[hide=30]Габриэль прошла через множество взлетов и падений за время ее Легендарного Путешествия с Зеной. Стоддард Хейс, исследовав многие ее переживания и горести, открывает, насколько она изменилась с тех времен, когда была простым бардом…

Когда Габриэль встречает Зену в «Грехах прошлого», она уже знает, что не принадлежит Потейдии. Появление Зены - это возможность повидать большой мир и найти в нем свое место, которую она так ждала. Даже когда Королева Воинов сказала ей твердо: «Я путешествую одна», Габриэль не примирилась с таким ответом. Она последовала за Зеной, полная решимости и оптимизма, которые, как мы вскоре поймем, были основной чертой ее характера.
Но что же искала Габриэль? Если она не деревенская девчонка, тогда кто же? Бард? Миротворец? Воин? Спутница Зены? В то время как Зена всегда остается воином, Габриэль проведет следующие пять лет, пытаясь определить, кто и что она такая.
Главный аспект этих поисков – это вопрос ее собственной самостоятельности. Может ли Габриэль быть равным партнером в дружбе с Зеной, или она всего лишь ее назойливый спутник, все время нуждающийся в защите в случае опасности? Почти с самого начала Зена признает, что Габриэль вносит что-то незаменимое в их дружбу, что-то такое, чего Зена дать не может: ее невинность, идеализм, непоколебимая вера в то, что добро все еще есть в этом мире и в сердцах людей.
Габриэль не думает так, по крайней мере, она пришла к этому не сразу. Она может только сравнивать себя с Зеной, и в этом сравнении видит себя как наивную, неопытную и нуждающуюся в защите. Одним из источников такого осознания себя как вечного спутника могла быть ее собственная семья. В «Семейном деле» ее отец Геродот набрасывается на Зену с упреками, когда та спросила его о том, как поживает Габриэль с тех пор, как она вернулась: «Без тебя? Просто прекрасно…После того, как ты сманила ее из дома, соблазнив своими героическими подвигами, забив ей голову всяким вздором. Как она поживает? Она изменилась навсегда из-за тебя».
Обвиняя Зену в тех переменах, которые постигли Габриэль, Геродот выдает свое ограниченное и покровительственное отношение к собственной дочери. Он не может представить, что его маленькая девочка способна выдумать весь этот «вздор» сама, и что всякая независимость, которую она проявляет, может исходить от ее собственного сильного духа, нежели от влияния известной воительницы. Всю свою жизнь Габриэль слышала подобные фразы, о том, что она нуждается в заботе, и что она всегда будет простой деревенской девушкой. Так что неудивительно, что когда она впервые покидает дом, то пытается доказать себе даже больше, чем Зене, что она может позаботиться о себе и является кем-то большим, чем простой деревенской девчонкой.
Ее кризис веры в “ The Prodigal” - отражение этого конфликта. Зена с ее богатым жизненным опытом, может сказать Габриэль, что все люди хотя бы раз в жизни чувствовали растерянность и просто застывали на месте при виде опасности, но для Габриэль эта секундная заминка только усилила ее страхи, что отец мог быть прав относительно нее. «Ты не можешь всегда быть рядом со мной, чтобы защитить меня, - говорит она Зене, - Я не могу подвергать тебя опасности, неужели ты не понимаешь? Для тебя я просто обуза».
Возвращение домой показывает, насколько она повзрослела и как много успела узнать. Ее сестра Лила восхищена и впечатлена новыми умениями Габриэль, ее уверенностью в себе, которая помогла спасти Потейдию от участия в войне. Эта уверенность только усиливается с каждым новым преодоленным препятствием и приключением, до тех пор, пока в четвертом сезоне Габриэль не выяснила вопрос о своем положении спутницы окончательно. Она столкнулась с наиболее безжалостной стороной Зены в «Цене», была незаменимым союзником в приключениях подобных тем,что были показаны в эпизодах«Величайшее Благо и «Мисс Амфиполис», столкнулась с жизнью без Зены в «Поиске» и даже стала героиней собственного приключения в «По ком звонит колокол». Когда она отвергает попытки Зены защитить ее в «Делах давно минувших дней», причина их конфликта кроется больше в том, что одна подруга пытается защищать другую от грядущей катастрофы, нежели из-за того, что Габриэль нуждается в заботе и защите Зены.
По мере роста уверенности в себе, Габриэль постепенно прекращает сравнивать себя с Зеной и находит свои собственные источники самоопределения. В «Есть ли доктор в доме?» она представляется как бард, потому что слова и истории - это то, что определяет ее сущность. Габриэль может заболтать любого и таким образом избежать опасности быстрее, чем кто-либо в Древней Греции, за исключением, пожалуй, Салмонея.
Ее свитки, которые она стала писать для того, чтобы увековечить свою подругу и героиню, Зену, быстро стали ее самым главным творчеством и самой драгоценной частью ее багажа. Насколько ценной, мы узнали, когда Зена использовала кусочек одного из свитков в качестве туалетной бумаги. Ее намерения стать знаменитым бардом стали центральной темой в «Афинской Академии Бардов» и “Play’s the Thing”. Когда Габриэль вступает на Путь Любви, свитки не позабыты, так как она пытается написать пьесу, основанную больше на любви, нежели на жестокости. Во всех конфликтах и превратностях судьбы во время беременности Зены она возвращается к писательству, чтобы помочь себе найти себя, свой собственный центр.
Другой источник, помогающий ей определить себя, как личность, это отношения Габриэль с амазонками. С того момента, как она получает право наследования от умирающей принцессы амазонок в «Амазонках и Кентаврах», Габриэль начинает думать о себе, как об амазонке, изучает их жизнь и укрепляет связи между греческими и северными племенами. Амазонки настолько важны для Габриэль, что каждый раз, когда они просят ее стать их королевой, она очень серьезно обдумывает свое решение.
Хотя Габриэль не прирожденный воин, подобно большей части амазонок, она видит, что они нуждаются в королеве, которая могла бы вести их как путем мира, так и путем войны, и знает, что могла бы стать таким вождем. Каждый раз, когда Габриэль чувствует потребность в доме, в месте, которому она могла бы принадлежать («Поиск» и «Родственные души»), она возвращается к амазонкам даже чаще, чем в родную деревню.
В Потейдии к ней бы относились как к дочери Геродота, неприметной деревенской девчонке. Среди амазонок она - принцесса, и сестры ценят ее достоинство и мудрость.
Выбор между Путем Любви и Путем Воина был центральной темой в путешествии Габриэль и ее духовном становлении. Она изначально хочет научиться сражаться, потому что мечтает походить на Зену. Испытания, которым ее подверг Морфей в «Мире сновидений», только подтверждают то, чему учила ее Зена: Габриэль лучше пользоваться своей смекалкой, нежели драться, побеждать словами и умением сопереживать. Габриэль также обладает врожденным отвращением к кровопролитию и войне. Когда Эпини просит ее выбрать оружие для того, чтобы она могла научиться драться как амазонка, Габриэль почувствовала явное облегчение, когда увидела тупой шест среди всего заточенного и острого оружия. Она чувствует себя более комфортно, когда сбивает противника с ног, нежели пропарывает его насквозь мечом.
Когда жрецы Дахока заманивают Габриэль в ловушку и заставляют ее совершить убийство их жрицы, это почти разбило ее сердце. Последствием потери кровной невинности стало рождение Надежды, и все эти смерти, предательства и ужас, которые Надежда принесла с собой. Это бремя боли и горя стало настолько тяжким, что Габриэль решает испить чашу Мнемозины, лишь бы освободиться от него. В конце, однако, она осознает, что цена была бы слишком высокой. Она не может избавиться от горестных воспоминаний, не потеряв воспоминания о любви и радости, а это означало бы для нее, потерять самое себя.
Вскоре после смерти Надежды, Наджара и Элай снова вернули идеалы Пути Любви в жизнь Габриэль. И она поспешила принять их. Она взволнована, как маленькая девочка при виде новой игрушки, когда демонстрирует Зене, что может защитить себя, не причиняя серьезного вреда другим. После всех предательств и потерь последних двух лет, неудивительно, что она настолько опьянена при мысли о том, что больше не должна причинять вред кому-либо, и это наполняет ее жизнь миром и любовью.
Габриэль придерживается Пути Любви в течение нескольких месяцев, даже будучи вождем амазонок и ведя их в бой. Но когда Зене грозит смерть от рук римских солдат, она вынуждена полностью изменить свое мировоззрение. С того момента, как Габриэль вступила в бой с римскими солдатами в «Мартовских Идах», она, из совершенного апостола мира превратилась в воина почти столь же опасного, как и Зена. Пусть она не обладает такой же, почти божественной силой или гибкостью, как Зена, Габриэль является достаточно серьезным противником, воином, способным заинтересовать самого Ареса. Когда разбойники попытались похитить бесчувственную Зену в «Маленьких проблемах», Габриэль сбивает их с ног без особых усилий.
Вне всяких сомнений, что, став полноправным воином, Габриэль превратилась в независимую союзницу, которая была рядом с Зеной во время ее беременности и рождения Евы. И все же, непохоже, что ее внутренний конфликт был окончательно улажен. Как ни приятно видеть, что Габриэль побеждает плохих парней, все же, вызывает беспокойство, когда мы видим, что женщина, которая некогда впала в отчаяние, убив жрицу Дахока, теперь проливает кровь практически в каждом сражении. Путь Любви был слишком важен для нее, чтобы она могла отвернуться от него окончательно. Когда Габриэль попросила прощения у Элая за то, что выбрала другой путь, мы понимаем, что часть ее все еще не примирилась с этим выбором. Она все еще ищет равновесие между пацифизмом и войной.
В течение пятого сезона Габриэль обретает не только воинские способности. Она становится еще более уверенной в себе, зрелой и мудрой, является опорой для Зены во время трудного периода ее материнства. Когда боги стали преследовать их, преданность Габриэль в ее попытках защитить Зену и Еву не пошатнулась ни разу, даже если ей приходилось рисковать собственной жизнью. И все же, эта преданность менее важна, чем ее несгибаемая вера в добро в каждом человеке, даже в таком, как Ливия. Ее стойкая убежденность в том, что Зена может найти способ спасти душу своей дочери, помогает поддержать кураж Зены. И, хотя Габриэль тяжело видеть в Ливии из прошлого, убившей Джоксера, Еву, нуждающуюся в прощении, когда Зена предлагает ей возможность оставить их, та отказывается, не раздумывая.
Так кто же такая Габриэль спустя пять лет? В «Родственных душах» она получила еще один шанс стать королевой амазонок и начать оседлую жизнь. Она говорит Зене, что сделает это, только если Зена согласится остаться с ней. Это решение является не выражением ее собственных потребностей и желаний, но их признанием. Габриэль - амазонка, бард и воин, но, что самое важное, она - подруга Зены, и для нее нет ничего важнее, чем эта дружба.
Хотя сериал назван в честь Зены, Габриэль – это гораздо больше, чем просто спутница, больше, чем Робин значила для Бэтмана. Ее путь от простой деревенской девчонки до сражающегося барда связан с ее драматическим значением в этой истории. С того момента, как Габриэль увязалась за Зеной, ее решения и поступки влияют на Зену также сильно, как поступки Зены действуют на нее.
Главная тема «Зены - Королевы Воинов» - это не приключения Зены, но отношения между Зеной и Габриэль. Притяжение и отталкивание, разрывы и возобновление их постоянно крепнущей дружбы, вот что заставляет нас в течении многих недель льнуть к экранам телевизоров, общаться на множествах сайтов и читать журналы, подобные этому.

"If this is to be our Destiny, let's see it out together. Even in death, Gabrielle, I will never leave you."

У меня был какой-то "Сериал" и постер тоже, до сих пор на стене висит...

И. собственно, предлагаю вашему вниманию еще одну статью того же автора. На сей раз, про матерей. Так как бета-ридинга не было, если увидите ошибки - указывайте

Слово матери

[hide=30]Стоддард Хейс изучает материнские инстинкты в ЗКВ и УСГ, сосредоточившись, в частности, на отношениях матерей главных героев с их дочерьми/ сыновьями.

Во вселенной Зены и Геракла нам встречаются много матерей. Две самые важные из них - это матери самих героев. И Алкмена и Сирена растили своих детей в одиночку, и обе несли огромную ответственность, воспитывая ребенка, обладающего способностями, превосходящими способности простых смертных. Они должны были дать своим детям силу, моральные принципы и сострадание, чтобы те использовали свои сверхъестественные способности мудро и могли сразиться с самими богами.

Алкмена - это идеальная мать. Она всегда готова выслушать Геракла и дать ему мудрый совет. И все же, она оставляет ему свободу выбора. Даже когда жизнь уводит его далеко от нее, зачастую оставляя одну, она никогда не укоряет его, более того, она поддерживает его во всех добрых делах. Она любит его и всегда готова придти на помощь, быть рядом, даже когда он превращен в свинью!
Это не означает, однако, что она все время потакает ему, жертвуя собой ради его нужд. Когда Геракл выказывает свое неодобрение к ее отношениям с Деметриусом и Язоном, Алкмена резко напоминает ему, что она имеет право жить той жизнью, которую сама выбрала. Она передала независимость характера своему сыну – Язон замечает, что именно Алкмена, а не Зевс, является источником силы воли Геракла. Даже на смертном одре Алкмена остается источником силы и путеводной звездой для своего сына. Отказываясь притворяться, что с ней все в порядке, она ставит Геракла в известность о своей близкой кончине, и в самые последние дни своей жизни она подбадривает его, заставляя смириться с потерей.

Зена не появляется дома так часто, как Геракл, так что мы видим ее отношения с матерью гораздо реже. Тем не менее, Сирена также проявляет много качеств, которые она передала своей дочери. Она независимая женщина, которая умудряется управлять таверной в одиночку и в то же время не вызывает у людей отчуждения. Она активно участвует в жизни родного города, дружна с соседями, и будет отстаивать их интересы даже перед своей дочерью-воительницей. Самое важное, Сирена – это источник отваги Зены. Требуется больше, чем просто храбрость, чтобы противостоять богам, так как это сделала Сирена, бросив вызов самой Афине.
Как мать, Сирена обожает своего ребенка и принимает Зену обратно в свои объятья, как только она увидела, что ее дочь действительно изменилась. Она не может не вмешиваться в ее жизнь, пытаясь найти ей подходящего мужа, который помог бы ей вырастить ребенка. Быть может, она делает это, потому что у нее самой было очень мало семейного счастья с Атриусом. Но она может также принять решение Зены жить ее собственной жизнью без мужа, если это то, чего она действительно хочет.

В какой-то мере Лао Ма является для Зены такой же матерью, как и Сирена. Она смогла разглядеть под внешней маской убийцы потенциальную доброту, скрытую в Зене. Она начала с того, что спасла ее жизнь, а потом попыталась научить Зену отбрасывать ненависть и озлобление, чтобы обрести покой и согласие с окружающим миром. Когда Зена не справляется с обучением и снова возвращается к насилию, Лао Ма без замедления останавливает ее силой, подобно матери, воспитывающей ребенка. Зена не смогла принять уроки Лао Ма во время обучения, но сумела постигнуть их тогда, когда они ей понадобились, и именно они помогли ее душе возродиться.

Обычно мы думаем о матери, как о мягком персонаже, нежном и заботливом человеке. В опасном мире мифической Греции мы видим матерей, которые яростно защищают собственных детей, так же часто, как матерей нежных и заботливых. Лао Ма ничего не предпринимает, когда Зена и Бораис убивали Минг Цзу, но как только Зена попыталась причинить вред Минг Тьену, Лао Ма дает волю своей духовной силе, чтобы защитить своего ребенка.
В «Фуриях» Сирена признается, что убила своего мужа, Атриуса, чтобы не дать ему принести Зену в жертву богам. Мысль о матери, которая убивает отца собственных детей, несколько тревожна, но, все же, зная Сирену, мы можем примириться с этим поступком, потому что она сделала это ради любви к дочери.
Иногда стремление матери защитить собственное дитя становится наваждением, которое ослепляет ее. Именно так поступила Габриэль, когда родилась Надежда. Задача матери – сделать для собственного ребенка все, что в ее силах, давать ему все самое лучшее и заботиться о нем так, как Лао Ма поступала с Зеной. И все же, мать также отвечает за проступки и слабости своего ребенка. Габриэль так отчаянно старается верить, что Надежда хорошая, что не желает слышать никаких обвинений против нее. Когда Зена высказывает свои подозрения, Габриэль возмущенно ощетинивается и предупреждает Зену не вставать между ней и ее ребенком. Потом она и вовсе убегает от Зены, как будто та была ее заклятым врагом, и даже обманывает ее, сказав, что Надежда погибла. Когда Надежда вернулась в облике девочки, Габриэль все еще продолжает прятать ее, чтобы защитить от Зены. Желая верить в то, что ее ребенок не злой, она принимает все, что говорит Надежда до тех пор, пока не стало слишком поздно.
Защищая Надежду, Габриэль все же не пытается причинить вред Зене. Однако Зена, став безжалостной матерью, переступает эту черту без промедления. Ее первая вспышка гнева из-за гибели Солана направлена не на Каллисто или Надежду, но на Габриэль. Хотя сына уже не вернуть к жизни, ничто не может ей помешать отомстить той, кого она считает ответственной за его смерть, своей лучшей подруге, предавшей ее.
В ненависти, которую Зена питает к Габриэль, есть нечто большее, чем просто материнское горе и ярость. Матери всегда готовы винить себя за вред, причиненный их детям. Зена винит себя также, как и Габриэль за то, что не сумела вовремя увидеть обман, за то, что не убила Надежду сразу, когда ей представился такой шанс. Самое худшее, некоторая часть ее чувствует, что она была плохой матерью, потому что она недостаточно любила Солана, не воспитывала его сама, а теперь уже слишком поздно.
Но иногда самое сильное проявление любви, которое мать может дать своему ребенку – это оставить его. Лао Ма, Габриэль и Зена – все они принимали такое решение в разное время, но по одной и той же причине. Лао Ма прячет своих дочерей-близнецов в тайном доме, потому что она знает, что их брат Минг Тьен когда-нибудь попытается убить их, если найдет. Габриэль, все еще веря в невинность Надежды, кладет своего младенца в корзину и пускает в плавание по реке, пока она отвлекает Зену от преследования. Это напоминает нам историю Моисея, мать которого поступила также, чтобы защитить его.
Зена оставляет Солана по более серьезным причинам, нежели защита от врагов. Когда она увидела любовь умирающего Бораиса к их сыну, ее обуяли новые страхи и любовь к ребенку, чувства, которых она старательно избегала до этого. Она отдает его кентаврам, чтобы защитить Солана от самой себя.
«Если он останется со мной, он станет мишенью для моих врагов, которые ненавидят меня, - говорит она, - Он увидит вещи, которые не должен знать ребенок. Он станет таким, как я». («Дитя Войны»)
Отдать ребенка, доверить кому-то еще его воспитание. Это тяжелое решение для матери, особенно когда приходится увидеть своего ребенка спустя много лет. Солан оправдал надежды Зены, превратившись в смелого, доброго и любящего мальчика. Но даже самая заботливая мать не смогла изменить Надежду, дочь Дахока.
Дочери Лао Ма, выросшие без материнского участия, получили от жизни разные уроки. Као Цзинь верила, что мать любила ее так сильно, что была вынуждена спрятать дочь вдали от себя, и Као Цзинь научилась любить. Пао Цу полагала, что мать бросила ее, потому что не любила ее, посему она намерена отомстить всему миру за этот поступок матери.
Самая ужасная мать – это та, которая убивает своего ребенка. Это противоречит самой природе, такая женщина – чудовище. И все же, в ЗКВ, образ матери, поднимающей руку на собственного ребенка, предстает в совсем другом свете. В самом первом эпизоде сериала Сирена выхватывает меч и направляет его на собственную дочь, требуя, чтобы она ушла: «Это больше не твой город. И мы – не твой народ. И я тебе не мать». («Грехи прошлого»)
Когда ребенок превращается в чудовище, мать готова взять грех на душу и убить его, нежели позволить ему причинить еще больший вред. Лао Ма также сталкивается с таким выбором, но она не смогла заставить себя сделать это. Хотя она знает, что Минг Тьен превратился в кровожадного тирана, который принесет ее любимому Китаю бесконечные страдания, хотя она в силах убить его, даже будучи закованной в кандалы, она не может поднять руку на сына. Она позволяет ему убить себя, но не проливает крови собственного ребенка.
Эта тема полностью раскрывается в истории с Надеждой. Когда Габриэль, в конце концов, вынуждена узреть злобную сущность Надежды, она дает ей яд, и этот поступок настолько болезненный для нее, что она хотела отравить и себя. Возрождение Надежды несколько месяцев спустя, снова свело мать и дочь вместе. Попытки Надежды убедить Габриэль присоединиться к ней выглядели почти искренними, можно было подумать, что она действительно хочет видеть свою мать рядом. Но Габриэль уже не верит ей. Как и любая мать, она чувствует ответственность за ее преступления, не потому что это обычные детские проступки, но потому что она позволила Надежде жить, вместо того, чтобы убить ее. Ее собственная сумбурная любовь стала источником всех этих горестей. Она намерена остановить Надежду от причинения еще большего вреда, и еще более серьезно настроена не допустить, чтобы Зена заплатила своей жизнью за убийство Надежды. Она сталкивает Надежду в пропасть, готовая умереть вместе со своим ребенком, если это единственный способ ее остановить.

Когда родилась Ева, Зена получила второй шанс стать матерью, и все темы материнства, которые могут быть во вселенной, снова вышли на первый план. Во-первых, мы видим Зену как добрую и любящую мать: она баюкает и укачивает свою дочку, когда та плачет, меняет ее пеленки, разговаривает с ней, играет и даже делает качели. Помимо физической заботы, Зена окружает Еву такими людьми как Габриэль, Джоксер, Сирена. Она знает, что они также любят ее ребенка и окажут на него положительное влияние. Она даже пытается получить для Евы поддержку семьи и общества, дав ей титул принцессы амазонок.
Хотя Ева еще ребенок, Зена уже беспокоится о том, какие уроки получит ее дочь от своей матери. Когда она обнаруживает каплю крови, брызнувшей на лицо Евы во время боя, она задумывается, стоит ли ребенку видеть всю эту жестокость и насилие, даже если это делается ради всеобщего блага. Она намерена научить свою дочку всей мудрости, которую смогла познать за свою бурную жизнь.
Но Зена, будучи заботливой и нежной мамой, все еще остается матерью-защитницей. Когда Алти крадет душу ее еще не рожденного ребенка, Зена отправляется в Мир Духов, чтобы спасти ее. Она путешествует в Китай, чтобы собрать воедино духовные силы Лао Ма и защитить ее дочерей. И, защищая свою новорожденную дочь Еву от богов, Зена готова уничтожить их и даже подумывает о союзе с Аресом. Снова и снова она уклоняется от безжалостных и всемогущих богов, и, в конце концов, обманом заставляет их прекратить преследование. Подобно Габриэль, которая спрятала Надежду в корзине, Зена вверяет Еву Октавиану, чтобы обеспечить безопасность ребенку, пока она сама инсценирует свою смерть.
Отдав Еву Октавиану, Зена и Габриэль вынуждены столкнуться с последствиями, которые возникают, когда ребенок вырастает вдали от матери. Зена даже представить не могла, что эта разлука будет длиться 25 лет, и что Ева вырастет и превратится в Ливию, римского военачальника. Октавиан и Габриэль пытаются утешить ее, ведь, по крайней мере, Ева жива, и боги больше ее не преследуют. Но этого недостаточно.
«Я мечтала вырастить ее сама, показать ей путь без крови и насилия», - сокрушается Зена. («Ливия»)
Это похоже на ее худший кошмар: увидеть, что ее дочь стала воплощением всего, что она ненавидела в Риме. Сперва она рассматривает то же решение, которое она использовала с Соланом: держать в тайне ее отношения с Ливией, так, чтобы боги не начали свою охоту снова. Но когда Зена обнаруживает, что Арес соблазнил Ливию, также, как некогда ее саму, она открывает дочери правду.
И теперь она должна встретиться с выбором матери, чей ребенок превратился в чудовище. Побежденная Зеной на гладиаторской арене на глазах у всего Рима, лишенная поддержки Ареса и Октавиана, Ливия клянется: «Я заставлю тебя пожалеть о том, что ты родила меня!»
Зена слишком хорошо знает подобную ярость, и она понимает, что это приведет к насилию и убийствам, подобно тому, как она сама поступала в своем темном прошлом. Ведь некогда она сама была такой же, как Ливия. Она знает, какие пути ведут прочь от жестокости и ненависти, и надеется, что сможет научить Ливию также, как ее учила Лао Ма. Когда Ливия захватывает Габриэль и убивает Джоксера, эта надежда рушится. Зена сказала Габриэль, что она могла бы убить собственную дочь в случае необходимости, но когда этот момент настал, она сделала тот же выбор, как и Лао Ма. Она скорее бы умерла от руки Ливии, чем убила бы ее. И в этот момент любовь Зены дает ей силу даже большую, чем способность убивать богов. Это способность спасти душу от пут ненависти, ее любовь открывает путь для Света, который коснулся Ливии и превратил ее в Еву.

Сила материнской любви и ее способность изменить собственное дитя делает образ матери потенциальным драматическим характером. ЗКВ и УСГ показывают нам множество различных матерей, чьи отношения с детьми варьируются от величайшей любви до лютой ненависти.
Поднимая эту тему, особенно предоставляя главным героям выбирать свой путь в материнстве, образ матери в этой вселенной порождает нечто большее, чем просто драму, более богатые и разнообразные отношения вместо образа идеальной матери, дающей своим детям совершенную любовь.[/hide]

"If this is to be our Destiny, let's see it out together. Even in death, Gabrielle, I will never leave you."