Помолвка.

автор Р. L. Nunn
перевод Ольга
Башня была черной, мрачной и стояла на краю действительности. Ее тупая вершина упиралась в небо, которое кровоточило фиолетовым и черным и от которого то там, то здесь исходили всполохи молний и отдаленные раскаты грома. Местность вокруг была бесплодна, представляя собой бесконечное пространство скалистой земли, которая простиралась от подножия башни во всех направлениях. Только весной в некоторых местах тощий кустик травы смел прорасти из-под обломков скалы. Это место было слишком хорошо защищено, чтобы существовать в действительности. Оно располагалось высоко над землей и никаких потайных мест ниже него. Идеальное убежище для Бога Войны.
Оно было не совсем в пределах Олимпа и не совсем вне него. Никакой смертный не мог достичь этого места без божественной помощи и никакой бог, даже всесильный Зевс, не мог проникнуть сюда. Эта защита достигалась без особых усилий со стороны хозяина черной башни. Да, прежде всего, это было убежище, поскольку его владелец не всегда имел хорошую репутацию в древнем царстве Олимпа, где большинство богов имело свои официальные покои. Нужный кинжал в спину мог означать конец вечности даже для бессмертного и они всегда ожидали его.
Сейчас башня стала убежищем более чем когда-либо, поскольку Бог Войны был измотан и истощен недавними событиями, и его божественные силы пока ещё полностью не восстановились. У Ареса была плохая неделя. Вернее несколько плохих недель. Это означало то, что он был отрезан от мощи Олимпа из-за закрытия эфира, боролся с силами Хаоса, которым ни один бог не надеялся когда-либо бросить вызов и победить, и наконец сопротивление тому чувству спокойствия и мира в озере заточения Хаоса, которое сводило его с ума и забрало каждую унцию божественной власти, которой он обладал, чтобы вырваться на свободу. Он никаким образом не был готов к ни остроумным спорам, ни к суду Зевса. Его противники на Олимпе, а именно Гера и Афина, в настоящее время могли подождать. Они могли кипеть от злости и задаваться вопросом, где он был или слушать рассказы Ники о том, что произошло в смертном мире. Сейчас это не имело значения.
Арес уединился в своей башне и размышлял. Он позволял своим ранам заживать и восстанавливал свои силы, не обращая особого внимания на происходящее за пределами своего убежища. Молчаливые, прекрасные женщины, служащие ему, скользили по комнате, никто из них не получил даже взгляда Ареса. Они были абсолютно покорны и выполнили бы любое желание своего господина, какова бы ни была его прихоть. Он выбрал их для служения ему и в любой момент мог отослать обратно. Сейчас они мешали его уединению и, чувствуя это, старались держаться вдалеке от него, если он их не вызывал.
В данный момент Арес находился в комнате, которая служила хранилищем для всевозможного оружия. Его коллекция была убийственно прекрасна, показывая всю разрушительную мощь войны. Сам Гефест не обладал подобным собранием, хотя большая часть оружия была сделана его руками. Он и Арес в своё время имели процветающую торговлю, пока небольшое недоразумение с Афродитой не положило этому конец.
Меч был его самой выдающейся работой. Он был изящен и совершенен в своих линиях. Гефест вложил максимум усилий в свою работу, и создал оружие, которое делало честь его создателю. Арес наполнил его властью и божественной силой. Возможно, слишком большой силой и властью, и теперь эта вещь была связана так глубоко с ним и его полномочиями, что слишком долгое их разделение было для него сильным ударом. Это было недостатком и препятствием, и Арес часто задавался вопросом, не было ли это тайным планом Кузнеца.
Он откинулся на спинку больного, шикарно отделанного трона в центре его смертельной святыни, облаченный в удобные, изящно облегающие шелковые одежды, графин крепкого прохладного вина стоял рядом на полу, оставленный одной из его служанок. Здесь лучше, чем в любом другом месте, он чувствовал дух сражений, которые шли в смертном мире, мог сконцентрироваться и узнать, где вспыхнуло самое большое из них. Если он хотел, то мог увидеть любой военный конфликт, горевший в данный момент, на большом экране, занимающем значительную часть левой стены. Но ничего особо важного не происходило сейчас. Власть имущие в смертном мире все еще приходили в себя от всплеска Хаоса. Были перестрелки, набеги и столкновения конкурирующих сил, но главным образом это было следствие бунтов и разрушений, инстинкт мародера, вступающий в игру при охоте на слабого и раненного.
Арес услышал быстрый, барабанящий стук ног по полу и почувствовал мягкое касание под своей рукой, потом голова опустилась на его колено. Большие карие глаза смотрели на него с обожанием, розовый язык свисал в сторону из пасти, ощетинившейся острыми зубами. Лидер и самая старшая сука его собачьей стаи. Вероятно это единственные живые существа, которые могли бы так неосмотрительно нарушить одиночество Ареса без опасения вызвать его гнев. Он рассеянно погладил собаку, она, повернув голову, лизнула его руку и закрутилась нетерпеливо и исступленно эйфористически, когда его ласки продолжились. Вся стая бесшумно передвигалась по башне, становясь смертельным препятствием любому злоумышленнику, проникшему сюда. Они обосновались в его ногах, чувствуя настроение хозяина, и только случайные удары хвоста по полу выдавали удовольствие собак от его присутствии рядом.
Арес продолжал пребывать в задумчивости до прихода другого подвластного ему существа, хотя и не такого любимого и послушного, как его собаки, которое появилось в трех шагах от него. Стая подняла головы и угрожающе зарычала при этом внезапном вторжении. Арес сжал зубы, удерживая губы от гримасы неудовольствия. Он не был сейчас в настроении для разговора со Страйфом.
Страйф был тощим, одни кости, имел кожу обитателя пещеры, который никогда не видел солнечного света, лицо с узким подбородком, черные как полночь волосы и одет в черные кожи, которые закрывали его с головы до ног. Он нетерпеливо прыгал от волнения, и его длинные руки начали двигаться даже раньше, чем Страйф открыл рот:
― Вы вернулись! Почему вы не прибыли на Олимп? Вы знаете, что твориться в мире? Смертные теряют их умы. Я не помню, было ли когда так много перестрелок, нападений, убийств, набегов и список еще не закончен. Это похоже на наилучшее время, которое у меня было!
― Есть ли что-то еще, что ты хотел сообщить?
Предупреждение, прозвучавшее в тоне Ареса, остудило Страйфа.
― Да. Да. Гера во время этого происшествия с Хаосом все время твердила, что это ваша ошибка и что вы это начали. Ника, рассказывала каждому, как смертное волшебство подавило Хаос, но я не верю этому. Афина отмалчивается. Вы действительно должны все всем объяснить.
― Меня меньше всего заботит, во что они верят.
― Нет, нет, нет. Действительно. Вы должны появиться. Гермес принимает всех на огромном празднике в честь открытия эфира и заточения Хаоса.
― Уходи, Страйф, я не в настроении для этого
― О, хорошо, я вижу это. Но я знаю, как его изменить. Что вы думаете о хорошем сражении? Эния в середине миленькой кровавой резни в восточной Фракии.
― Она справится с этим.
― Так, посмотрим…Назревает огромный конфликт с индусами. Они становятся слишком самодовольными и ленивыми. С запада на них движется огромная армия.
― Неважно. Займись этим сам.
― Я? Правда? Я могу делать, что хочу?
Арес пожал плечами. Страйф захихикал.
― Хорошо. Тогда я пошел. О, между прочим, жаль Сайрико, он был лучшим в табуне.
Арес даже не посмотрел на него, когда он дематеризовался. Он сжал пальцы на подлокотнике трона, глубоко задумавшись. Арес посмотрел на экран и пожелал увидеть Фессалию. Там горело около ста небольших военных конфликтов. Он сместил взгляд на восток и праздно рассматривал изображение. Дюжина мелких военачальников воспользовалась действиями Хаоса и двигалась по его следу, нападая на города, поселения и путешественников. Ничего не стоило его внимания.
За исключением одного…
Арес переместился через эфир. Возможно через тысячу миль, возможно через десять тысяч. Эта поездка заняла времени меньше, чем один вздох, и была предпринята просто из прихоти. Но боги очень часто выполняли чудеса мановением руки только по своей прихоти и ни по какой другой разумной причине.
Обычный смертный человек со всем своим глубоким невежеством, со всем своим религиозным пылом, был твердо уверен, что боги имели причины и глубокие побуждения для всех своих странных и замечательных свершений, когда фактически много тех деяний было следствием влияния момента и не имели никакой далеко идущей цели. Боги в целом, с немногими известными исключениями, были непостоянны и сами давали себе много поблажек.
Арес никогда не считал себя непостоянным, хотя он был конечно убежден, что это слово относится ко многим его близким родственникам. Но он должен был признать, что был одним из тех, кто практиковал потакание своим желаниям. Когда тебе поклоняются как богу, и нет никакого более высокого божества, которому ты мог бы посвящать собственное почтение, это очень способствует раздуванию собственной самооценки.