Девушки... я же о любви к мужчине говорю, а не о дружбе. И не надо путать самую тесную дружбу с женщиной с любовью к мужчине. Путсь Зена возводит Габ на пъедестал сколько угодно, путсь приносит себя в жертву ради Габ, отказываясь от Ареса... Но. Секс с Габ при этом исключен. Подруги - это подруги. Ну мы уже это обсуждали миллион раз, по-моему, что нежность в отношениях между близкими подругами - в порядке вещей. Можно вместе принимать ванну, спать, целоваться при встрече, и так далее... Но это еще не делает их любовницами.
Любовь к мужчине - это другое. И тут не секс - главное, хотя как же без него-то... Но это надо почувствовать хоть раз, чтобы понять

Imagine how awesome, together we'd be.
So feel what I'm feeling
Come melt into me.

Арес отбросил топор в сторону и, задыхаясь, сел на бревно. Это была тяжелая работа. Он наколол гораздо больше дров, чем было нужно. По крайней мере, он смог отвлечься… не говоря уже о шансе что-то сломать.

Да, тогда он смог пережить всю эту заваруху с Дохоком и Надеждой. Он ужасно боялся Дохока, не к чему отрицать это. Когда на пляже позади него вырвался столб огня, он понял, что имеет дело с чем-то непостижимым и непередаваемым, с силой, у которой не было ни тела, ни языка, ни способностей. Ничего, кроме чистого зла. Он был Богом войны, и он знал, что игра началась, и его задачей было выжить. Он будет умен. Он притвориться, что он заодно с Дохоком. Он не даст Зене убить Надежду, но не позволит, чтобы жизнь Зены оборвалась. Он удостоверится, что ее надоедливая спутница поступит должным образом, и дело будет сделано. Победа. При этом слове он содрогался.

В конце концов, все получилось. Габриэлль все решила за Зену, а он оказал услугу Надежде, переспав с ней. Теперь, став смертным и вспоминая об этой услуге, он понял, что такое стыд. Может, они оба получили, что заслужили. Теперь он всю оставшуюся жизнь будет гадать, что было бы, если б он не предал Зену, а остался на ее стороне. Насколько слеп он был… теперь остается только сожалеть, что он не рискнул своей шеей ради неизвестной ему цели.

Довольно жалеть себя. Арес встал, поднял несколько дров и пошел в дом. Он собирался было подняться на крыльцо, но звук из окна заставил ее остановиться.

Это была Зена… она плакала?

Его сердце бешено забилось. Может, она все-таки любит его настолько, что оплакивает его потерю. Может, у них есть шанс. Если бы здесь не было этой чертовой блондинки, он смог бы пойти к ней и…

Положив дрова на землю, Арес неожиданно понял, что эти звуки были вовсе не плачем, и что эта блондинка определенно была в доме.

Проклятье… думать о том, что Зена занимается любовью с кем-то, кто издает такие жалкие звуки…

Он стоял словно замороженный, открыв рот. Возможно, раньше мысль о том, что Зена и ее подружка ведут себя как мартовские кошки, возбудила бы его. Но сейчас это вызывало у него такое отвращение, что он едва боролся с сильным желанием швырнуть бревно в окно, лишь бы эти звуки прекратились.

Хоть бы подождали, пока он уйдет.

Он может уйти прямо сейчас, плевать на Гаскара. Но все его вещи были в чертовой доме – меч, жилет, доспехи – а войти в дом он сейчас никак не мог.

Взяв, наконец, себя в руки, он пошел в сарай и стал ходить по нему кругами, время от времени пиная косяк двери. Но это не очень помогло.

Арес сел на теплое сено, откинувшись спиной на стену.

Может, когда они закончат, они уснут. Тогда он сможет зайти в дом и взять свой меч.

И убить их.

Нет, проклятье, он никогда не сможет убить ее. Только не снова. Он уже дважды смотрел в ее мертвое лицо. Первый раз он думал, что она умерла, потому что он был слишком эгоистичен, чтобы помочь ей, во второй раз – то, что он убил ее в приступе ярости. Более чем достаточно.

Но другую…

Однажды, он не помнил, сколько человеческих жизней назад, он переспал с женой одного из его генералов, приняв облик ее смертного любовника. Генерал застал их крепко спящими после акта любви. Оскорбленный муж занес свой меч над Аресом, но, будучи настоящим джентльменом, генерал прицелился так, чтобы отсечь голову Ареса, но не оставить ни единой царапины на леди. После этого случая Арес долго смеялся… меч прошел сквозь его шею, не причинив ему никакого вреда. Несчастный олух-генерал бился в приступах смертельного испуга, в то время как Бог войны поднимался с кровати в ослепительном блеске его роскошных одежд. Женщина проснулась и закричала… сейчас это уже не казалось таким смешным.

Он сможет сделать это. А почему нет? Ничтожная жизнь этой блондинки стоила ему его собственной. Он заберет только то, что принадлежит ему по праву. Он ясно представил это: он бесшумно войдет в комнату, залезет на кровать, и занесет над ней меч, тщательно прицелившись, чтобы не задеть Зену…

За исключением того факта, что он никогда не сможет это сделать … не только потому, что Зена почти наверняка убьет его самого после этого, а потому что это убьет ее саму… и не только по этим причинам… Он отчетливо помнил девушку, стоящую на крыльце фермерского домика, до которого они только что добрались, кричащую им «Пойдем!» и забавно морщащую нос. Несмотря на яростную ненависть к Габриэлль, Арес не мог вынести картину ее рассеченной головы в луже крови.

Он несколько раз ударился затылком по стене позади него.

Глупо-глупо-глупо.

Арес не знал, как долго он сидел там, недоумевая, как умудрился вляпаться в такое глубокое дерьмо. Уже стемнело, когда он услышал тихий шум и открыл глаза.

Это была она.

- Ужин готов.

- Я не голоден, - отрезал он, осознав, что хочет есть.

Зена на секунду задержалась и ушла, не сказав ни слова. Очевидно, ей нравилось позволять ему умирать с голоду.

Позже она вернулась, неся тарелку вкусно пахнущего тушеного мяса, кусок хлеба и кружку яблочного сидра. От запаха еды у него засосало под ложечкой и заурчало в животе. Она опустилась рядом с ним на корточки, поставила перед ним еду и тихо сказала:

- Держи.

В полутьме ему показалось, что Зена странно посмотрела на него, словно собираясь что-то сказать или дотронуться до него. Он надеялся, она этого не сделает. Наконец, она встала и ушла. Остановившись в широком дверном проеме сарая, она обернулась. Ее черный силуэт выделялся на фоне темнеющего сине-серого неба. Потом она ушла.

Арес взял тарелку и запустил ложку в мясо.

Проклятье. Пусть все идет к черту. Было бы гораздо легче, если бы он мог ненавидеть ее. Но нет, он каждый раз должен таять от малейшего ее движения, заставляющего его поверить, что он ей не безразличен. Может, Афина все это время была права – он был жалок.

Спасибо за продолжение!