Ареса, шакрам раскололся на две части.
Глаза Зены расширились, когда она поняла, что пустила шакрам. Рука соскользнула с плеча и раздался голос:
– Все хорошо? – Спросила Габриель, пораженная реакцией Зены.
Воительница оглянулась и помолчала с минуту, восстанавливая контроль над собой.
– Все в порядке, – она сжала губы и вошла в комнату. Габриель смущенно вошла следом за ней.
Зена пристально смотрела на Ареса. Он сложил шакрам и протянул ей. Закусив губу, она подошла ближе.
– Потеряла?
Потратив несколько мгновений на размышление, она кивнула:
– Да. Мы только вернулись с охоты, мне показалось… а это оказался ты.
– Хорошо, что ты меня все же увидела и узнала.
Зена закивала, словно китайский болванчик:
– Да, да.
Габриель наблюдала за зачарованно уставившейся друг на друга парой и ждала чего–то большего от этого представления, и – молчала. Повисла тишина, и никто не хотел ее нарушать. Потоптавшись, Габриель наконец чуть ли не шепотом пояснила:
– Пойду, проверю как там наш завтрак.
Воительница перестала пялиться на Ареса и взглянула на подругу.
– Я с тобой. – Она обернулась, чтобы посмотреть на Ареса. – После завтрака нужно будет выйти и оценить обстановку. – С этими словами она повесила шакрам на пояс и вышла из комнаты вслед за Габриель.
Зена быстро шагала по коридору, опустив голову. Габриель догнала ее и придержала за руку, не давая войти на кухню.
– Эй, погоди! Что случилось?
Зена дернулась и прошипела сквозь зубы:
– Ничего.
– О, я вижу, сколько ничего произошло! Так что случилось? Или ты мне не доверяешь? – Уточнила Габриель, прислонившись бедром к столу.
Сглотнув, Зена провела кончиками пальцев по шакраму и вздрогнула.
– Я сделала то, что не должна была делать!
– О, и что же это было?
Потоптавшись на месте, она ответила:
– Я… э–э–э… ну… э–э–э… Подслушивала.
Габриель подняла бровь.
– Что ты хочешь сказать? Арес же был один… А! Ну как ты…
– Он громко говорил, – вставила Зена.
– О? Громко, говоришь?
Поставив корзину на полку, Зена плюхнулась на стул и опустила голову на руки.
– Он все потерял. Потерял Олимп.
Габриель ухмыльнулась.
– О–о! ОК! Хорошо, я допускаю, что он поступил отважно, храбро и самоотверженно… но он – АРЕС! И у него навсегда останется жажда власти и завышенная самооценка.
Зена подняла голову и изумленно посмотрела на Габриель.
– А мне все еще кажется, что под этой маской скрывается настоящий Арес. И то, что он сделал на Олимпе – не случайность. Он бы поступил также снова.
Бард покрутила в руке перо:
– Поясни, с чего ты это взяла.
– Я слышала, как он корил себя за все, говорил что все это – расплата за его поступки. Часть меня всегда хотела услышать эти слова, а чувства были в смятении. Я хотела знать, что случится, если все можно вернуть. И теперь поняла, что он бы не отступил, к тому же старые чувства…
– Чувства? Ты никогда не говорила о чувствах.
Зена вздохнула, прикрыла глаза и выпалила:
– Когда он бросил все, отдал себя, чтобы спасти меня, я была поражена. Никогда бы не подумала, что он способен на самоотверженный поступок. И все равно он сделал это, – и не потребовал ничего взамен. Это заставило меня задуматься: может быть, его чувства истинные? И прошлые обиды не помешали ему любить меня? Следом пришла мысль, что свои чувства я заперла глубоко, замуровала, но они все равно не ушли и не исчезли. Я упорно твердила, что он думает только о себе, хотя сердцем понимала, что это не так. Но мне так было легче, – считать его эгоистичным, высокомерным идиотом. При таком раскладе я не чувствовала своей вины… но сейчас…
Габриель закусила перо.
– Что он сказал?
Зена пристально всматривалась в огонь в камине, восстанавливая события:
– Я услышала, что он сказал, что, если бы можно было повернуть время вспять, чтобы изменить ход времени, он…Он сказал, что поступил бы точно так же. – Зена посмотрела на подругу, ища отклика, но видела лишь напряженный взгляд зеленых глаз.
– Я не знаю, что сказать. Это – Арес, он Бог Войны…
– Он больше не бог, он обычный человек, – замерцали глаза Зены. Слова, слетевшие с губ, раскрыли ее чувства к нему.
Габриель посмотрела на огонь, подхватила кочергу и поправила головешки, а потом обернулась к Зене.
– Ты говоришь о старых чувствах. Забавно, мы с тобой путешествовали долгое время, и ты все время унижала, обзывала и отталкивала Ареса, но ты никогда не рассказывала мне о вас.
Зена оперлась об стену, обхватывая себя руками.
– Просто мне трудно говорить об этом.
– Даже со мной?
– Ты не поняла. Когда я была с Бораисом, во мне словно сидел демон, я была безжалостна. Об этом ты знаешь, я рассказывала тебе. После того, как родился Солан, я вернулась во Фракию. Все началось оттуда – неконтролируемый гнев, ненависть, страсть, завоевания. Вместе мы хотели управлять всей Грецией, а потом – и всем миром. – Зена закрыла глаза, окунаясь в воспоминания – Можно сказать, что мы смешали войну и любовь. Мы были вместе очень долго. И конец нашей кампании стал концом… – Зена не договорила, уронив голову на руки.
Габриель отряхнула руки от пепла.
– И все то время, пока ты закрылась в себе – что ты чувствовала?
– Напряженность, пустоту, предательство и поражение, и удивление, что связь между нами не исчезла. Часть меня всегда хотела быть с ним, другая – требовала проткнуть его насквозь. – Она затихла: она не хотела говорить всего, не хотела признаваться. Зена посмотрела на шакрам и пожала плечами. – Было трудно идти этой дорогой.
– И то, что произошло на Олимпе, снесло все стены, что ты выстраивала?
Зена посмотрела на подругу, слегка нахмурившись. Задумавшись, она вдруг поняла, насколько точно выразилась бард.
– Совершенно верно, – выдохнула она. – Но я не могу сейчас говорить об этом. Не могу. Прости.
– Нет, все в порядке. Я понимаю... Я думаю, – Габриель запнулась, пытаясь придумать новую тему и отвлечься от тяжелого разговора. – Думаю, что завтрак уже готов.
Зена облегченно вздохнула и кивнула.
– Да. Похоже на то. Теперь надо придумать, что делать дальше. Но сначала мы поедим.
Бард облизнула губы и сглотнула от предвкушения, когда вытаскивала птицу на поднос. Подув на обожженные горячим блюдом пальцы, она восхищенно прокомментировала:
– Отличная идея! – Вытерев пальцы от жира об юбку, она вручила поднос Зене. – Готово! Неси!
– С удовольствием!
Зена подхватила поднос и уже почти вышла, как вдруг резко остановилась. Габриель, наткнувшись на воительницу, засопела, а Зена, обернувшись через плечо, прошептала:
– Ни слова Аресу!
– Ты же знаешь, что я никогда не скажу никому!
– Я знаю, что ты не сделаешь этого. Просто я действительно смущена. Но я доверяю тебе.
– Знаю. – Нетерпеливо поддакнула Габриель. – Теперь, мы можем наконец пойти к столу и поесть? Я голодна. – В подтверждение словам Габриель у нее заурчал живот, а Зена хитро улыбнулась.
– Конечно.
Они вошли в комнату, освещенную лишь одним факелом. Поставив поднос, Зена посмотрела на Ареса, восседающего на кровати. Вид у него был скучающий: взглядом он наблюдал за пауком, методично плевшим паутину.
– Ты в порядке? – Поинтересовалась Зена, увидев Ареса. Габриель тем временем поставила стулья.
Арес медленно повернулся к ней и, задержав дыхание, устало кивнул. Подойдя к столу, он подхватил стул и сел подальше от Зены.

– Продолжайте! Скажите это! Только скажите это, это – все, что мне нужно! Королева будет свидетелем. – Фазон улыбнулся Тарис и провел рукой по ее лицу. – Вы же не откажетесь быть свидетелем, не так ли? У Вас больше не будет шанса услышать, как клевещут на Вашего мужа.
Тарис резко дернула головой, рукой отталкивая Фазона.
– Вы только что прикоснулись к жене короля!
Его рука застыла в воздухе. Он осторожно улыбнулся и отступил.
– Совершенно верно. – Он прочистил горло и попытался сменить тему. – Хорошо. Мне было очень приятно поговорить с вами, но у меня много безотлагательных дел.
– Совершенно точно. – Сухо подытожила Тарис.
– Да, кстати, а почему бы Вам не рассказать об этих делах? Может, мы сможем чем–нибудь помочь? – Саркастически спросил Николас.
– Хорошо. Я расскажу. Ваш муж купил новую служанку, а меня обязал подготовить ей все для ночлега, а позже – объяснить, что от нее ожидается.
Тарис усмехнулась.
– Уверены, что эти именно то, о чем Вас попросили?
– Совершенно точно. – С усмешкой на губах Фазон направился к выходу. Остановившись на пороге, он добавил: – По крайней мере я не делаю ничего без разрешения короля.
Он самодовольно рассмеялся и вышел, оставив Тарис и Николаса. На лицах обоих отобразилась гримаса отвращения.
– Если он будет управлять Спартой, это будет настоящее болото. Гадюшник. – Заявила Тарис, скрестив руки на груди.
Оперевшись на подоконник, Николас посмотрел на площадь. Солнце клонилось к закату, и теперь по стенам затанцевали фиолетовые, оранжевые, и розовые блики.
– Помнишь время, когда Спарта знала мир?
Она опустила голову и закусила губу.
– Да. Еще да. Но с каждым днем эти мгновения все дальше и дальше от нас. Люди думают, что город процветают, но они не знают правды.
Николас мечтательно посмотрел на закат.
– Когда–нибудь они откроют свои глаза.
Внушительные мраморные столбы, декаданские картины и гобелены, развешанные по стенам Спартанского дворца, заставили Кассию восхищенно затеряться в них. В руках она сжимала коричневую сумку со скудными пожитками, которые были у нее. Она рассматривала дворец, следуя за Фазоном и слушая эхо собственных шагов. Фазон шел рядом, объясняя, что от нее нужно, и его слова глухо звучали в анфиладах каменного зала, да и девушка была слишком очарована этим величием.
Внезапно она почувствовала, как запястье сжала чья–то рука. Она давно погрузилась в созерцание, и прикосновение заставило ее вынырнуть из задумчивости: сумка с глухим стуком упала на пол, и вещи рассыпались по полу. Кассия быстро все затолкала обратно.
– Мне жаль, что Вы спросили?
Фазон скрестил руки на груди и закатил глаза.
– Я спросил Вас, можете ли Вы быть внимательной. Очевидно, что нет.
Она медленно поднялась и перекинула сумку через плечо. Поклонившись, она ответила:
– Мне действительно жаль. Я была покорена замком. Примите мои самые искренние извинения, сэр.
– Тебе будет непросто, если ты будешь постоянно увлекаться. Не знаю, какие правила диктовали вам в Пилосе, но в Спарте ты всегда должна быть начеку.
Кассия поджала губы.
– Этого не повторится.
– Хорошо, тогда давайте продолжим.
– Конечно.
Они снова тронулись, и Фазон возобновил разговор об обязанностях.
– Я уже говорил, что как только Вас вызовут, Вы должны появиться немедленно. Большинство Ваших обязанностей – уборка, чистка украшений, может быть, время от времени, приготовление пищи. Пока что все, – сказал он, приблизившись к деревянной двери, по бокам которой висели зажженные факелы, и остановившись. Открыв дверь, он продолжил. – Комнаты слуг. Заходи и располагайся. Если возникнут вопросы, задайте их другим слугам.
Придерживая дверь, Фазон вынудил Кассию протиснуться между ним и косяком. В следующее мгновение девушка подскочила – мужчина ударил ее по попе. Открыв рот, Кассия изумленно посмотрела на него, но он просто убрал руку с ее задницы, расправил усы и ушел.
Кассия опустила глаза, а потом ошеломленно оглянулась. Оправившись, она вошла в большую комнату, темную из–за того, что ее освещали уже почти потухшие факелы. Здесь стояло десять кроватей с одной стороны и столько же – с другой, но никого, кроме нее не было.
Первое впечатление? Хм…
– Двадцать человек в одной комнате!? Они, должно быть, шутят!
Она недоверчиво покачала головой и прошлась по комнате, ища свободную кровать. Найдя такую в середине комнаты, она резюмировала:
– Надеюсь, мои соседи не храпят.
Шлепнувшись на кровать, она вздрогнула, поняв, что поверхность была намного более твердой, чем казалась внешне. В Пилосе кровати были наполнены перьями, в комнате располагалось только двое слуг… а здесь… Мало того, что ей придется делить комнату с более чем дюжиной других слуг, так еще и матрацы на кроватях были набиты соломой!
Кассия откинулась на спину, заложив руку под голову и тяжело вздохнула. Она закрыла свои ореховые глаза: как же она тоскует без семьи – ведь она когда–то была свободной.
Ее мать умерла при родах, но дети выжили. Когда Кассии было три года, отец рассказал о матери, и все воспоминания о ней, по сути, были наследством от отца. Он работал каждый день: занимался кузничным делом и шил кожаные доспехи, которые потом продавал в предместьях Микен. Насколько маленького был ее отец, настолько большим было его сердце. Одна его улыбка затмевала солнце, и, пусть они были небогаты, ее отец умел всегда сделать так, чтобы его дочери чувствовали себя принцессами. И каждый день он обязательно приносил им какой–нибудь подарок.
Кассия улыбнулась своим воспоминаниям: она не забыла Александру. Она звала ее Алексой и всегда присматривала за ней: ведь Кассия была старше ее на целых десять минут. Сестры–близнецы были настоящими подругами. Молодая служанка с нежностью в сердце хранила мгновенья ее детства, игры и забавы с Алексой, их приключения на заднем дворе фермы. Кассия всегда хотела стать похожей на барда из Потейдии, а Алекс хотела вырасти и стать сильной и опасной. Как Зена. И обе девочки играли, притворяясь, что они – знаменитые путешественницы, защищающие людей от воинов и работорговцев.
И пришел день, когда игра вдруг стала реальностью. И мир Кассии перевернулся.
В тот день они пошли в город вместе с отцом. Сестрам было по двенадцать, и они снова решили поиграть в воина и барда. У Кассии в руках была палка, символизирующая шест, а Алекс размахивала деревянным мечом, который для нее сделал отец. Кончик меча был затуплен, чтобы девочка не могла поранить кого–нибудь.
Играя, девочки увлеклись и едва расслышали крик: одна из женщин увидела большую армию, которая направлялась к их городу. Игры закончились. Только девочки не знали об этом.
Горожане бежали в убежища, а некоторые остались на месте, чтобы посмотреть, что будет. Кассия и Алекс стояли на площади, в центре, и с любопытством смотрели на всадников. У каждой в голове вертелась мысль "как лучше продолжить игру?".
Мужчины ехали в облаках пыли, их броня сияла под яркими лучами солнца, лидер был настолько страшен, что мог испугать любого. И он остановился около девочек, которые были настолько поражены, что не могли сдвинуться с места.
– Люди Микен, – прогремел он. – Я уверен, что вы отлично знаете, что мы здесь не ради вашего развлечения! – Он противно засмеялся.
Алекс подняла свой деревянный меч и помахала им.
– Пошел вон из города!
Кассия затаила дыхание. Сильно сжав ладошку сестры, она прошипела:
– Алекс!
Лидер банды опять рассмеялся. Армия, состоявшая из более чем трех дюжин мужчин, подхватила смех. Он спрыгнул с лошади и подошел поближе к девочкам – медленно, грозно, хищно. В его глазах начал разгораться свет дикого зверя.
Кассия увидела темные сальные волосы, связанные ленточкой в хвост, ощутила зловонное дыхание – смесь табака и алкоголя. Лицо бандита рассекали шрамы, на подбородке красовалась многодневная щетина. Скрип песка под ногами в этот момент показался оглушительным, и больно бил по ушам. Человек остановился перед девочками и криво усмехнулся.
– И кто мне тут возражает? – С сомнением посмотрел он на Алекс, все еще размахивающую мечом.
– Зена, – прокричала Алекс так убедительно, как только могла.
Человек засмеялся.
– Принцесса–воин?
– Да! Думаю, тебе лучше оставить этот город! Или я надеру тебе задницу! – Заявила маленькая девочка, откинув с лица темные волосы.
Повернувшись спиной к девочкам, он обратился к сбившимся в кучу горожанам.
– Это что – вся ваша защита? Где королевская охрана? Или у вас только дети на вооружении?
В этот момент Алекс подбежала к бандиту сзади, быстро просунула меч между его ног и с силой дернула вверх. Бандит завыл от боли и скрючился, схватившись за самое драгоценное место руками.
Армия грохнула от смеха, а горожане словно язык проглотили. Кассия пребывала в шоке, выпучив глаза на бандита, но Алекс была на седьмом небе от своей проделки и, повращав меч, подняла его кончиком вверх.
Когда приступ боли закончился, лидер группировки достал меч и с искаженным от гнева лицом повернулся. Разбрызгивая слюни, он в ярости заорал:
– Убить! Убить ее! Хочу видеть мертвую Зену!
И произошло то, что, как казалось Кассии, не должно было произойти. Она никогда не сталкивалась с существом, которое было полностью безразлично к чужому горю. Ребенок еще не знал, что может сделать почерневшее сердце.
Алекс продолжала дерзко смотреть на бандита. И смотрела на него так до своей последней минуты – опустился острым лезвием меч, потух взгляд, и маленькое тельце осело на землю, а деревянный меч выпал из хрупкой детской руки.
Кассия закричала. Она смотрела на тело сестры, не в силах оторвать взгляд. А потом взглянула на человека, возвышающегося над ней. Все еще не веря своим глазам, она развернулась и побежала.
– Папа! Папа!
Мужчина не слышал, что в городе армия: шипел металл, трещали угли – кипела работа. Когда Кассия широко распахнула дверь, он прекратил работать, опустив молоток и подхватив дочь на руки. Он увидел ее слезы и полубезумный взгляд.
– Кассия! Кассия! Что с тобой? Что случилось?
Она не могла говорить. Горло пересохло, язык не слушался. Отец пытался поймать ее взгляд и прочитать там, что расстроило его дочь.
– Кассия! Что случилось? – Тут он вдруг осознал, что рядом нет Алекс, которая никогда не отходила от сестры. – Где Александра?
Дрожащей рукой, молча, Кассия указала направление. Он посмотрел туда, и сердце кузнеца сжалось от страха. Аккуратно спустив Кассию и наказав ей оставаться на месте, он пошел туда, куда она показала.
Она еще не знала, что это – последний раз, когда она видит отца.
Кассия сидела в кузнице уже очень долго, вздрагивая от криков людей, лязга мечей и топота множества ног. Забившись в угол, она подтянула ноги к подбородку и плакала. Услышав мягкие шаги, она подняла голову и вытерла слезы тыльной стороной руки.
– Папа?"
Солдат усмехнулся и прокричал:
– Я нашел ее! Думаю, мы сможем получить за нее несколько динаров на рынке!
Кассия вытерла слезы. С того дня прошло четырнадцать лет. Четырнадцать лет рабства и неволи. Но она не потеряет надежду. Никогда.
Она перекатилась на спину и пристально посмотрела на потолок. Тяжело сглотнув, она прошептала:
– Когда–нибудь я стану свободной.
Зена сидела на краю стула, закинув свои длинные ноги стол. Она скучающе водила пальцем по шакраму и вглядывалась в собственное отражение в нем.
– Теперь осталось недолго ждать.
– Как бы я хотел верить этому…
Она бросила на Ареса гневный взгляд. Он сидел напротив и не сдвинулся с места, подперев руками подбородок. Свет от зажженных факелов рисовал на его лице причудливые тени.
– Мы выберемся. Только доверься мне. – Она положила шакрам на стол и встала, потянувшись. Взгляд упал на кусок пергамента, исписанного ее почерком. Пробежав глазами по нему, она вздохнула.
Наконец послышался голос Габриель.
– Лошадь навьючена, и я нашла подходящий шест. – Она повертела в руках палкой, очень сильно смахивающей на амазонский шест, который когда–то был ее неизменным спутником.
– Хорошо. Так будет убедительнее. Ты не будешь излучать угрозу. – Зена сразу сказала барду, что ей будет нужно оставить свои саи, иначе ее могут заподозрить. Воительница ухмыльнулась. – Ну, как ты себя чувствуешь? Каково это – держать в руках старое оружие? Это было так давно…
Габриель увлеченно вертела шестом, взвешивая его в руке и вспоминая забытые навыки. Повращав его и сделав им замысловатый рисунок в воздухе, она ответила:
– Я смогу эффективно воспользоваться им. И раньше шест казался мне слишком большим.
– Я рада слышать, что ты не потеряла свои навыки. Они будут тебе нужны. Теперь нужно скрыть твою фигуру и лицо. – Зена прошла мимо молчавшего Ареса. Подойдя к комоду в углу комнаты, она открыла его и начала рыться. Через некоторое время она выудила оттуда черный плащ. – Как раз! – Зена бросила его Габриель.
Габриель подняла бровь, осматривая одежду.
– Это на кого хочешь влезет. – Пошутила она.
Зена отряхнула пыль с рук, и чихнула.
– Да. Будь уверена, что модницы так не одеваются. Но так ты сохранишь свое инкогнито. – Она присела на край стола и посмотрела на Ареса. – Ты в порядке?
Он почесал щеку и пожал плечами.
– Вроде да.
Зена откинула назад волосы, сцапала лист со стола и подошла к Габриель, пытавшуюся приладить безразмерный плащ на свои маленькие плечи.
– Хорошо, это – послание для Николаса. Ты идешь на риск. И ты об этом знаешь. И помни – ты бард. Используй это. – Зена вручила ей свиток.
Габриель ухмыльнулась, взяла свиток и спрятала под полой плаща.
– Приму к сведению твое мнение, – хитро подмигнула она и скосила глаза на кровать. А потом сдернула одеяла и быстро свернула его, также как и свиток, спрятав под плащом.
Воительница мягко рассмеялась.
– Ты уже придумала. Ничего нового… Но беременная женщина едва ли может быть угрозой.
Кивнув, бард усмехнулась.
– Страшно подумать, сколько раз меня выручала эта идея. – Она с искренней любовью провела руками по круглому животу. – И впервые я использовала этот трюк, чтобы быстрее найти тебя и догнать.
Зена улыбнулась и кивнула: она помнила.
– О, да! Я помню. И доверяю тебе – опыта у тебя уже много!
Арес скептически поднял бровь и встал.
– Прекратите. Неужели вы думаете, что это сработает?
– Абсолютно точно! – Безапелляционно заявила воительница.
Габриель перебросила ремень сумки через плечо, развела руки в стороны и повертелась.
– Ну как я вам?
– Да ты сейчас в таком состоянии, что муху не сможешь обидеть, – вдруг взорвалась Зена, разглядывая большущий живот Габриель. Потом прикрыла глаза, вспоминая, ничего ли они не забыли. Побарабанив пальцами по столу, она уточника. – Воду взяла? Хлеб? Точно? Записку?
– Да. Да. И еще раз да. – Габриель с широченной улыбкой на лице одной рукой погладила живот, а второй любовно подхватила шест.
Зена глубоко вздохнула.
– Тогда тебе пора в путь. Как только найдешь Николаса, получишь ответ от него – сразу же возвращайся назад. Только удостоверься, что за тобой никто не следит. Я буду ждать тебя.
Габриель кивнула.
– Да, пора. Нужно сделать это.
– Я провожу тебя. – Зена оглянулась на Ареса. – Ты подождешь?
Он задумчиво покусал губу и кивнул:
– Я буду здесь, – ответил он, зачерпнув кружкой воду из бочки.
– Хорошо, пошли.
Зена опустила руку на плечо Габриель, и они вместе вышли из комнаты в коридор. Они шли в полной тишине к лестничной клетке, слушая шорох земли под ногами и треск горящих факелов. Зена пристально смотрела на деревянные опоры, вглядываясь в тени и трещины.
У лестницы Зена сняла фонарь и отдала Габриель.
– На всякий случай. Может быть, понадобится. У тебя есть кремний?
– Да, Зена. Все будет хорошо, – попыталась она успокоить подругу. Обычно такая сильная и невозмутимая воительница сейчас себе словно места не находила, и в ее глазах плескалось беспокойство, которое она старалась подавить из последних сил. – Все будет хорошо. – Повторила она.

Пламя факела словно танцевало под тихую мелодию. Сегодня партнером огню была тень. Легкие блики и темные пятна скакали по стенам, полу, разбросанным вещам, словно сражаясь за превосходство. Пропитанный нефтью кончик факела потрескивал, даруя свет. И, кроме этого умиротворяющего шепета огня не было ни звука.
Зена сидела в тени, прислонившись спиной к прохладной глиняной стене, отдыхая. Синие глаза смотрели на огонь из–под опущенных ресниц. Сквозь дрожащий от жара воздух она видела больше, чем могло показаться на первый взгляд. Мерцающий огонь проливал свет на пыльный воздух, унося в воспоминания о пепле сожженных городов – городов, которые она безжалостно спалила; она видела себя – беспощадную, яростную фурию, несущую смерть всей Греции.
Вспышка – и видение изменилось: потрескивающие искры скрестившихся мечей, азартный рев легионов, отчаянные крики простолюдинов… Она помнила все это, – все эту мешанину голосов, головокружительный картинок войны, – и чувствовала вину.
Зена закрыла глаза, желая отбросить видения подальше, но эти лишь усилило их действие. То время, давно оставшееся позади, не хотело отпускать ее сейчас. Она вспоминала, как посещала чужие земли. Но не как героиня, – как монстр, Разрушитель Наций. Она вытворяла такое, что сейчас не могла оправдать себя… просто потому, что такие поступки не могут оправданы.
Одно из этих злодеяний выделялось особенно четко – самое жуткое. Она все еще чувствовала жар у кожи, видела мутные клубы черного дыма, слышала какофонию звуков и криков, чуяла тошнотворный запах горящей плоти…
– Нет, – тихо выдохнула она, – ты не можешь изменить прошлое, – попыталась она успокоить себя.
Зена распахнула глаза. Они блестели кристалликами, у уголков скопилась влага. Она поморгала, и слезы не скатились по щекам – они лишь мерцали в пламени факелов.
Она не знала, как долго она была погружена в воспоминания о былых завоеваниях. Отведя взгляд от факела, она уставилась на шакрам. Он словно был подарком прошлого. Но, в отличие от нее, он был целостным и совершенным.
Зена легонько погладила его пальцами по гладкой поверхности. Он был холодный и красивый, но, когда она его посылала в смертный полет, он словно впитывал в себя жар ярости и злости. Воспоминания снова нахлынули на нее. О, она помнила ночь несчетное количество зим назад, когда она впервые прикоснулась к нему. Подарок Завоевательнице от самого Бога Войны.
Подарок Ареса.
Как же сильно он изменился… А тогда они были двумя половинками одного целого. Красивый смертельный дуэт. Как и это жутко красивая вещица.
Шакрам – необузданная сила, уничтожившая многое и многих в прошлом. Но теперь эта сила несла добро в этот мир.
Добро. Пусть и через кровь на лезвии.
На Зену нахлынули болезненные воспоминания о ночи, когда пал пантеон Олимпа. Это была ночь, когда Зена почти убила подругу. Она все еще слышала противный громкий звук шакрама, врезающегося в плоть. Она словно наяву чувствовала, каким горячим и злым он был, когда вернулся к ней.
Зена никогда не думала, что она когда–нибудь сделает такое, но это произошло. Она поддалась ослепляющему гневу… Как Габриель сумела простить? Как ее сердце оказалось таким прощающим? Зена не знала. Бард оказалась настолько светлой, что воительница уже давно поняла, что их дорожки должны разойтись…
В ту ночь Зена почти помешала барду уйти от нее.
Она знала, что этот мир полон неожиданностей, что помощь часто приходит оттуда, откуда ты ее меньше всего ждешь. Но Зена никогда не думала, что кто–нибудь может стереть ее прошлое, никогда не обманывалась на тот счет, что путь добра – пусть с мечом в руке – защитит ее от смерти или искупит грехи.
Теперь все воспоминания слились в одну большую картину, написанную красками тоски, гнева, сожаления и искупления... после темного времени приключений, завоеваний мира и зверств.
В тот вечер она обратилась к Аресу и помнила этот вечер, наполненный синим лунным светом. Это было ночью утешений и откровений.
Ее глаза скользнули по спящему Аресу. Он спал тихо, и только мерное опускание и вздымание груди говорило о том, что он всего лишь спит. Она успокоилась.
Зена поворочалась на кровати, скрипевшей в унисон ее движениям. Она поражалась его дерзкой браваде и зловещей улыбке, но она внезапно обнаружила, что он человек, способный чувствовать. Это было удивительно приятным открытием.
Кто бы мог подумать, что, спустя годы попыток вернуть ее на путь войны, он станет обычным воином?
Медленно приподнявшись на локте, Зена посмотрела на его лицо. Тихонько подойдя к его кровати, она присела у изголовья. Она долго сидела там, наблюдая, как тени и свет от факела пляшут по его лицу и слушая его мерное дыхание.
Она наклонила голову. Ее волосы рассыпались по плечам, но она не заметила этого, и протянула к нему руку, легонько проведя кончиками пальцев по лицу. Рука скользнула выше и остановилась на седеющей пряди волос.
Она от неожиданности отдернула руку и осторожно встала. Она смотрела на него еще несколько бесконечных мгновений, пытаясь удостовериться, что не разбудила его, и, отойдя, села за стол. Там она налила себе воды в кружку и выпила. По всему телу безнаказанно шастали самые противоречивые эмоции, будоража ее и заставляя мелко дрожать, но остановить их не представлялось возможным.
"Я держу все страхи внутри себя, чтобы не показаться слабым", – сказал он ей. И она понимала, что эти слова давно уже стали правдой и для нее.
Зена уже направилась к своей кровати, когда услышала скрип песка под чьими–то мягкими шагами. Она молниеносно выхватила меч из ножен и застыла, напряженно вглядываясь в коридор.
Еще пара шагов неизвестного – и Зена расслабленно опустила меч, а потом и вовсе убрала его. В проеме появилась Габриель. Зена обошла стол, чтобы поприветствовать подругу. Улыбнувшись, она прошептала:
– С возвращением. Как дела?
Габриель прислонила шест к стене и также шепотом ответила:
– Все хорошо. Могу сказать, что спартанские охранники – неотесанные мужланы, но я справилась с задачей.
– Не удивляюсь. Нужно разбудить Ареса. Ему будет интересно услышать новости. – Она быстро пересекла комнату и наклонилась над эксолимпийцем. Зена потрясла его за плечо.
– Эй! Просыпайся…
Арес поморгал глазами и протер их.
– Что случилось? – Сонно пробормотал он.
– Габриель вернулась.
Кровать жалобно заскрипела, когда Арес сел, скинув ноги на пол. Он посмотрел на Зену и поднял бровь.
– Чем ты занималась, пока ждала?
– Сидела и маялась без дела, – потрясенно ответила она.
– Должно быть, тебе было скучно.
Зена отвела взгляд, нарочито усердно почесав руку.
– Да. – Она оглянулась. – Хорошо, Габриель, расскажи нам.
Бард скинула плащ, швырнув его на стол, сбросила сумку, положив ее на пол и, взяв курдюк с водой, сделала жадный глоток.
– Николас будет на месте завтра на рассвете.
Ареса вытаращил на нее глаза.
– Он собирается нам помогать?
– Да, но это еще не все.
– Что ты хочешь этим сказать? – Поинтересовалась Зена.
– Сама королева Спарты будет нам помогать. Она тоже придет на встречу завтра.
Зена чуть не подпрыгнула.
– Стоп... Королева? – Она посмотрела на Ареса и поняла, что он поражен не меньше ее. – Почему она решила нам помогать?
Габриель положила руки на стол.
– Потому что надеется на встречную помощь. Она считает, что Менелай не должен управлять Спартой.
– Отлично. Она это понимает.
– Это цветочки. – Кивнула Габриель. – Она беременна, – Габриель многозначительно посмотрела на Зену и Ареса, – от Николаса.
Зена задумчиво покачала головой.
– Ума не приложу, как ей помочь.
– Зена, это не первый раз, когда ты спасаешь женщину от старого хрыча, – пошутил Арес.
Воительница была полностью озадачена. Зена нахмурилась и уставилась на него, хищно улыбнувшись:
– Ты шутишь?
Его брови удивленно взметнулись вверх, и он сам себя хлопнул по лбу.
– Точно! Да, думаю, что я пошутил… Наверное, так действуют хорошие новости.
– Да, они совершают чудеса. – Они кивнули друг другу, и Зена вернула свое внимание Габриель. Были еще непроясненные моменты. – Кстати, о Менелае… Ты узнала, где он сейчас?
– Да. Менелай в Пилосе и вернется только завтра.
Глаза Зены замерцали, услышав такие новости.
– Превосходно. – Она усмехнулась. – Отличная работа. Теперь можно отдохнуть. Завтра у нас будет тяжелый день.
Ночь оказалась трудной. Вдвоем с Николасом Тарис пришли к выводу, что вести себя следует сдержанно и искренне. Тарис вернулась во дворец только в сумеречное время.
Пришло время взять власть в свои руки. Неважно как. Если бы только спартанцы знали, кто управляет ими сейчас… Менелай слишком многое скрывал от своих подчиненных.
Казнь Ареса была лишь частью и началом грандиозного плана. Он был настолько тщеславен, что стремился поднять свой авторитет любыми способами. Ночами он бредил и стонал о потерянной репутации, а днем пытался выглядеть лучше, чем он есть на самом деле, старался оставить свой след в анналах истории.
Он мечтал о том, чтобы люди произносили его имя со страхом и уважением – ведь, если бы казнь состоялась, он бы стал Победителем самого олицетворения Войны. Но спартанцы даже не подозревают, что Менелай мечтал сам стать олицетворением Войны, занять место Ареса. И тогда мир, к которому уже привыкли спартанцы, рухнет, потому что в глазах Менелая мирное государство – слабое и никчемное.
И тогда наступит время, когда вместо того, чтобы попросить помощи, руки схватятся за меч, когда дети перестанут играть в войну – она станет их школой жизни, когда выйдет указ о том, что философия и искусство начнут служить разрушению, придумывая тактики и стратегии и куя мечи и доспехи.
Спарта стала бы одержима манией завоеваний.
Она больше не могла стоять в стороне и молчать, пока страдают невинные. Она больше не должна быть слабой и пускать все на самотек.. То, что она сделает – будет возмездием Менелаю и выражением любви Николасу и их ребенку.
А сейчас она рылась в своих вещах, старательно выискивая что–то ей необходимое, и никак не могла найти. Внезапно она остановилась – в голову пришел новый план действий.
Задумчиво постучав пальцем по подбородку, она быстро вышла за дверь в темный зал.
– Тьфу, я знаю, что это должно быть где–то здесь! – В сердцах крикнула Кассия.
Со свечой в руках она шла по темным залам и анфиладам дворца. Крошечное дрожащее пламя освещало очень мало пространства, и углы тонули во мраке. Эхо ее шагов гулко отдавалось в пустых помещениях, ее длинная синего цвета ночная рубашка волочилась по холодному каменному полу. Она подняла руку и поправила рассыпавшиеся волосы – наклонившись, она искала что–то на полу. Взгляд расстроено блестел, лицо выражало недоумение.
Днем она уронила здесь сумку. Она думала, что все подобрала, но потом не смогла найти свиток, в котором черпала свои силы жить. Кассия пока что не отчаивалась, и надеялась найти пропавшую вещь где–нибудь в этом длиннющем темном коридоре, но пока что тщательный осмотр не дал никаких результатов.
В конце концов она уже отчаялась найти пропажу, на глаза стали наворачиваться слезы: это была единственная вещь, оставшаяся от отца. Она выпрямилась и тяжело вздохнула, решив отправиться обратно. Плечи поникли, рука обреченно скользила по стенам… Внезапно под ногами она почувствовала бархатную ткань.
На лице проблеснула надежда. Опустив свечу, она широко улыбнулась – на полу лежало то, что она искала. Подобрав мешочек, она облегченно вздохнула.
– Слава богам!
Сделав шаг назад, она подпрыгнула от неожиданности – сзади кто–то стоял. Кассия обернулась. Она разволновалась, думая, что поймана, блуждая по дворцу без разрешения. Свеча высветила лицо стоящего перед ней человека. Она мимолетно видела эту женщину в первый рабочий день.
Она немедленно поклонилась и извиняющимся тоном произнесла:
– Королева Тарис, я приношу извинения, мне так жаль…
– Все в порядке. Ты новенькая? – Успокаивающим шепотом ответила королева.
– Да. Я пришла сюда только чтобы найти…
Тарис подняла, призывая к тишине.
– Не нужно объяснений. – Она слегка нахмурилась, обдумывая, может ли она доверять этой девочке? Все в этой девушке указывало на честность, а королева умела узнавать людей. Наконец, она приняла решение: – Мне нужна твоя помощь.
Кассия низко поклонилась.
– Конечно, моя королева. Что мне нужно сделать?
– Отправляйся к себе, оденься и прихвати какую–нибудь одежду для меня. И никому не попадайся на глаза.
Кассия была шокирована, но скрыла это и спросила:
– Да, сию минуту. Вы будете здесь?
Тарис оглянулась, прежде чем ответить.
– Да. А теперь поспеши, пожалуйста.
– Конечно. – Девушка побежала к комнатам для слуг, и лишь шелест ее рубашки и пламя свечи указывали ее местонахождение.
Королева прислонилась к стене и сделала беспокойный вздох. Руки непроизвольно начали ласкать живот.
– Все, что я делаю, я делаю ради твоего отца и Спарты. – Руки Тарис нежно погладили живот, локоны рассыпались по плечам, когда она наклонила голову.
Снова всколыхнулась тревога, и Тарис прижала ладони к вискам, пытаясь успокоить пульсирующую в голове тупую боль. Она не должна быть слабой и у нее все получится! Она сможет…
Где–то вдалеке раздался шорох. Женщина нервно оглянулась, но коридоры по–прежнему тонули во мраке. Скоро рассветет – она оставила Николаса несколько часов назад. Так же, как он жаждал, чтобы в Спарте воцарилось Правосудие, он жаждал сохранить и ее. И, хотя тревога не исчезла бесследно, она уже не беспокоилась так сильно, как раньше – Николас обо всем позаботится, она за ним – как за стеной.
Она положила ладонь на шероховатую холодную поверхность камня и закрыла глаза, наслаждаясь любовью к Спарте. Несколько минут спустя она услышала чьи–то тихие шаги. Глаза выхватили из темного коридора дрожащее пламя маленькой свечки. Она улыбнулась – вернулась Кассия.
– Я не знала, какую одежду лучше принести. И не могу предложить Вам что–то более лучшее, чем это. – Кассия протянула сверток грубой крестьянской одежды. – Миледи, я все сделала правильно? – С надеждой в голосе спросила она.
– Да, все правильно, детка.
К удивлению Кассии, Тарис начала переодеваться прямо в коридоре. Ее красивое шелковое платье уступило место простому коричневому платью. На плечах теперь – бежевый плащ. Грубая ткань неприятно царапала кожу, но у Тарис не было времени привыкать и замечать неудобства: она спешила.
– Простите, но что все это значит? – Не удержала свое любопытство и не прикусив вовремя язык, спросила Кассия.
Королева оторвалась от увлекательного занятия – завязывания сторон плаща и подняла глаза.
– Ты можешь пойти со мной?
– Да, но… – Ответила Кассия, и руки нервно схватились за сумку, болтавшуюся на плече.
Тарис схватила ее за руку.
– Спасибо! Послушай меня! Выслушай внимательно! Мне нужно быть за пределами Спарты до восхода солнца. Помоги мне выбраться!
Кассия мельком взглянула на судорожно вцепившиеся в нее руки королевы и уверенно подняла голову.
– Я сделаю все, что Вы скажете. Только скажите точно, что я должна делать, Ваше Величество?
Тарис, подхватив служанку, побежала к выходу. На ходу она объяснила, что нужно делать.
– С этого момента я для тебя не "Ваше Величество". Выбери какое–нибудь имя и называй меня только так…
Кассия задумалась на несколько мгновений, и в памяти всплыло имя ее соседки по комнате в Пилосе.
– Андро. Хорошо?
Королева огляделась перед тем, как выйти.
– Да, прекрасно. И еще – смотри на меня как на равную тебе. Иначе мы не выберемся отсюда.
– Для меня закон каждое слово, сказанное короле… Э–э–э–э… Андро.
– Молодец.
Обе женщины вышли навстречу прохладной ночи. Окутавший холод заставил женщин задрожать, но они не задержались ни на мгновение и поторопились к конюшням. Тарис открыла деревянную дверь и поморщилась, когда та громко заскрипела. В нос ударил сена, ушей коснулось тихое ржание животных, смешанных с шуршанием соломы под их копытами. Больше ничто не нарушило тишины, и Тарис указала на низкого, с мощными мускулистыми ногами мерина. Он стоял в стойле, счастливо пережевывая ночную порцию сена. Седло и уздечка висели на дверце. Кассия догадалась, что нужно оседлать животное.
Она сделала это настолько быстро, насколько могла. Когда она начала выводить лошадь, другие животные заржали.
Тарис съежилась. Осторожно осмотревшись, она все же никого не заметила. Королева осмотрелась и присела на стог сена около входа, накинув капюшон так, чтобы он скрыл ее лицо, опустив голову.
В дверях появилась Кассия.
– Во имя богов, помни, что я тебе говорила! Я тебя отблагодарю, обещаю! – Прошептала Тарис.
Из темноты возник силуэт охранника. Меч вынут из ножен, на лице – осторожность и любопытство.
- Что вы здесь делаете?
Тарис ощутила непреодолимое желание сглотнуть, но сдержалась – слишком уж пристально смотрел охранник, и был риск, что он заметит ее нервозность, поэтому просто легонько покашляла.
- О! Королева просила, чтобы я и… Э-э-э… Андро выполнили ее поручение, сэр! – Вклинилась Кассия.
Охранник скептически оглядел женщин, прикусив губу.
- Что, прямо сейчас?
Кассия энергично закивала.
- Да. Мы здесь новенькие и получаем сверхурочную работу. Королева посчитала, что будет лучше, если мы начнем работать как можно раньше. – Увидев недоверчивый взгляд, Кассия поняла, что надо как-то подкрепить свои слова. - Вы знаете, королева очень переживает – ведь Спарта уже пережила засуху, к тому же уже исчерпана большая часть запасов зерна. Королева не желает больше рисковать.
Охранник нахмурился, переваривая информацию. Кассия почти слышала, как скрипят шестеренки у него в голове, пытаясь вычислить, насколько правдоподобным было сообщение.
- А твоя подруга чего молчит?
- Я только что разбудила ее. К тому же она устала и не очень хорошо себя чувствует.
Тарис с усердием еще раз покашляла.
Охранник еще сильнее нахмурился, но убрал меч и кивнул. Он уже почти скрылся в темноте, и Кассия уже облегченно вздохнула, как вдруг мужская фигура развернулась и быстро направилась к ним.
- Одну минуточку! - Протяжно крикнул он.
- Д-да? - Кассия была почти уверена, что они пойманы.
Одна рука охранника уверенно легла на рукоятку висящего на боку меча. Он окинул женщин взглядом и прищелкнул языком.
- Не забудьте убрать это.
Кассия нахмурилась.
- Что?
Мужчина сердито указал на конюшню, у ворот которой стояла недогоревшая свеча.
- Это! Свеча! Вы что, хотите все здесь спалить?
Кассия облегченно вздохнула.
- О… Свеча. Конечно. Приношу свои извинения…
Охранник закатил глаза.
- Да... Делают и вспоминают только тогда, когда я говорю… Женщины…
Кассия наклонила голову.
- Да.
Он снова закатил глаза и скрылся в темноте, чтобы уже не вернуться к раздражающим служанкам.
Тарис быстро встала – теперь можно совсем не прятаться. Подхватив свечку, она открыла ворота конюшни шире. Кассия вывела мерина под уздцы и вопросительно посмотрела на Королеву. Та махнула рукой, давая разрешение. Пламя свечи последний раз колыхнулось от дыхания королевы и погасло.
Снаружи охраны не оказалось - видимо, она делала обход и находилась сейчас в другом конце города, - и площадь женщины пересекли без приключений. Тишину нарушало только тихое ржание лошади.
Сумерки, буквально несколько минут бывшие густыми и насыщенными, начали рассеиваться, и во владение начали вступать бархатные оттенки синего. Небо окрасилось в индиго, по стенам поползли голубые тени, луна, уже почти ушедшая за горизонт, казалось лазурной.
- Отлично. Придержи его, пока я сяду. - Королева оглянулась и потрепала лошадь по холке. Вставив ногу в стремя, она быстро оседлала коня. Лошадь мягко переступила с ноги на ногу, привыкая к грузу. - Теперь ты.
Кассия перекинула поводья через голову лошади и передала их Тарис. Она легко вскочила на лошадь впереди королевы и ласково что-то зашептала что-то заволновавшейся лошади.
Когда спутницы приблизились к воротам, она оглянулась назад и шепнула:
- Куда нам ехать?
- К реке Эротас.
- Да, но… - Кассия засомневалась. Рискуя собственной шеей, она чувствовала, что имеет право знать, что ее там ждет.
Тарис пристально посмотрела на синеющую луну и тихо ответила:
- Нужно спасти Спарту. Нужно прекратить весь этот цирк.
В утренние часы перед рассветом Фазон уже не спал - одевался, закреплял доспехи и проверял оружие. Убедившись, что собрался и ничего не забыл, он проверил подпругу. У него в запасе было еще достаточно времени. Заметив, что подпруга закреплена слабо, он дернул ремень, чтобы затянуть потуже. Лошадь протестующе переступила с ноги на ногу и хлестнула по бокам хвостом. Фазон не обратил на это ни малейшего внимания и оседлал лошадь.
Все в порядке. Ничто не должно ему помешать. И никто. Оглядевшись, он заметил, что одной из королевских лошадей нет. Да, Фазон уверен, что все идет по его плану.
Утренние часы были подернуты сумерками, и на стенах города плескались огненными тенями факелы. Охрана неподвижно стояла по всему периметру, и их зеленые гребни из перьев трепал утренний бриз. Изо ртов вооруженных мужчин вырывался пар, доспехи тускло поблескивали в неверном свете факелов, и во всей их осанке сквозила уверенность и готовность выполнить любой приказ.
Фазон осадил лошадь около небольшого легиона и, подняв сжатый кулак, обратился к солдатам.
- Сегодня наш день, воины! Сегодня мы вернем Ареса, чтобы отдать его под суд!
- Там же Зена… - Неуверенно возразил один из солдат, избегая смотреть в глаза Фазону.
Фазон окинул взглядом взвод и ответил:
- Наша задача - вернуть Ареса. Остальное не играет роли. И все вернутся домой - я не собираюсь терять своих солдат! - Он замолчал и провел рукой по бороде, словно уверяя себя в этом.
Менелай явно будет недоволен, если тщеславие помешает выполнению задачи. Фазон сфокусировал свои глазки-бусинки на отряде.
- Вы Элита, Аид вас подери! Так покажите, что это действительно так!
Мужчины дружно вынули мечи из ножен и острые клинки взметнулись вверх, сопровождаемые громогласным "Ура!"
А рассвет все приближался. Темно–синее небо начало окрашиваться в нежные оттенки лавандового и розового, предвосхищая восход солнца. Звезды, рассыпавшиеся ночью поблескивающим серебряным ковром, тускнели. Когда погасла последняя звездочка, сдалась и луна, уступив место горячему оранжевому диску солнца, показавшему свою кромку из–за горизонта.
В лесу раздавались шелест, шорох, крики, песни: бесшумные совы, тихо ухая, возвращались в гнезда с удачной ночной охоты, а в небо взвились, выделывая рулады и трели, встречая рассвет, жаворонки.
На листочках и травинках заблестели капельки жемчужной росы. И чьи–то ноги бесцеремонно смахивали капельки, и те падали, словно бриллианты слез на землю, орошая ее. Воздух мерцал от прохлады, и по коже от утреннего морозца бегали озорные мурашки.
И это безмятежное утро было обречено взорваться возмущением.
Река Эротас текла неспешно, огибая препятствия и бурунчиками перекатываясь через камни. Даже в сумеречное время вода была кристальной и прозрачной. Река, журча, мчалась по скалам, мерцая и переливаясь оттенками синего и смешиваясь с солнечными бликами.
Две лошади счастливо жевали свежую листву, смирно стоя в пышных кустах. Их поводья были привязаны к ветвям, но лошади и не собирались уходить, лениво отмахиваясь хвостом от насекомых и изредка переминаясь с ноги на ногу.
Арес смотрел на раскинувшийся перед ним пейзаж. В его взгляде сквозила усталость и ощущение безвыходности, омрачавшие его мужественное лицо. Возможно сегодняшний день будет днем, когда он вернет себе свободу. Его рука свободно покоилась на рукоятке вложенного в ножны меча, которое он выбрал в сундуке, стоявшем в цитадели.
Зена же пристально изучала человека, который теперь был смертным и больше не казался высокомерным и безжалостным. Этот человек теперь, казалось, излучал искренность и честность в каждом жесте и выражении.
C каждым выдохом из его рта вырывалось облачко пара. Равномерное дыхание было обманчивым, и Зена, сжав губы, продолжала наблюдать, держа руки около оружия.
Барда с ними не было – она ушла вперед, чтобы успеть предупредить Зену, если что–то пойдет не так и на встречу явится кто–то другой.
Сцепив пальцы, Зена поднесла руки к лицу и дохнула на них. Не так уж часто она мерзла. Потирая руки, она все смотрела на Ареса. Закусив губу, Зена спросила:
– Тебе не холодно?
Арес повернулся к ней и покачал головой.
– Нет.
– Да еще чуть–чуть холоднее и ничто не спасет от мороза! – Зена мельком оглядела себя. – Но скоро встанет солнце. Оно должно прогреть воздух.
Арес широко улыбнулся. Он любил, когда она так говорила. Любил, когда она пыталась шутить, и сама себя же одергивала. Арес сжал зубы и снова уставился на небо.
– Знаешь, я никогда раньше не думал, что заря нового дня может быть такой красивой.
Зена подошла ближе, обняв себя за плечи.
– Я тоже. Но однажды все изменилось… – Арес с интересом смотрел на нее, побуждая продолжать. И Зена закончила свою мысль. – Это оказалось началом нового пути. Новых изменений.
С его губ сорвалось облачко пара.
– И у меня тоже?
Зена внимательно посмотрела ему в глаза.
– И у тебя тоже.
Экс–олимпиец прислонился к дереву, словно завершая разговор. А тем временем встало солнце, и по земле потянулись длинные утренние тени. Он переступил с ноги на ногу и запрокинул голову, вдыхая влажный запах леса.
– Спасибо, Зена.
– За что?
– За то, что поддерживаешь, за то, что помогаешь пройти через это испытание. Ты знаешь, что это не твое дело, но все равно не оставила меня висеть на веревке. Поэтому говорю «спасибо».
Зена недовольно сжала губы и опустила голову. Прислонившись к соседнему дереву, она произнесла:
– Я не могла поступить иначе.
Арес оценивающе посмотрел на нее и криво усмехнулся: он наслаждался ею – темные волосы, несколько прядок, упавших на лицо, и голубые глаза, устремленные в голубое небо. Бесподобная женщина!
Он облизнул губы и тяжело вздохнул, отрываясь от созерцания темноволосого чуда.
– Подумай, сможет ли твое сердце когда–нибудь простить меня за то, что я делал, – прошептал он.
Она медленно повернула голову и изумленно уставилась на него. После всех лет войны, боли, страданий, ярости и гнева… Он просил прощения. Прощения…

Единственное, что нарушало тишину – еле слышный шелест падающих листьев, глухой цокот копыт и тяжелое дыхание Габриель. Одной рукой придерживая подругу, Зена управляла лошадью свободной. Она периодически оглядывалась назад, чтобы удостовериться, что за ними нет погони.
Впереди – в нескольких шагах от Зены – ехали Тарис с Кассией. Женщины молчали, настороженно прислушиваясь к каждому шороху, а Зена время от времени погружалась в задумчивое состояние, в котором ей являлись светлые образы барда и новый путь воительницы… И всегда рядом была она… миниатюрная женщина со светлыми волосами и несгибаемой верой в нее…
Лошади шли по тропинке, над которой свесились ветви деревьев, а кусты вытягивали свои побеги, мешая свободно передвигаться. Солнце уже стояло в зените, с каждой минутой прогревая воздух все сильнее и сильнее. Теплые лучи радостным каскадом лились вниз, просвечивая пеструю листву деревьев. Зена поежилась, – ее волосы еще не совсем высохли, и она никак не могла избавиться от холода – она оставила Ареса… Одного, на берегу Эротаса, наедине со сворой голодных собак… Воительница тяжело вздохнула.
– Сколько нам еще ехать?
Королева Тарис обернулась и ответила:
– Вон до тех деревьев.
Воительница подавленно кивнула и снова замолчала. Их цель – заброшенный дом в одном из предместий в самом сердце Спарты. Сначала Зена не хотела ехать туда, но Габриель была без сознания, и у них не было ни единого шанса спастись в горах – они попросту туда не доберутся. Им было нужно другое убежище, а этот заброшенный дом оказался единственным вариантом, который смогла предложить королева.
Снова замолчав, женщины продолжили путь. Зена прислушивалась: тихий скрип седел, успокаивающее мерное покачивание вперемешку с дыханием и легким цокотом, стрекот цикад в изумрудной траве, шелест ветра, гуляющего в листве высоких древ. Тени в перелеске переплетались, создавая причудливые узоры и кружева света.
– Вот! Мы почти приехали! – Кассия остановила лошадь, а Тарис махнула рукой.
В нескольких ярдах от спутниц стояло ветхое покосившееся здание с красноватой крышей. Стен почти не было видно – их скрыла дикая виноградная лоза, жадно обхватив своими пятипалыми листьями каждую трещинку в сооружении. Зена чуть не выпала из седла:
– Это?!
– Да.
Непроизвольно напрягшись, Зена сильнее сжала барда, недовольно прищелкнула языком и почувствовала стон. "О!" – шепнула она себе и ослабила хватку. Бросив убийственный взгляд на Тарис, она уточнила:
– Вы уверены?
– Абсолютно. Здесь никого никогда не бывает. Даже Менелай не подозревает, что у него под боком можно устроиться так, что он не заметит. – Имя мужа Тарис произносила с горечью и ненавистью.
Зена засопела, но согласно кивнула головой.
– Ладно, все равно надо где–то делать привал.
Путницы подъехали ближе. Дом был выстроен из камня, крышу поддерживали деревянные опоры, покосившаяся дверь навевала тоску. В крыше зияли огромные дыры, через которые и вылетели потревоженные голуби.
Трава вокруг дома то вздымалась на невероятную высоту, то отказывалась расти, отчего то тут, то там были проплешины, чередующиеся свежими побегами зелени. Пыльная дорога вела к дверям, и Кассия с Тарис спешились около входа. Зена тоже хотела спрыгнуть, но не могла.
– Что нужно сделать? – Спросила подошедшая Кассия. Зена перекинула поводья.
– Придержи лошадь. Я постараюсь спуститься как можно осторожнее. Я должна быть уверена, что движения не повредят Габриель. – С тревогой в голосе сказала Зена, не отрывая взгляда от личика подруги.
– Конечно. – Кивнула Кассия, подхватив уздечку и ласково потрепав лошадь по крутой шее.
Воительница осторожно подхватила Габриель на руки, перекинула ногу через шею лошади и мягко соскочила на землю. Зена услышала, что бард застонала и прижала ее к себе ближе.
– Габриель? Габриель, с тобой все хорошо? – Зена опустила Габриель на землю, опустившись радом на колени. Не разжимая объятий, она легонько похлопала Габриель по щеке. Улыбка на мгновение осветило суровое лицо красивой и опасной, когда та увидела, что бард открывает глаза. В следующее мгновение улыбка потухла – Габриель снова начала проваливаться в беспамятство. – Эй! Не надо! Останься со мной! – Легонько встряхнула воительница подругу. Бард открыла помутневший взор. – Я рядом. Ты сможешь идти?
Габриель сглотнула. В голове жутко шумело, было холодно и неуютно… Только тепло на плечах и талии согревало… Габриель слабо кивнула и уцепилась за воительницу, пытаясь встать. Сильные руки поддерживали барда за талию, голубые глаза с беспокойством смотрели в помутневшие зеленые.
Зена на секунду отвернулась от подруги, благодарно кивнула Кассии и снова вернула свое внимание Габриель.
– С ней все будет в порядке? – Раздался тревожный голосок Кассии.
Зена, не оборачиваясь, кивнула:
– Да, все будет хорошо. Уведите лошадей с поляны в дом, чтобы их никто не увидел. – Зена не выпускала Габриель, трогательно поддерживая ее и помогая дойти до дома.
Кассия, покусав губу, повела лошадь к постройке вслед за Зеной. Тарис взяла под уздцы вторую лошадь и отправилась вслед за служанкой.
Спустя несколько мгновений четыре женщины стояли у двери. Зена рывком открыла грозившую развалиться дверь и их взорам открылось погруженное в сумрак огромное помещение. Сквозь дыры в крыше сочился солнечный свет, освещая затанцевавшую от движений пришельцев пыль, на полу в углах пробивалась трава и жиденькие кустики, под потолком – паутина… Одна стена была разрушенной и виднелись стойла. Везде валялась полусгнившая солома.
Кроме первого этажа в наличие был второй этаж. Неважно, что почти без пола… На чердаке явно обитало множество птиц, и некоторые столбы были просто загажены до безобразия. К одной из стен были прислонены лопаты, топоры, плуги, кожаные ремни и палки. Воздух был спертым, душным, вонючим.
Кассия захлопнула дверь, которая протестующе протяжно заскрипела, словно обидевшись. Воцарилась тишина, в которой вдруг заскрипело еще что–то… Кассия быстро обежала глазами помещение, и поняла, что теперь скрипят кожаные одежды воительницы.
Зена все еще поддерживала Габриель, которая уже почти очнулась и уже не переносила весь вес своего тела на подругу, наслаждаясь теплом обнимающих ее рук.
– Что делать? – Неловко и робко спросила Кассия.
Зена посмотрела на неуверенную девушку и кивнула в сторону лошадей:
– В седельных сумках есть шкуры.
Девушка прикоснулась к одной из сумок и уточнила:
– Это?
– Да, неси их сюда. – Зена посмотрела на Тарис. – Как Вы?
Королева пожала плечами, ласково поглаживая мерина по шее.
– Я чувствую себя так, как должна в подобной ситуации. – Скинув черный капюшон она вздохнула.
Кассия тем временем достала шкуры и встряхнула их. Расстелив около стены, она вопросительно взглянула на Зену.
– Так пойдет?
– Да. Спасибо. – Зена встряхнула расслабившуюся Габриель, снова облокотившуюся о воительницу, побуждая ту сделать еще пару шагов и помогла улечься на меха. Опустившись на колени перед подругой, Зена попросила Кассию:
– Найди, пожалуйста, бурдюк с водой…
– Одну минуту, – кивнула Кассия и снова начала рыться в сумках. – Вот!
Зена благодарно кивнула и снова повернулась к Габриель.
– Эй, ты в порядке? Габриель!
Бард снова открыла глаза и сфокусировала взгляд на воительнице. Голова нещадно болела, тело трясло от холода, но в целом было не так плохо, как думала Зена. Сглотнув, бард решила уточнить свое местоположение.
– Зена? Где мы?
Воительница прикоснулась пальцами к губам барда.
– Ш–ш–ш… Сначала попей… – Зена поддерживала Габриель, пока та не напилась. – Напилась? Как ты себя чувствуешь? Голова кружится?
– Уже лучше… Спасибо… И голова у меня не кружится… – Габриель снова жадно припала губами к фляжке с теплой водой. – Но…
– Сколько пальцев видишь? – Выставила Зена три пальца, выжидающе глядя на Габриель.
– М–м–м, шесть? – Попыталась Габриель, но, увидев ошалевший взгляд подруги, фыркнула, расплескав воду, которую пила. – Три пальца, три! Я в порядке… Просто мне жутко холодно!
Кассия поняла намек и мгновенно скинула с плеч плащ.
– Думаю, сейчас Вы в нем нуждаетесь больше, чем я.
Воительница ласково улыбнулась и бережно обернула Габриель в нагретый теплом тела плащ. Бард закуталась в него поплотнее и огляделась.
– Что произошло? Где мы?
– Стоп, стоп… Вопросы задашь позже. – Зена повернулась к Кассии, все еще державшую лошадь. Воительница отряхнула руки и снова улыбнулась. – Помоги королеве привязать коня. Я позабочусь о своей лошади сама. Стойла шаткие, но пока сойдут. – Зена забрала поводья у девушки и положила руку ей на плечо. – Спасибо.
Кассия беззастенчиво выпучила глаза на Легендарную Королеву Воинов, которая только что поблагодарила ее. Кассия не сделала ничего серьезного, на ее взгляд, но как же было приятно слышать «Спасибо!».
Кинув взгляд на героиню детства, развалившуюся на мехах, Кассия ответила:
– Это было меньшее, чем я могла сделать.
Зена принялась снимать седло. Кожаные ремни жалобно заскрипели, а Габриель завороженно наблюдала за Зеной, прислонившись спиной к стене. Отхлебнув воды, она прикрыла глаза.
– Зена, расскажи… Что случилось? Где мы? Где Арес?
Услышав это имя, Зена вздрогнула и опустила глаза. Память услужливо предоставила образы сегодняшних сумасшедших событий. Сжав губы и проглотив комок в горле, Зена старалась не заплакать. Тяжело вздохнув, воительница продолжила расстегивать ремни. Ее ответ оказался лаконичным.
– Арес в Спарте.
Габриель поперхнулась и отбросила флягу.
– Какого… Зена?! Последнее, что я помню, – мы уходили через реку… – Габриель осеклась, вдруг поняв, что произошло. – О, нет! Это моя ошибка, я…
Зена резко развернулась.
– Не смей корить себя. Ты не виновата! Просто это не наш день… – Зена бросила седло на землю, отчего взметнулась золотистая пыль. Воительница смешно хрюкнула, а потом чихнула. Сняв уздечку, Зена закрыла стойло на щеколду.
Габриель пристально наблюдала за подругой. А потом все же решилась:
– Как это случилось? – Инстинктивно натянула плащ повыше, еле дыша в ожидании ответа.
Зена принялась заинтересованно рассматривать паутину в углу комнаты. Она закрыла глаза, с болью вспоминая утренние часы.
– Арес остался, чтобы задержать спартанцев и дать нам возможность уйти. – Зена опустила голову и скосила глаза на Габриель.
Габриель уже ждала подобного ответа, прочитав ответы на свои вопросы на мрачном лице Зены, и сейчас молчала, переваривая услышанное. Когда Зена спасла Ареса от казни, бард решила, что ею двигала жалость к бывшему богу войны… Может, даже ответным жестом благодарности за спасение на Олимпе… Ну на худой конец – во имя прошлого. Но теперь все встало на свои места. Габриель теперь совершенно отчетливо видела, что Зена переживает не за друга…
Вздрогнув, Габриель попыталась отвлечься от тяжелых мыслей.
– Зена… Я… Я не знаю, что сказать… Что ты будешь делать?
– Представь себе, не знаю, – напополам с горечью и сарказмом ответила Зена. И добавила уже уверенным тоном: – Но я не оставлю Ареса в Спарте. – Воительница ухмыльнулась и провела кончиками пальцев по шакраму. Глаза дико засверкали. – Скоро вернется Менелай… О! Если встанет выбор, чью голову отрезать – Менелая или Ареса… Мне не придется долго мучиться!
Габриель выпрямилась от напряжения, чувствуя, что Зена явно замыслила не просто отрезать голову…
– И что ты этим хочешь сказать?
Воительница улыбнулась догадке Габриель, хотя глаза ее остались льдинками на красивом лице.
– То, что Менелай скоро будет рад отказаться от трона…
Николас стоял, уронив голову на руки, в тронном зале. Факелы бросали причудливые тени на одинокую фигуру советника. Лицо его было искажено горем, в уголках губ залегли горькие складки, казалось, что за час мужчина постарел на десять лет.
Проснувшись утром, он понял, что Тарис… Любимая Тарис, мать его дитя, не найдена во дворце. Он отчаянно искал ее по всем закоулкам, но не достиг успеха. А потом его осенило, и он понял, что Тарис ушла еще ночью – перед рассветом – чтобы предупредить Зену о засаде и разрушить планы Фазона.
Николас поднял голову и смахнул выступившие скупые мужские слезы. Он знал, что она хотела действовать… Но он уверил ее – так ему казалось – не делать ничего. И теперь он понятия не имел, где искать ее. Разочарованно стукнув кулаком по черной мраморной статуе лошади, он обернулся, почувствовав, что уже не один.
Человек выступил из тени, и Николас узнал Фазона.
Николас нахмурился и отошел от ни в чем не повинной лошади, сложив руки на груди. Он не знал, как себя вести, потому что Фазон мог видеть Тарис… Если Фазон поймал Ареса, еще оставались шансы на то, что он знает, где королева… Хотя при любом раскладе оставалась вероятность того, что Тарис удалось избежать погони. Николас решил действовать максимально осторожно.
- Вы пропустили настоящее зрелище, - заявил Фазон, сузив глазки-бусинки.
- Неужели? – Мрачно ухмыльнулся Николас, не рискуя поддразнивать Фазона, который знал о его маленьком секрете, больше, чем нужно.
Фазон прошел мимо Николаса, снисходительно смотревшего на него. Подойдя к трону, он вальяжно развалился на нем и восхищенно улыбнулся.
- О, да. Я взял его в плен. Это улучшит мою репутацию, знаете ли. – Фазон поерзал на троне и снова вцепился взглядом в Николаса. – Я определенно могу привыкнуть к этому. Король Фазон… Нет, Фазон, Король Спарты! – Поправил он себя. – Естественно, будут выборы… - Противно ухмыльнулся он.
- Сколько оптимизма и демократии! – Закатил глаза Николас, привалившись к стене.
- Ты так говоришь, как будто это плохо, - парировал Фазон и засмеялся. – Я заслужил трон. Я должен стать преемником Менелая.
- Это должно принести мир Спарте? – Не удержался от сарказма Николас.
Фазон наклонился вперед, впившись взглядом в мужчину.
- Нет. Это вернет Спарте былую боевую славу.
- Даже если спартанцы этого не хотят?
- Не им выбирать, что хотеть! – Отрезал Фазон и откинулся на спинку трона. – Между прочим, я услышал интересные новости…
Николас нахмурился. О чем говорит этот скользкий предатель? О Тарис? О Зене? Сглотнув, Николас решил уточнить суть новостей.
- И что же это за новости?
- Знаешь, - Фазон подпер голову кулаком, - Этим утром у реки Эротас я видел лошадей.
- И?
- Я видел трех лошадей. И только одна из них была с одним всадником. На оставшихся двух было по два всадника. Но это еще не все. Вернувшись в Спарту, я обнаружил, что в конюшне не хватает одной лошади. Расспросив охрану, я выяснил, что из королевского стойла коня забрали две служанки.
Николас почувствовал, как живот скрутило нервной судорогой, но постарался игнорировать боль, чтобы не выдать себя… И Тарис. Он все еще надеялся, что Фазон думает не о том, о чем думает он.
- Ну и дальше что? – Устало ответил он. – Слуги часто берут лошадей, чтобы выполнить те или иные поручения.
- Так, ладно. Попробуем по-другому. Охрана сказала, что лошадь взяли две женщины. Но с охраной говорила только одна служанка, а вторая упорно молчала. Поездка объяснялась необходимостью проверки будущего урожая… Это выглядит вполне правдоподобно, но… Вы знаете,.. – Протянул Фазон, ехидно улыбнувшись и постучав пальцами по подлокотнику. – Когда я попытался найти королеву, чтобы выяснить, давала ли она это распоряжение… Я не нашел ее!. Более того, отсутствует новенькая служанка. Так что твоя ненаглядная сбежала, чтобы предупредить Ареса. – Расширившиеся от ужаса глаза Николаса подсказали Фазону, что он на верном пути. – Ну так что? – Победоносно усмехнулся советник.
Все ясно. Фазон знает и сидит теперь здесь, играя с Николасом в кошки-мышки.
Скрученные от няпряжение мышцы заныли, к горлу подступила тошнота. Тарис в опасности! А он был беспомощен, как котенок… Николас подошел ближе к трону и выплюнул Фазону в лицо:
- Чего ты хочешь?
Фазон поднял бровь.
- Хочу? О, дай-ка я подумаю…
- Кончай играть! – Рявкнул Николас, сжав кулаки. – Тарис не стоит на твоем пути! Не стою даже я! Ты поймал Ареса! Так пусть тебя назовут преемником, мне плевать! – Николас от ярости перешел на «ты». – Ну что тебе еще надо?!
Фазон гордо выпрямился, в его глазах загорелись огоньки.
- Хочу только одного – твоей отставки! Оставь Спарту и никогда не возвращайся сюда!
Спарта была домом Николаса всю его жизнь. А теперь его просили бросить все и уехать… Оставить позади свое прошлое, свою семью, друзей, всю прожитую жизнь. Оставить родных и знакомых в лапах жестокого тирана… Но ради Тарис он был готов даже на это. Приняв решение, Николас отвернулся, чтобы не видеть противного ему человека и уже открыл рот, чтобы ответить, как вдруг раздался голос:
- Та-а-а-к, какой придурок осмелился сесть на мой трон?!
У входа, привалившись к косяку, пошатываясь и источая невероятное амбре из смеси алкоголя, табака и чего-то еще, стоял король Менелай – мертвецки пьяный и наглый. Сделав пару шагов по направлению к трону, держась за стенку, монарх остановился и, торжественно подняв палец, указал им на Фазона.
- Король Менелай. - Икнул Фазон и вскочил с трона. Учтиво поклонившись, он начал лепетать: - Примите мои самые искренние извинения. Я просто так долго не отдыхал, что не смог удержаться и не присесть… А сесть здесь больше негде…
- Не желаю ничего слышать, - заплетающимся языком пролепетал Менелай. – Пшел прочь! – Король пнул Фазона и неуклюже плюхнулся на трон. Потерев переносицу, он уставился на своих советников. – Чем вы вообще тут занимаетесь?
Николас задрал голову, с отвращением отвернувшись от пьяного короля. Одернув одежду, Фазон снова склонился в услужливом поклоне.
- Я не думал, что Вы вернетесь так скоро…
- Я приехал и точка! Я был в Пилосе столько, сколько надо! – Невнятно пробормотал Менелай, покачиваясь. Подняв палец, он снова спросил: - Чем вы тут занимаетесь?
Фазон явно намеревался ответить. Едко ухмыльнувшись, он подешел ближе к трону.
- Рад сообщить Вам, что сегодня на рассвете мы поймали Ареса и заточили его в Спартанскую темницу. Теперь мы ждем Ваших дальнейших распоряжений! – Фазон красноречиво скосил глаза на Николаса, подбивая последнего быстрее принять решение.
Менелай чуть не заснул, пока Фазон перед ним распинался, но услышав «Арес», взбодрился и пьяно заулыбался. В коридорах дворца раздалось эхо громкого хлопанья.
- Ка-а-а-акая ха-а-а-арошая новость! Я просто счастлив! Фазон, я тя обожаю! Нет, повышаю! Ты пре-е-е-ле-е-е-есть!
Советник засиял. Повышение. То, что нужно! Он поклонился и осторожно осведомился:
- Вам что-нибудь нужно?
- Да-а-а-а… Где та девчонка, которую я купил? – Менелай закашлялся. – Да-а-а-а, я пьян, но я все еще могу! И хочу доказать ей это!
Глаза Фазона хищно замерцали. Он снова посмотрел на Николаса. Или сейчас, или никогда. Лицо Николаса было искажено гневом, но он едва заметно кивнул и отвернулся. Советник ехидно улыбнулся и поклонился королю.
- Ваша жена уехала проверить, что с зерновыми – не пострадали ли они из-за заморозков. Она взяла с собой новенькую служащую. И я не знаю, когда они вернутся.
- Жена-а-а-а… Что?! Опять? Дура неугомонная! – В сердцах стукнул кулаком Менелай по подлокотнику и простонал, ушибив руку.
- Если Вам угодно, у нас есть возможность решить проблему… У нас много служанок, - пошутил Фазон, а Николас поморщился от грубости шутки. – Хотя, народ любит королеву, - продолжал издеваться Фазон.
Николас отступил в тень:
- Если мы все обсудили, могу я уйти?
- О да! – Радостно закивал Фазон. – Мы уже все обсудили! А вот король…
Король, пошатываясь, описал рукой в воздухе невероятную кривую.
- Ни-и-и-и-икола-а-а-ас… Ну почему ты все еще холостяк? Тебе не больно? – Старик закашлялся.
Николаус посмотрела на короля.
- Я вернулся совсем недавно. К тому же у меня слишком много дел, чтобы заморачиваться по этому поводу. Я могу идти?
- Да-а-а… Вали… Скоро Спарта будет великой! Завтра наш день! – Снова со всей дури король стукнул кулаком по подлокотнику. Взвыв от боли, он потер руку и с пьяным восхищением продолжил: - Ты… - Голова поникла, и король клюнул носом. – Ты… - Неуверенно ткнул пальцем в Фазона. – Ты теперь хозяин новых земель, а теперь помоги мне добраться до кровати… Может я еще чем тебя за это отблагодарю…
К вечеру холодный ветер начал яростно хлопать обветшалыми ставнями и скрипеть дырявой дверью, свистя сквозь дыры в крыше. Лошади стояли в стойлах, расседланные и разнузданные, а Габриель отдыхала, привалившись спиной к стене. Плащ Кассии все еще служил одеялом, согревая, но у барда раскалывалась от пульсирующей боли голова, и девушка, подтянув колени к подбородку, свернулась в клубочек, пытаясь унять боль.
Возле нее сидела Зена, не отрывая взгляда от подруги. Она легонько поглаживала волосы находящейся в полузабытье девушки и печально улыбалась.
Тарис встала, отряхнулась от соломы и полезла наверх, на чердак. Королева явно была чем-то озабочена. Зена давно наблюдала за ней, чувствуя странную напряженность. Вздохнув, воительница перевела взгляд на Кассию. Девушка сидела напротив нее, уставившись куда-то в никуда.
- Ты сегодня была храброй.
- Спасибо. Я чувствовала, что должна помочь королеве Тарис. – Девушка кивнула в сторону Габриель. – С ней точно все будет в порядке?
Склонившись над бардом, Зена ласково провела кончиками пальцев по лицу барда.
- Да, с ней все будет хорошо, - кивнула Зена. – Хоть она и ударилась головой, переохладилась и вынесла долгую поездку на лошади, она поправится. Нам повезло, что нет сотрясенья мозга. Просто ей нужно как следует отдохнуть.
- Ваши путешествия уже стали легендой – благодаря ее свиткам. Она, наверное, многое значит для Вас, Зена.
Зена сокрушенно опустила голову: войны, потери, победы и поражения – все сплелось в один тугой комок. Светлый Путь Зены был труден для воительницы, но Габриель всегда была рядом – даже когда все от нее отворачивались… Вместе, бок о бок, они сражались с трудностями, помогая друг другу справиться с сомнениями.
- Она моя лучшая подруга. Она была мне подругой, когда никто не хотел быть рядом со мной. Она – моя семья, моя сестра, которая никогда не упрекала меня и всегда поддерживала. Она помогает мне… Всегда. – Глаза Зены замерцали от выступивших слез. – Родственные души… А у тебя есть сестра?
Кассия с болью в голосе ответила:
- Да… Была. Ее звали Алекс. Мы были очень близки, а однажды… на нашу деревню напали бандиты, и ее убили…
Воительница опустила голову: душу захлестнуло чувство вины, хотя Зена прекрасно понимала, что сейчас не имела отношения к этой смерти… Но она же когда-то была предводительницей подобной шайки головорезов… Она была Разрушителем Наций и знала слишком хорошо, к чему приводит завоевание.
- Мне так жаль, - хрипло и еле слышно.
- Нет-нет, все в порядке. Я всегда буду помнить ее. Мы были настоящими сестрами, но я потеряла ее… Моя сестра, мой отец, мой дом… Но я нашла в себе силы увидеть мерцающий вдалеке огонек надежды.
Зена удивленно вскинула голову:
- Надежду?
- Да, надежду. Я знала о вас, и о ваших подвигах. Я читала, что, когда было нужно, одна из вас всегда находила сражаться против врага в одиночку. Даже если все и вся были против, вы поднимались и принимали бой. И эту внутреннюю силу никто не в силах отвоевать и забрать! Именно эта мысль поддерживает меня. Меня продавали и перепродавали, на мне шрамы многих клеймо, но я не рабыня. И когда-нибудь я снова стану свободной! Любым путем и любой ценой! – Кассия улыбнулась. – Я не знаю, как объяснить это лучше.
- Я тебя поняла. Ты отлично выражаешь свои мысли. Зачастую люди не видят, что у них внутри – очень мощный источник энергии и силы.
Кассия смущенно перебирала пальцами шуршащую солому.
- Спасибо. Я знаю, что буду тосковать по своей семье, но я их не забуду их. Они навсегда останутся в моем сердце.
Воительница прислонилась к стене, не выпуская из объятий барда.
- Ты напоминаешь мне Габриель.
- Что Вы хотите этим сказать? – Девушка была польщена, но это не угасило ее интерес.
Зена аккуратно, чтобы не потревожить Габриель, встала, отряхнула руки и снова прислонилась к стене. Кинув мимолетный взгляд на Кассию, Зена ласково посмотрела на барда.
- Твое страстное желание верить. Габриель никогда не уставала верить.
- Не уставала? – Уловила девушка печальные нотки в голосе старшей женщины.
Зена обняла себя за плечи и запрокинула голову назад. В крыше над ней зияла дыра, сквозь которую виднелось черное небо с россыпью серебряных звезд.
- Ей пришлось столкнуться с такими ужасами… Ведь она путешествовала со мной. Кассия, трудно сохранить невинность, идя тропой воина. – Зена пристально посмотрела на служанку. – Сколько тебе лет?
- Двадцать шесть.
Зена подняла бровь.
- Мне казалось, что ты моложе… Удивительно.
Кассия откинула волосы и почесала затылок.
- Что Вы хотели этим сказать?
- Я… Удивительно… Удивительно, как невинность омолаживает… - Она снова с болью посмотрела на заснувшую Габриель и пожала плечами, отводя взгляд. – Мне показалось, что ты совсем маленькая. Я и не думала, что Габриель так изменилась и повзрослела… Наверное, ты бы тоже выглядела как Габриель, если бы повстречала на своем пути такую, как я…
- Она прошла много испытаний, Зена. Вы видели столько интересного! А я… единственным приключением в моей жизни было – продажа в рабство.
Зена нахмурилась.
- Я знаю, что путь, по которому я иду, отнюдь не легкий, но он – единственный для меня… А Габриель... Что я натворила? Теперь так много пустоты в ее душе, которая раньше сияла невинностью! – Зена замолчала.
Постояв с минуту, Зена тихо попросила:
- Мне нужно поговорить с Тарис. Присмотришь за Габриель?
- Конечно.
Воительница подарила Кассии легкую улыбку и ушла. Подойдя к лестнице, ведущей на чердак, Зена остановилась и посмотрела на Кассию.
- По тебе видно, что ты свободный человек, - сказала Зена и начала подъем наверх.
Кассия счастливо улыбнулась. Она посмотрела на Зену и вдруг почувствовала, что где-то рядом была ее сестра. Опустив взгляд, Кассия обнаружила, что Габриель задумчиво смотрит на нее. По зеленым глазам нельзя было понять, что именно из их разговора слышала бард, но их слова определенно произвели на нее впечатление.
Габриель задавалась вопросом, сможет ли она жить без Зены. Воительница была для нее наставницей, подругой, поддержкой, она была ее семьей, и бард чувствовала, что в сердце будет пустота, если она пойдет своим путем… Без Зены…
Как же больно!
Но Габриель знала, что Зена была права: путь воина опустошает ее. Габриель все время пыталась сохранить мир и невинность, но каждый раз обстоятельства вынуждали ее сражаться – сначала с шестом, потом с саями… Дальше – будет меч. Все ее существо отчаянно протестовало против этого.
Но как она сможет уйти? Но она должна попытаться преодолеть свой страх и пойти своей дорогой.
Габриель не хотела, чтобы Кассия начала задавать вопросы и закрыла глаза. Разговор Зены и Кассии эхом звучал в голове, и Габриель заплакала. Завернувшись поплотнее в шкуры, она решила, что ей нужно время, чтобы подумать и принять решение.
Зена вскарабкалась наверх и осторожно наступила на полусгнившие доски, служившие полом чердака. Подойдя ближе к Тарис, восседавшей на стоге сена, воительница остановилась, молча слушая свист ветра.
Неподалеку виднелся шкив – хитроумное приспособление, с помощью которого можно поднять скирды наверх. Толкнув площадку, висевшую на канатах, Зена смотрела на маятниковые движения шкива, вслушиваясь в жалобный скрип веревок.
Тарис была настолько мрачной, что Зена тоже нахмурилась. Выбрав местечко на соседней куче сена, воительница оседлала его.
- Как Вы? – Зена заметила, что королева закуталась поплотнее. – Здесь холодно.
- Я уже не знаю, буду ли я когда–нибудь в порядке, Зена, - Ответила она, не отводя взгляда от ночного неба.
Воительница хмыкнула.
- Нам нужно поговорить о дальнейших планах: что делать с Менелаем?
Тарис посмотрела на Зену своими изумрудными глазами, напомнив воительнице барда.
- Что Вы хотите сказать?
- Вас любят спартанцы – я видела обожание в их глазах, когда они смотрели на Вас. Но… верны ли они Вам? – Почти шепотом сказала Зена.
- Так… Спартанцы уважают меня… Я всегда стараюсь быть более терпеливой и щедрой по отношению к ним… Я сумела завоевать их уважение, - Тарис опустила глаза. – Но они не знают, кто такой Менелай на самом деле, и поэтому они верят ему. Я не могу ответить на твой вопрос, Зена.
- А охрана?
- Тоже не могу сказать. Они выполняют его требования и указы. Но они не только солдаты, они еще мужья, отцы, братья… Это делает их мирными жителями. Самое противное, что они тоже ничего не знают о Менелае. – Тарис посмотрела в глаза Зене. – Он хочет развязать войну. Вы знаете, он слишком тщеславен, чтобы мыслить разумно, и, если он не получает того, что хочет… О! Я уже переживаю не только за Спарту, но и за Грецию!
Воительница посмотрела на свое поношенное кожаное платье. На нем было много царапин и разрезов. Корсет был весь испещрен стежками, стягивающими разорванные края, и в каждом стежке хранилась память о боли, страданиях, войне. Да, Зена знала, к чему приводит неуемная жажда всевластья. И кожаный корсет был наглядным доказательством и напоминанием этого.
Никто не обращал внимания на царапины и дырки – стежки были ровными и аккуратными, прорехи замазаны черной краской… Но они все равно были там… И Зена не могла не задаваться вопросом: если Менелай сумеет осуществить свои планы – как изменится быт, одежда, орудия мирного населения ради войны?
- Сколько времени Вы на троне?
Тарис поправила волосы и ответила:
- Так давно, что я не могу сказать, сколько сезонов… Я не хотела быть королевой, но отец настоял на свадьбе. – Тарис прислонилась к стене и посмотрела на Зену. – Менелай отобрал у меня многое: достоинство, счастье… любовь…
- Любовь, - эхом отозвалась Зена.
- Любовь – самая великая сила и власть: без нее нет ничего и никого. Когда меня выдали замуж, рухнули все мои мечты, мое сердце было разбито, мое будущее оказалось раздавлено. – Глаза заблестели от слез. – Ночами я оплакивала себя и любимого, сожалея о данных клятвах. Я отказалась от любви, от счастья ради того, чтобы ублажить других. Зена, Вы меня понимаете? Знаете, каково это, когда у тебя отнимают любовь и лицемерно утверждают, что «Это для твоего же блага»?
Уголки рта Зены горько опустились. Она не могла полностью раскрыться перед Тарис и сказать, что она знает, о чем говорит королева. Воительница считала, что слова не могут выразить чувства достоверно точно.
- Я… Я…
Тарис покачала головой, призывая Зену оставить попытки объясниться.
- Вы прекрасно знаете, что я чувствую. Я прошла через муки много лет назад, Вы – проходите сейчас… - Легкая улыбка. – У тебя отнимают Ареса против твоей воли.
У воительницы челюсть упала на пол от удивления. Зена сама себе еще не до конца призналась, что любит Ареса, а Тарис заявляет об этом так, как будто это очевидный факт… Как может посторонний человек увидеть то, что скрыто от других на задворках души?
Зена чувствовала, что нужно что-то ответить, но не знала, что именно.
- Тарис, я… - Зена опять осеклась.
- Не давай другим отнять его у Вас, Зена. Я говорю так потому, что сама испытывала все это… Вы будете жалеть до конца своих дней, если позволите этому случиться. Горечь утраты – если все же случится то, что случится не должно, - будет разъедать Вас… Пока Вы не сломаетесь. – Тарис смахнула выступившие слезы.
Зена ощущала себя загнанной в угол. Она проглотила комок в горле.
- Вы плачете? – Зена протянула руку, но Тарис мягко отклонилась.
- Нет. Я... Я не хочу плакать из-за него. – Тарис промокнула слезы подолом плаща и заставила себя взбодриться. – Нужно остановить его прежде, чем он разнесет все вокруг в пух и прах.
Воительница расслабилась. Обсуждение сердечных дел никогда не было ее коньком… Да и вообще эта тема слишком тяжелая … К тому же Зена чувствовала себя очень неудобно оттого, что Тарис, казалось, читала все ее мысли относительно Ареса.
Когда королева заговорила о Менелае, Зена облегченно вздохнула. Подперев голову, она откликнулась:
- Если спартанцы узнают всю правду… - Широкий, хищный, опасный и ослепительный оскал, глаза загорелись опасным огнем. – О, думаю стоит рассказать им правду!
Тарис удивленно вскинула брови:
- И как мы это сделаем?
Зена бодро поднялась и пояснила:
- Мы обсудим все детали после того, как отдохнет Габриель. Я прекрасно понимаю, что Вы боитесь, что промедление будет стоить Вам Вашей жизни, но…
Тарис подняла руку, призывая к молчанию.
- Нет-нет. Меня больше не преследует чувство опасности. Я уже не чувствую ничего, кроме презрения.
- Опасности не будет, если все пойдет по моему плану… Но, Тарис, мне будет нужна Ваша помощь!
- Я помогу Вам, беременность мне пока не мешает. – Тарис ласково погладила себя по животу. – Это мой единственный шанс подарить ребенку будущее, которого он заслуживает.
Зена с улыбкой скрестила руки на груди.
- Не волнуйтесь ни о чем. Вы в безопасном месте.
- В безопасном месте? - Засомневалась королева Спарты.
- Да, за острием моего меча.

Солнце заглянуло сквозь дырку в крыше, и в небо вспорхнули мириады частичек пыли. Лошади мягко переступали с ноги на ногу, приветствуя новый день, птицы перепархивали с ветки на ветку, играя в салки, в доме пахнуло утренней свежестью.
Королева уже встала и ласково поглаживала коня по спине. В стойло зашла Кассия. Забросив седло на спину животного, она принялась стягивать подпругу. Заслышав странный шум, женщины переглянулись.
Зена тоже возилась рядом со своей лошадью. Габриель сидела неподалеку, наблюдая за воительницей из-под челки. Она никогда не видела, чтобы у Зены был настолько остекленевший взгляд. Сжав в руке кремень, она, твердо придерживая меч, затачивала его. Сталь звенела и шипела, солома шелестела, а кремень плевался искрами. Габриель до сих пор не понимала, как Зена может выдерживать этот пронзительный визг.
Бард пододвинулась ближе к воительнице и положила руку той на плечо.
- Он уже достаточно острый.
Зена промолчала. Она продолжала точить меч так, как будто вокруг ничего и никого не существовало.
Встав на колени, Габриель с силой сжала плечо Зены.
- Зена, он уже острый…
Но Зена лишь еще более остервенело. С каждым движением глаза блестели все сильнее и сильнее. Габриель уже места себе не находила – с Зеной творится что-то неладное. По опыту, Габриель знала, что в такие минуты воительница корила себя за прошлое Разрушителя Наций.
Габриель потрясла Зену за плечо.
- Зена! Зена!
Воительница наконец подняла голову. Габриель сразил вопрос:
- Что? – Словно бард сейчас не говорила с ней и не пыталась достучаться до нее…
- Ты начинаешь меня пугать. Я, конечно, все понимаю, но… - Габриель осеклась, когда Зена поднялась.
Отряхнув сено и пыль с кожаной юбки, Зена повертела меч в руке, оценивая свою работу. Наклонив его, она прищурила глаза, тщательно выискивая зазубрины. Удовлетворенная осмотром, она кивнула и вложила меч в ножны. Покачав головой, она тихо шепнула:
- Много дел. – Взяла седло и водрузила его на Арго. – Есть лишь один способ все решить.
Габриель встала.
- Я никогда раньше не видела тебя такой… - Бард прислонилась к стене, не отрывая взгляда от Зены, затягивающей подпругу. – У тебя хороший план. Ты не должна переживать…
Перекинув уздечку через шею кобылы, воительница опустила руки, бросила мимолетный взгляд на Тарис и Кассию и вернула внимание подруге. Пристальный взгляд в зеленые глаза – и Зена отвернулась.
- Не всегда все идет так, как хочешь ты, Габриель. Чтобы все работало, нужно прикладывать немало усилий. Я не знаю, как может поступить Менелай, и поэтому должна сделать шаг первой.
Габриель пожала плечами.
- Тарис говорила, что Менелай не вернется до завтра. У нас еще есть время.
- Да, но я не хочу оставлять ему ни малейшей лазейки.
- Я понимаю, Зена, - вмешалась королева.
Кассия сидела на стогу сена. Услышав Зену, она встала.
- Я готова идти.
- Отлично. Все помнят, что я говорила? – Зена осеклась, услышав доносившийся с улицы шум. Насторожившись, она подошла к двери, вынула меч и прикоснулась рукой к обветшалым доскам.
Габриель напряглась и нахмурилась.
- Что это?
Зена подняла палец к губам, призывая к молчанию, и начала прислушиваться.
- Тс-с-с, - прошептала она и сделала несколько маленьких шажков. Сухая солома зашуршала под ногами, и воительница обернулась. – Оставайтесь здесь.
Бард упрямо замотала головой.
- Нет, я пойду с тобой. – Она наклонилась и достала свои саи.
- Ты нужна здесь, Габриель. Присмотри за Тарис и Кассией. – Габриель поймала просящий взгляд Зены и кивнула.
Покрутив саи в руках, Габриель сделала шаг назад, приняв выжидательно-защитную стойку – так она показала Зене, что готова защищаться и защищать. Зена ласково положила руку на плечо барда.
- Спасибо.
- Будь осторожна!
Зена еле заметно кивнула и ухватилась за ручку. Дверь жалобно заскрипела, и внутрь ворвался свежий воздух и свет. Воительница выскользнула наружу и закрыла за собой дверь.
Габриель напряглась – почему-то казалось, что она осталась совсем одна… И так хотелось побежать вслед за Зеной, догнать ее, встать рядом – бок о бок…
Чья-то рука опустилась Габриель на плечо, и бард, мгновенно развернувшись, выставила саи.
- С ней все будет хорошо. – Шепнула Кассия.
Бард кивнула, убрала оружие и слабо улыбнулась.
- Как всегда.
- А с тобой?
Габриель понурила голову. Она не знала ответа. Неуверенно пожав плечами, она тщетно пыталась найти на полу что-нибудь, достойное пристального внимание. Наконец она решилась и заговорила.
- Я волнуюсь за Зену… Мы столько лет путешествовали вместе… Но она никогда не… не так… Я даже не знаю, как!
Тарис ласково гладила коня, внимательно слушая барда. Когда Габриель запнулась, она подняла голову и подсказала:
- Когда угрожают тому, кого ты любишь…
Габриель оборвала королеву:
- Мы сталкивались с большими ужасами, чем сейчас, но я или она тогда так не переживали!
- Аресу грозит смерть. Для него это – что-то из ряда вон выходящее…
Бард недоуменно воззрилась на королеву.
До Габриель дошло: Любовь. О, Боги! Зена никогда не говорила о прошлом и об Аресе… Но сейчас… да, все встает на свои места!
- Так ты говоришь, что Зена любит Ареса, да, Тарис?
- Это же очевидно. Она выбрала его давно. И не хочет отказываться от этого выбора.
Габриель оперлась рукой об стену и наклонилась. Последняя попытка:
- Но она всегда отвергала его… Ненавидела!..
- От любви до ненависти один шаг. Обратно – еще меньше, - улыбнулась Кассия.
Габриель запрокинула голову, вспоминая ночь откровений с Зеной.
- Как же трудно ненавидеть…
- Думаешь, прошлое стерто битвой на Олимпе?
- Можно сказать и так.
«Дура! Дура! Дура!» - Замельтешило в голове.
- Как я могла этого не увидеть! – Шепнула Габриель. Теперь она поняла, что не видела, как изменилась подруга. Вот почему Зена такая…
Возможно... Да, Тарис права…
Бард задрожала от мысли о том, что будет, если Зена потерпит бы поражение, если не сможет вытащить Ареса из этой передряги. К Габриель вернулись страхи, что Зена свернет с пути добра… не потому, что ее столкнет Арес, а потому что его не будет рядом с ней…
Габриель судорожно вздохнула и уткнулась лицом в ладони. Из зеленых глаз покатились слезы.
- Если Арес умрет… Тьма овладеет ею… И она снова станет монстром…
Бард повернулась, распахнула глаза в ужасной догадке. Кассия тут же нахмурилась и осторожно спросила:
- Что?
Габриель убрала враз поледеневшие руки от лица.
- Мы не должны допустить этого…
- Да. Знаю… Будет трудно. – Кассия совсем перепугалась и запуталась, услышав слова королевы. Она озадаченно посмотрела на Тарис.
Габриель приобняла Кассию за плечи, стараясь успокоить.
- Нет, нет… Все хорошо! Здесь безопасно, ты не поняла…
Неожиданно Габриель оттолкнула девушку, резко наклонилась, выхватила саи и начала красться к двери.
Тарис шагнула было вперед в попытке остановить барда:
- Зена попросила ждать…
Но Габриель не остановилась, рукой показав королеве, что нужно замереть и замолчать. Бард уже коснулась рукой двери, как вдруг та резко распахнулась, и в проеме нарисовалась высокая фигура Зены. Позади нее красовалось нечто, усеянное репьями, колючками, взмыленное, грязное и вонючее. И прядало ушами. Конь Габриель.
- Нашел-таки дорогу к нам. Он околачивался позади дома. – Зена с интересом осмотрела Габриель. – Организовала засаду? На меня? – Кивнула она в сторону опасного оружия в руках Габриель и шагнула вперед.
- Нет, хотела идти искать тебя, - буркнула Габриель, засовывая саи в отвороты сапог.
Зена прошла внутрь и обернулась.
- Я же просила подождать меня! – Горько сказала она и покачала головой. – Прости, я не хотела быть такой резкой. – Голос воительницы смягчился, и она помахала рукой женщинам. – Идите сюда.
Габриель хитро прищурилась. Она давно заметила тревогу в глазах подруги, но пока не стала подавать виду.
- Да?
Зена положила руку на седло.
- Это все твое. Одеяло, сумка, - Зена сняла сверток, - свитки. Ты им всегда рада.
Габриель замерла на мгновение. Она заглянула в сумку и с наслаждением вдохнула тонкий запах пергамента и резкий – чернил. Кассия увидела едва заметную улыбку, озарившую на мгновение лицо барда. Свитки Габриель буквально «шагали» по мру, покоряя всех на своем пути, и Кассия вдруг ощутила острое чувство вины – она до сих пор не сказала, что тоже хранит ее свиток.
- Кассия, возьми лошадь. Пора начать представление! – Отдала приказ Зена и мельком посмотрела на Габриель, когда отдавала поводья ее коня.
Вскочив в седло, королева воинов уселась поудобнее. Задвинула меч в ножны и закинула их на спину.
- Мы должны спешить. Скоро начнется шторм – облака сгущаются, - взволнованно сказала Зена и повела лошадь к дыре в конюшне.
Тарис посмотрела на небо через дыру в крыше. Зена права – серые, тяжелые, мрачные облака собирались вместе, кидая на землю широкие тени.
- Дождь?
- Да, - коротко ответила воительница.
- Готова, - отозвалась Кассия, выведя лошадь из стойла. На голову она заранее накинула капюшон. Тарис последовала ее примеру и подняла ворот плаща.
Габриель прислонилась к коню, обняв его за крутую шею. Она уже поняла, что ее подруга решила мстить. Она была рядом с Зеной уже довольно долго, и теперь с ужасом смотрела, как в голубых озерах зажглись неведомые опасные огоньки.
Перекинув поводья, Габриель погладила мерина по холке.
- Зена?
- Да, - откликнулась та, проверяя подпругу, и не заметила, как смущена Габриель.
- Зена, все будет хорошо. – Слова Габриель словно разорвали воздух на части, и Зена двинулась к выходу, промолчав. Бард сделала еще несколько шагов, вслед за ними – Тарис и Кассия.
- Зена.
Зена обернулась, волосы рассыпались по плечам, и она нахмурилась.
- Ты хочешь что-то сказать?
Габриель оставила мерина и подошла к подруге.
- Я сказала, что все будет хорошо. Просто будь спокойнее, и все получится. Мы преодолеем трудности вместе.
- Нет. Есть только один путь решить проблему, - покачала головой Зена.
Габриель сразу как-то сникла. Она была напугана взглядом Зены и не знала, чего ждать. Она не хотела признавать, но с Зеной произошли изменения, и повернуть все вспять она уже не в силах. Удивительно: как быстро сменились цели и ценности Зены! Она вмиг стала такой заботливой, волнующейся, сосредоточенной… Но ко всему новому примешалось и отчаяние… Это и пугало Габриель.
Может быть отчаяние было всегда, но она просто раньше не замечала его? Потому, что боролась со своим? Как многое нужно сказать Зене! Всю ночь она ворочалась, не могла уснуть – думала, как оставить Зену, не обидев ее, как пойти по своей дороге, позволив Зене уйти своим…
Зена с головой ушла в Ареса, и Габриель и обижалась, и понимала ее… Она давно решила для себя, что поддержит Зену в любом случае – какое бы решение она ни приняла. Она ее подруга, она ее семья, и Габриель вовсе не собиралась подводить воительницу.
Они должны спасти Ареса – или Зена, которую знала и любила Габриель, потонет во мраке ненависти и мести.
Габриель глубоко вздохнула и вышла на улицу, ведя за собой коня. Лес звенел и пел в ожидании дождя, и Габриель едва услышала треск сучков и шорох травы под копытами лошади Кассии и Тарис. Бард повернулась к ним.
- Готовы?
Обе женщины молча кивнули. Кассия скосила глаза на Зену, которая села на корточки неподалеку и рылась в сумке.
- Вот она, похоже, более, чем готова, - кивнула Кассия в сторону Зены.
Габриель едва слышно ответила:
- Да… И мы тоже должны быть начеку. Она рассчитывает на нас.
Зена подняла глаза к темнеющему небу. Она уже чувствовала запах дождя. В глазах воительницы плескались холодные и суровые волны. Опустив глаза, Зена впилась взглядом в лес. Она отыскала глазами клочок высохшей травы. Воительница достала флягу, тряпку и подняла палку. Пропитав ткань маслом, она обернула один конец палки – получился факел.
Держа в одной руке палку, Зена достала кремний. С жестким взглядом воительница прошла мимо трех женщин. Она остановилась у дома, разлила остатки масла на пороге и плеснула несколько капель внутрь. А потом швырнула флягу в дом. Пришло время.
Воительница присела на корточки и принялась высекать искру. Очень быстро солома подхватила хрупкий огонь, и он креп и рос. Зена ухмыльнулась.
Воительница подожгла факел, обошла дом и швырнула горящую палку в оконный проем. Изнутри раздался веселый треск огня.
Пыльный, старый дом с конюшней и сараем так ссохся и обветшал, что вспыхнул в мгновение ока.
Зена диким взглядом вцепилась в разгорающееся пламя, черные волосы развевались на ветру, пальцы касались шакрама – настоящая дикая, неприрученная, своенравная Разрушительница Наций.
Зена произнесла лишь одно слово.
- Пламя.
Запах дыма ударил в ноздри, щекоча их. Спустя мгновение он достиг остальных женщин и лошадей. Животные испуганно заржали и попятились. Зена обежала дом и подошла к своей кобыле, а потом посмотрела на спутниц.
- Пошли! Пора уходить! – Закричала Зена, вскакивая в седло. Лошадь рванула было подальше от огня, но воительница осадила ее.
Габриель посмотрела на Тарис и Кассию.
- Пришло время, - улыбнулась она и легко оседлала коня. Пришпорив его, она быстро нагнала Зену.
Кассия помогла сесть Тарис, и села перед ней.
- Держитесь за меня.
Тарис улыбнулась и обвила Кассию за талию.
- Спасибо, что помогаешь нам.
Кассия покачала головой.
- Нет, это Вам спасибо!
- За что?
- За то, что считаете меня человеком, а не рабыней.
Прищелкнув языком, девушка пустила коня в легкий галоп вслед за Зеной и Габриель.
Когда Тарис и Кассия догнали их, Зена обернулась. Она не отводила взгляда от горящего дома несколько бесконечных мгновений.
- Пламя, - снова шепнула Зена.
Тронный зал заливал солнечный свет. Щиты и мечи на стенал словно полыхали. Великолепные гобелены украшали стены и едва заметно колыхались из-за свежего бриза, дувшего в окна. С кухни доносился аромат недавно испеченного хлеба и специй.
И звуки – о, чарующие звуки! Лиры звенели и пели под умелыми руками музыкантов – лучших в Спарте. Мелодия уносилась ввысь к башенкам и флигелям и растворялась в утреннем воздухе, обещая интересный и насыщенный событиями день. Менелай предвкушал праздник.
У открытого окна стоял Менелай. С плеч его струился зеленый плащ. Свет мерцал и искрился в складках ткани, вырисовывая королевскую эмблему. Под плащом у короля красовались доспехи, на голове – инкрустированная корона. Драгоценности переливались всеми цветами радуги, зацелованные солнцем.
А на поясе висело то, что не предназначено смертному. Черные ножны, инкрустированные серебром – работа Гефеста. Это были ножны Ареса.
Одной рукой он опирался на подоконник, в другой сжимал декоративный кулон, также принадлежавший Аресу. Но Менелай был уверен – эксолимпийцу уже ничего не нужно.
Опустив глаза, король увидел на главной площади два толстых столба с перекладиной. Шумная толпа горожан обступила место казни в ожидании представления.
Монарх улыбнулся, и лицо его сморщилось. Он отошел от окна. Осталось совсем чуть-чуть…
У трона лежал меч Ареса. Он хищно поблескивал, маня к себе. Края заточены, металл идеально ровный. Как и сам Арес, меч был олицетворением войны и притягивал к себе своей темной красотой.
Менелай подошел к мечу и погладил морщинистой рукой меч богов. Он был очарован им. Взяв его в руки, Менелай жутко улыбнулся.
- Сегодня день славы, - провозгласил он, восхищаясь острым лезвием.
Солнечный свет играл и искрился на металле, отражающего Менелая. И на какое-то мгновение старое морщинистое отражение сменилось мужественным лицом с темной бородкой. Меч помнил своего хозяина. Менелай изумился, и не сразу понял, что он уже не один в тронном зале.
Резко развернувшись, он выставил меч. Кончик оружия коснулся горла гостя.
- Не подкрадывайся ко мне! – Прорычал Менелай.
Человек быстро закивал, а потом судорожно сглотнул, указав на меч:
- Да, конечно… А можно теперь убрать это?
Менелай наклонил голову и усмехнулся.
- Полагаю, что нет. – Он снова улыбнулся и сделал шаг назад. Повращав меч в руке с наслаждением – оружие великолепно сбалансировано – он убрал его в ножны. – Что тебе нужно, Фазон?
Менелай отошел к окну и посмотрел на площадь.
- Все готово. Охранники держат его у входа.
- Замечательно, - кивнул король, опираясь о подоконник. – Великолепно. Посмотри, как люди ждут казни бога войны! Сегодня новый день для всей Греции.
- Только чтобы убедиться. Вы готовы к этому? – Спросил Фазон, приблизившись к королю.
Солнце заискрилось в радужно оболочке глаз Менелая. Он тихонько рассмеялся, прислушался к гаму голосов и ответил:
- Посмотри, Фазон. Они там… ждут… ждут меня. – Не поворачиваясь, он вдруг спросил: - Ты видел мою дорогую жену, Фазон?
Советник начал переминаться с ноги на ногу, лихорадочно пытаясь придумать оправдание ее отсутствия.
- Ну, в последний раз я видел ее…
Менелай резко поднял руку, обрывая советника.
- Меня не колышет, где она. Мне она не нужна. – Он показал пальцем на толпу и просиял. – Они – мои единственные зрители, которые мне нужны. Посмотри, они ждут… Однажды так же ждать будет вся Греция!
- Да будут. При таком-то лидере – несомненно, - кивнул Фазон. Но подразумевал под этим совсем не Менелая. У Фазона были долгоиграющие планы на будущее.
- Да. Нужно спешить. Я одинаково хочу видеть их ожидание и его казнь! – Менелай снова ткнул пальцем в окно. – Посмотри, облака собираются и… - Он осекся, и Фазон, заинтересовавшись, сделал шаг к окну.
- Что?
Лицо Менелая потемнело, седые брови сдвинулись к переносице.
- Гляди! Разве ты не видишь? Дым! Откуда?! - Лицо Фазона побелело от гнева, а клубы черного дыма невозмутимо возносились вверх, упираясь в небо в нескольких сотнях ярдов от стен Спарты. - Старый сарай! – Гневно воскликнул он, ударив кулаком по подоконнику. Сжав обе руки в кулаки, он зарычал. – Это Зена! Я знаю, что это она! – Он резко развернулся и вцепился Фазону в плечо. – Пошел! Чего стоишь? Забери лучших солдат и найди ее любой ценой!
Он буквально тащил за собой советника, зеленый плащ развевался.
- Чт… чт… Ар… - Бормотал Фазон, спотыкаясь и не в состоянии вырваться из цепких пальцев короля.
- Объяви начало! Я не дам Зене шанса все испортить! Не хочу, чтобы все пошло коту под хвост!
- А кто будет охранять город?
- Стрелки на стенах и остальные стражи. А теперь – пошел, кому сказал?! – Менелай швырнул Фазона за дверь. Развернувшись, старик добежал до балкона и вышел на него. Люди заволновались и принялись приветствовать короля. Он сжал кулаки и оперся о подоконник, стараясь подавить ярость.
- Никто и ничто не разрушит мои планы! Даже Зена.
Обыватели наводнили площадь Спарты. В воздухе витал запах свежеиспеченных лепешек, ветер трепал натянутую на каркас парусину самодельных прилавков, ломившихся от фруктов и овощей. Улицы были залиты солнечным светом. Теплые ласковые лучи медленно, но верно нагревали утренний воздух. Менестрели заиграли на своих лирах мелодию утра, вызывая улыбки и желание танцевать.
Перед возвышением в центре площади стояла дюжина охранников. Их броня была безукоризненно подогнана и сверкала в лучах солнца. На головах у них красовались роскошные шлемы, украшенные перьями. Лошади тоже укутаны в блестящую броню, украшенную зелеными перьями. Руки охранников покоились на рукоятках мечей, глаза зорко осматривали толпу простолюдинов.
Дети взобрались на плечи отцов, ребята постарше цепко держались за матерей. Над толпой стоял неровный гул, переплетавшийся с мелодией лир. Одни бродили у прилавков и приценивались к предлагаемым товарам, другие праздно ожидали представления, неспешно потягивая сладкий эль из кубков.
Стены украшены – длинные гирлянды из желтых, красных, белых, зеленых цветов каскадом падали к самой земле. Дворец сиял и гордился алыми гирляндами. Его большие белые колонны обернуты плющом и виноградными лозами, словно бархатом. Гранитный пол устлан зелеными коврами, в центре возвышался королевский трон.
В первый раз казнь не была такой пышной. Сейчас же король Спарты дал указ украсить город – этакая прихоть мучающегося с похмелья старика. Указ был выполнен в спешке, но вовремя. Менелай жаждал не представления, а феерического, чуть ли не вакханского сборища.
Жонглеры, фокусники, плуты шастали туда–сюда, вызывая улыбки и смех, наживаясь на карманах жителей и считающие звонкие динары, что им кидали граждане Спарты. Дети играли и резвились, их родители, братья, сестры, дяди и тети нарядились, желая выглядеть хорошо в такой яркий праздник.
Это была не просто казнь. Это – умерщвление самого олицетворения войны!
Туники, плащи, платья – все было красивым, нарядным. Сандалии удерживались на ногах благодаря блестящим лентам, женщины подняли волосы вверх и выпустили локоны, позволяя им каскадом локонов рассыпаться по плечам, мужчины зачесали волосы по последней моде, веявшей из Рима. Все в облике и тех, и других говорило о празднике.
Разношерстная толпа все пополнялась и пополнялась – через распахнутые ворота города вливался народ. Входя в город, крестьяне громко приветствовали знакомых, здоровались с незнакомыми и улыбались праздн6ику. Толпа гудела, словно встревоженный улей, толпа ждала зрелищ, и ждала нетерпеливо и взволнованно.
Внешность часто обманчива. Сегодня Спарта казалась совсем другой, нежели была… Сегодня Спарта хвасталась величием и властью, которых у нее не было. За блеском праздной жизни, за жесткой конкуренцией с Афинами стояли нищета, разруха и голод.
И люди, сегодня такие нарядные, красивые, счастливые, завтра снова оденут заношенную одежду, убрав свои единственные красивые одеяния до лучших времен. Драгоценности померкнут в темноте лачуг, купленное на рынке будет отложено на черный день. А дети, резвящиеся и смеющиеся, завтра отправятся на поля работать наравне со взрослыми.
Но сейчас… Сейчас Спарта блистала и улыбалась. Скоро все случится.
Жонглер замер, уронив мячик, менестрели оборвали музыку посреди такта, по городу разнесся звон трубы глашатая. Отражаясь от стен, звон улетал в поля, заставляя сердца спартанцев пропустить удар. Пришло время. Гул голосов смолк, и взоры устремились к дворцу.
Под мраморным сводом появилась темная фигура. Толпа замерла и затихла, лишь некоторые нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Солнечный свет каскадом ворвался на крыльцо и осветила короля, воздевшего руки к небу.
Спартанцы выдохнули, а потом город дрогнул от криков и восхищения. Приветствия взвились в небо, учащая ритм и гремя все громче и громче.
– Менелай! Менелай! Менелай! Менелай!
Король Спарты улыбнулся от уха до уха, внимая скандирующей толпе. Он все еще простирал руки к небу, приветственно помахивая людям. Толпа не успокаивалась, крича все громче и громче. Король ступил на ковер так, словно шел навстречу судьбе. Менелай направился к эшафоту.
Фазон шел позади короля. Вслед за ним же поднялся на постамент. Половицы жалобно заскрипели, когда он встал за спиной Менелая.
Менелай был горд собой. Ехидная злая улыбка все еще расплывалась по его лицу, и морщины в уголках глаз навевали ужас. Морщинистая рука коснулась рукоятки меча, другая приветственно взметнулась вверх.
Легонько покашляв, он начал свою речь.
– Дорогие жители Спарты! Много дней назад я точно так же стоял здесь. Теперь пришло время закончить войну. Я за правосудие, которое вы заслужили!
Толпа облегченно вздохнула и по ней прошлась рябь одобрения. В небо взмыли кулаки. Настоящие слова настоящего короля.
– Правосудие! Возмездие!
– Смерть Аресу!
– Правосудие!
Менелай прошелся по эшафоту, не выпуская из рук меч. Глазами он зорко осматривал пришедших.
– Вы уже знаете, что Арес сбежал с помощью Королевы Воинов, Зены.
Стоило только произнести последние слова, как толпа негодующе взорвалась. Жители слышали много рассказов о похождениях воительницы, но Менелай умудрился убедить спартанцев, что Зена – враг, потому что помогла сбежать Аресу. И толпа теперь требовала возмездия.
Отклик заставил Менелая остановиться и улыбнуться. Дождавшись, когда шум стихнет, но простер руку над толпой.
– Все ее попытки освободить Ареса бесполезны. Теперь он ожидает приговора и его исполнения. А Зена… О! Не беспокойтесь, о ней позаботятся наши самые лучшие воины. Никто не помешает правосудию!
Толпа взревела.
– Мы вместе! И сегодня мы отомстим за троянскую войну! Отомстим за потери и лишения! За крах империи и разруху! – Прокричал Менелай.
Толпа снова взорвалась в восхваляющих криках, но стоило только гулу утихнуть, как раздался женский голос:
– Где королева Тарис?
Менелай резко обернулся к Фазону. Тот едва заметно пожал плечами и опустил глаза. Король склонил голову ближе к советнику, а потом снова повернулся к толпе, расправив плечи.
– Королева задержалась по неотложным государственным делам. Но казнь не отменяется. Раз пришло время – все произойдет сейчас! – Чуть ли не любовно погладив мощный столб, он прокричал: – Приведите заключенного!
Все посмотрели на дверь темницы. Все ждали – с тревогой, со страхом, с желанием… Сегодня день, когда будет казнен Олимпиец. Сегодняшний день навсегда останется в их памяти. Сегодня Менелай восстановит правосудие.
Люди вытянули шеи, чтобы лучше рассмотреть заключенного. Матери и отцы отчаянно старались успокоить вдруг зарыдавших детей, молодежь нетерпеливо подскакивала на месте, пытаясь увидеть каждое мгновение великого дня.
Плотные черные облака надвигались на Спарту, закрывая солнечные лучи. Площадь погрузилась в полумрак. Толпа зашевелилась и зароптала, предвкушая зрелище.
На площадь вышел Николас. Он был одет просто – в повседневную одежду. Синяя туника без украшений. Члены совета заворчали, но Николас не обратил на них никакого внимания и, сцепив пальцы за спиной, степенно поднялся на постамент с угрюмым лицом. Создавалось впечатление, что ему стыдно за весь этот фарс…
Доски жалобно застонали, когда он встал рядом с Фазоном. Сложив руки на груди, Николас прикрыл глаза, словно оплакивая крах истинного правосудия и потерю родной Тарис.
Медленно подняв взор, он увидел арку, через которую вошел на площадь. Вход охраняли два стражника. В проходе под конвоем вышел бог войны.
Толпа взволнованно заревела. Сам Арес, бог войны, стоял на площади.
Перед спартанцами стоял тот, кто жил дольше, чем они могли себе вообразить. Люди воспитывались на рассказах об Аресе, он был частью их религиозной культуры. Ирония судьбы была в том, что теперь его казнили…
Арес посмотрел на толпу. В отличие от Николаса он никогда не боялся будущего, и теперь бесстрашно взирал на тех, кто жаждал его смерти. Черные мудрые глаза в последний раз окинули взглядом смертных и Арес поднялся на эшафот. Солдаты держали его за руки, мечи утыкались в спину, но Арес, гордо вскинув подбородок, с достоинством шел к виселице, расправив плечи.
Арес остался Олимпийцем.
Женщины обреченно вздохнули, достойно оценив гору мускулов экс–олимпийца. В этот раз его не оставили в лохмотьях, а надели те доспехи, что дала ему Зена в цитадели. Арес был похож на большого черного волчару – хищный, опасный, грациозный. И раны и ушибы не бросались в глаза – казалось, что там всего лишь небольшие царапины. Боги, как же он бесстрашен перед лицом смерти!
Подойдя к лестнице у возвышения, охрана усилила давление. Арес ловко вывернулся и пристально посмотрел на мучителей. Охранники недоверчиво выставили вперед мечи. Они знали, что он не уйдет, но отчего–то боялись непонятно чего…
Кончики мечей коснулись горла Ареса. А он не сдвинулся ни на дюйм. Сжав кулаки, он посмотрел на солдат ледяным взором, а потом оттолкнул мечи.
– Я сам поднимусь! – Рявкнул он.
Охранники были полностью озадачены. Они не ожидали, что Арес так себя поведет. И не знали, что делать.
Менелай шагнул к лестнице и смерил охранников презрительным взглядом.
– Пустите его. – Спокойно приказал он. И, не дожидаясь выполнения приказа, повернулся к толпе.
Спартанцы стояли, не шелохнувшись и разинув рты от удивления. Отпустить Ареса?! А тот тем временем быстро поднялся по лестнице по своей воле. Мужчины недоверчиво покачали головами и остались внизу – следить за порядком.
Каждый шаг открывал новые горизонты обзора. Шаг. Эшафот. Шаг. Туника короля прошуршала по деревянному помосту. Шаг. Высокий деревянный столб. Шаг. Арес стоял на эшафоте.
Под ногами раскинулась площадь с кишевшей толпой. Арес стоял перед Спартой. Лица воззрились на него, словно ожидая чуда… Мужчины, женщины, дети, простолюдины, знать… Дети… Дети тоже были здесь…
Арес судорожно выдохнул, когда увидел маленькую девчушку, вцепившуюся в юбку матери. Невинная, чистая, нежная… такая наивная… Воронова крыла волосы локонами спадали по плечам, челка щекотала темные брови. Вылитая Зена. Девчушка засунула палец в рот и надула губи. Миндалевидные большие глаза смотрели с интересом и ожиданием. И Арес вдруг понял, что отражается в них.
Сердце пронзила боль. Он никогда не задумывался, каково это – быть отцом. И не задумывался, как это – когда ребенок смотрит на казнь… Мысли завихрились, и Арес прикрыл глаза – он ведь тоже хотел бы ребенка. Ребенка от Зены. Часть его всегда мечтала и грезила о новых днях, и теперь Арес вцепился в эту мысль как последнюю соломинку надежды. Он отчего–то верил, что когда–нибудь любимая подарит ему дитя.
Стоп… теперь… теперь нет ни времени, ни шанса…
Арес отвел глаза от созерцания маленького ангела и посмотрел на столб. Менелай стоял неподалеку, рука его покоилась на рукоятке меча. Наконец, король поднял руку, желая что–то сказать:
– Он здесь! – Крикнул он толпе.
Так вот какой он – конец. Почему он никогда не задумывался о смерти?
Менелай зловеще ухмыльнулся и повернулся к спартанцам.
– Жители Спарты! Перед вами – некогда жестокий и непобедимый бог войны! Пришло время правосудия! Давайте будем великодушными и дадим ему сказать слово? – Менелай повернул голову к Аресу и ехидно улыбнулся.
Толпа взревела, показывая, как обожает своего справедливого повелителя. Кроме того, они хотели слышать, как извиняется сам бог войны. Многие выкрикивали требования, чтобы Арес объяснил им, зачем и почему они потеряли любимых и родственников.

КОНЕЦ ПЯТОЙ ЧАСТИ

А по содержанию... интересно, но мне показалось, что сцена воспоминаний АРеса перед казнью слегка затянута. Ну да, вся жизнь проходит перед глазами... но не столь же буквально!

Imagine how awesome, together we'd be.
So feel what I'm feeling
Come melt into me.