Они провели его мимо безмолвной толпы под прицелами сотен любопытных взглядов. К его удивлению пришедшие в камеру амазонки избавили его от оков, но только для того, осознал Арес с дрожью, чтобы снять с него жилет и обнажить его шею. Амазонки связали ему руки за спиной и вывели наружу.

Когда они подошли к платформе, рядом с которой ждала Вария с длинным мечом наготове, Арес увидел стоящую впереди толпы Зену. Ева тоже была там. При виде него она задрожала и с видимым усилием заставила себя выдержать его взгляд. Как и ожидал Арес, лицо Зены было безразличным и холодным. Он хотел ей улыбнуться, но подумал, что вряд ли сможет выдавить из себя что-нибудь больше гримасы. Затем он увидел Габриэлль, стоящую перед платформой рядом с желто-синей площадкой для боя. Она выглядела так, как будто ей только что надрали задницу. Черт… ему надо было потренировать эту девчонку, когда у него был шанс.

Арес снова перевел взгляд на серый камень платформы, на меч, ярко сверкающий на солнце. Суровая неизбежная реальность этих предметов напомнила ему о горячих словах Зены, сказанных накануне. Я никому не позволю убить тебя. Теперь эти слова были просто словами. Возможно это последнее, что он видит в жизни: толпа женщин, жаждущая его крови; соломенные верхушки хижин позади них, почти белые от солнца; идиотская статуя мертвой богини, окрашенная в безвкусный розовый цвет с ярко медными волосами. От одной этой мысли он почувствовал слабость в коленях и сухость во рту. Когда он попытался сглотнуть, его горло болезненно сжалось. Спокойно. Спокойно. Он умудрился идти, не спотыкаясь, пока его толкали к платформе.

- На колени, - спокойно приказала Вария. Две амазонки толкнули его, и Арес не смог сдержать стон, когда его колени больно ударились о доски. Он взглянул на Зену и увидел, как та задрожала.

- Амазонки! – раздался чистый голос Варии над заполненной толпой площадью. – Этот человек… Арес, бывший бог войны… обманул наше доверие и преступил наши законы. Он виноват в смерти сотен наших сестер. Сегодня справедливость восторжествует. – После короткой паузы она добавила. – За сильную нацию амазонок!

За сильную нацию амазонок. Губы Габриэлль беззвучно повторили эти слова вслед за многочисленной толпой.

Она не осмеливалась взглянуть ни на Зену, ни на Ареса. Она была уверена, что у Зены есть запасной план на случай ее проигрыша. Она не знала, лучше ей от этого или хуже.

Ранее, когда Габриэлль вернулась после неудачного (как и ожидалось) разговора с Варией, Зена положила руки ей на плечи и посмотрела на нее с знакомой мучительной робкой нежностью.

- Удачи, Габриэлль, - сказала она и тихо добавила. – Спасибо.

Слова «я люблю тебя» застряли у Габриэлль в горле. Она кивнула и изо всех сил попыталась изобразить улыбку.

- Все будет хорошо, - выдавила она.

- Если ты проиграешь, - продолжила Зена с деловым видом, - будь готова действовать быстро. Я приготовлю лошадей.

Габриэлль с ужасом уставилась на нее и с трудом спросила, что она собирается делать.

- Вытащу его отсюда, - как само собой разумеется, ответила Зена. – Я же обещала, что никому не позволю тронуть его.

Значит, план все-таки был. Габриэлль хотела расспросить, в чем он заключается, но засомневалась, и в этот момент в комнату вошла Ева.

- Удачи, - повторила Зена, бросив на Габриэлль многочисленный взгляд.

Ева вряд ли одобрит этот план. Впрочем, в ее положение Ева не одобрит ничего, что нарушает закон амазонок.

- Согласно нашим законам, - продолжила Вария с саркастическими нотками в голосе, - защитник будет сражаться за жизнь этого мужчины. Одна из наших же королев, Габриэлль. – Под роптанье толпы она указала на Габриэлль, которая сейчас с большей бы радостью находилась в самом центре ада. – Если она выиграет, Арес получит мое прощение и свободу. Если выиграю я, - она подняла меч, - я исполню приговор.

Она спустилась с платформы и подошла к площадке, где ждала Габриэлль. Повернувшись к двум амазонкам рядом с Аресом, она приказала:

- Завяжите ему глаза.

Аресу показалось, что его лишили дыхания… или, по крайней мере, надежды. Вот оно. Теперь он ясно чувствовал конец. Промелькнула мысль, что он потеряет последнюю возможность увидеть хорошую битву. Зена… с каменным лицом, словно она сейчас заплачет. Его сердце бешено колотилось. Небо… небо такое голубое… и такие нежно-зеленые сосны… наверное, он теряет рассудок. Его глаза закрыла черная полоска ткани. Он завертел головой, пытаясь хоть мельком в последний раз увидеть Зену, и закусил губу, чтобы не позвать ее. Но вдруг его голову зажали, словно в тисках, и перед глазами осталась лишь тьма.

- Начинаем! – словно издалека донесся до него голос Варии.

Послышалось громкое «Да!», раздался звук двух столкнувшихся тел и затем глухой стук, словно кто-то упал на землю. Толпа радостно скандировала «Вария!». Это было плохо.

Пожалуйста, Габриэлль… пожалуйста. Зена с дрожью смотрела, как Габриэлль поднимается с земли и нападает на Варию, как легко та уклоняется от ее удара и пинает Габриэлль в живот, отчего она сгибается пополам и почти падает.

- Давай, Вария! Врежь ей! – с жаром кричали амазонки.

Следующий удар был за Габриэлль, но она дралась растерянно и неуверенно. Удар Варии пришелся ей по лицу и разбил ей нос. Габриэлль. Зена закрыла на секунду глаза. Прости… Взглянув на Ареса, она увидела, как он вертит головой и пытается освободить руки, явно стараясь понять, что происходит. Потом она в красках опишет ему битву. Но сейчас у нее не было времени представлять, как страшно Аресу и как больно Габриэлль. Она должна сосредоточиться на том, что делать дальше. План должен сработать. Если бы только она могла рассказать о нем Аресу…

Стоящая рядом с ней Ева вздрагивала каждый раз, когда Габриэлль наносили удар. Зена посмотрела на дочь и слегка сжала ее руку. Если Габриэлль проиграет, и они вынуждены будут бежать, Еву придется взять с собой. После этого ей будет небезопасно оставаться с амазонками. Ева возненавидит то, что они сделают… возможно, она должна возненавидит ее. Но другого выхода не было. Зена молилась всем богам, которые ее слышат, чтобы Ева не вздумала спасать Ареса, сделав чистосердечное признание. Она добьется только того, что их обоих убьют.

Хотя может ей и не придется осуществлять этот план… Давай, Габриэлль, ты сможешь.

Габриэлль поднялась с земли и вытерла кровь со щеки. Ее лицо горело, каждый мускул тела болел, и она проигрывала. Решит ли Зена, что она проиграла намеренно. Что если Арес, если ему удастся выжить, расскажет об их разговоре. Нет, он не будет делать этого… он не побежит к Зене жаловаться. Но все же… Черт, вот бы она знала, что у Зены за план. Никто не пострадает. Но Арес может пострадать или даже погибнуть во время побега… или Ева… или Зена. И все потому что она позволит Варии победить. Так или иначе, она потеряет… все.

С хриплым возгласом она отразила удар Варии. Что-то темное и сильное поднималось внутри нее, заполняя грудь и подкатывая к горлу. Она вспомнила тюрьму на горе Амаро, лежащую на земле Зену, раненую и беспомощную… Она помнила, как подняла меч и отбросила столь любимую веру о любви и мире ко всем чертям. Она помнила, как бросалась на римских солдат, валила их на землю, разрубая плоть и кости… ради Зены.

Габриэлль нанесла удар и увидела, как Вария пошатнулась. После того ужасного дня она столько сражалась на стороне Зены, пролила столько крови… свернула с собственного пути ради ее любви… позволила жестокости медленно уничтожать ее изнутри… и ради чего? Чтобы Зена изменила ей с Аресом у нее под носом…. Чтобы с ней обращались, как с безмозглой глупышкой, которая вынесет все ради несколько сладких слов и нежных поцелуев… она и была безмозглой глупышкой. Ее кулак снова заехал Варии по лицу. Проклятье. Еще один удар, и Вария упала на спину. Шок отразился на ее окровавленном лице. Больше крови… Вария поднялась, набросила на Габриэлль и получила еще один удар. Будь проклят Арес за то, что пришел сюда… за то, что вошел в их жизни… за то, что заставил Зену влюбиться в него… Будь проклята она за то, что была такой дурой. Будь проклята Вария, которая стоит у нее на пути, когда ее жизнь катится ко всем чертям, словно колесница с отрывающимися колесами. Больше она не чувствовала боли. Ее тело превратилось в чистую энергию, темная сила внутри нее взяла вверх, и она продолжала бить, пинать, ударять снова, и снова, и снова…

- Габриэлль!

Крик Зены разрезал воздух, и все замерло. Габриэлль остановилась и, тяжело дыша, осознала, что каждый вдох режет ей горло, ее руки и ноги изнывают от боли, и повсюду кровь, много крови на ее шее, груди и руках… Затем она заметила, что притихшая толпа не сводит с нее тревожных взглядов, а Вария распласталась на желто-синей площадке, покрытой кровью; спутанные волосы закрывали ее лицо… и лицо Зены, искаженное от ужаса и сочувствия.

- Все кончено, - сказала Зена.

Вария пошевелилась и медленно села. Когда она трясущимися руками убрала с лица слипшиеся от крови волосы, со всех сторон послышались шокированные возгласы. Покрасневшие синяки, грозившие позже превратиться в синие и пурпурно-темные; один глаз почти заплыл, а губы приобрели вид расплывшегося кровавого пятна, словно они были накрашены вульгарно ярко.

Габриэлль сделала к ней несколько шагов к ней, но ее ноги тряслись и не повиновались. Ее руки безвольно висели, и, нахмурившись, она оглядывалась по сторонам, словно пытаясь понять, что произошло. Она выглядела такой маленькой и потерянной.

- О, Габриэлль…

Она бросилась к Габриэлль, притянула ее к себе, крепко обнимая, поглаживая ее горячую потную кожу, прижимая ее голову к своей груди. Отстранившись, Зена провела пальцами по лицу Габриэлль, стирая с ее щеки кровь и грязь. Габриэлль подняла голову и устремила на Зену непонимающий взгляд. Глаза Зены заблестели от слез. Перед собой она видела другое лицо. Яркие глаза веселой деревенской девочки в голубом платье, которая с отчаянием говорила:

- Ты должна взять меня с собой. Зена, я не предназначена для этой деревенской жизни. Я рождена для чего-то большего.

И тут же всплыло другое воспоминание. Они сражались с Хордами, и Габриэлль настаивала на том, чтобы давать воду раненым врагам. Ты понимаешь ненависть, но никогда не позволяешь ей завладеть тобой, сказала ей тогда Зена. Возможно, именно в тот момент она по-настоящему влюбилась в Габриэлль. И теперь видеть ее такой… девушку, которая изо всех сил старалась сохранить свой свет, отчаянно избивающей человека, повинуясь бушующему в ней гневу… это было невыносимо. Еще хуже, что она делала это со своей сестрой-амазонкой, сражаясь за жизнь Ареса…

Арес.

О, нет…

Он все еще стоял на коленях, связанный, ничего не видящий, наверно даже не знающий, кто победил.

Зена видела, как напряженно его тело и как тяжело вздымается его грудь. Наклонив голову, он старался среди сотен приглушенных голосов понять, что происходит.

Габриэлль перехватила ее взгляд и вздохнула.

- Я должна поговорить с Варией, - сказала она, кивнув на королеву, которую пытались поднять на ноги Гвин-Тейр и Сайен. – Я в порядке.

- Габриэлль…

- Иди. Я в порядке.

Арес напряжено вслушивался. Ему показалось, что он слышал голос Габриэлль, но он не был уверен. Когда Зена выкрикнула ее имя, он подумал, что Вария, скорее всего, убила девчонку или, по крайней мере, хорошо ее отделала. И тогда овладевший им липкий страх превратился в удушающий ужас. Возгласы в честь Варии замолкли некоторое время назад, но было трудно сказать, что это значит. Все, что слышал, это удары, которые больше подходили для драки, чем для сражения, а также вздохи и хриплые крики. Эта чертова повязка. Он пытался двигаться. Его колени ныли, а руки онемели. Веревка врезалась ему в кожу, но эта физическая боль, по крайней мере, подтверждала, что он еще жив. Бой явно закончился, но Вария не торопилась объявить победу. Это было хорошим знаком. Где во имя Тартара была Зена?

Он услышал приближающиеся к нему шаги по платформе, все ближе и ближе. Они звучали как… Пусть это будет Зена, пожалуйста, пусть это будет она.

Что-то дотронулось до его лица. Ее рука, это точно ее руки. Казалось, его сердце хотело убиться о грудную клетку. Ее пальцы стянули с нее повязку, но когда он открыл глаза, солнце почти ослепило его. Она опустилась рядом с ним на колени, его любимая, которую он видел словно в тумане, но она была прекрасна, прекрасна…

- Все позади, - сказала она.

Он вздрогнул, все еще щурясь от света и пытаясь восстановить дыхание.

- Габриэлль выиграла?

Ее «да» прозвучало по странному мрачно, но он не собирался ломать над этим голову. Силы покинули его тело, и он, дрожа, упал на плечо Зены. Она обвила его руками и прижалась губами к его шее.

- Ты в порядке, - в его голосе появилась искорка, - ты в порядке.

Во взгляде Ареса сквозило недоверие. Развязав веревку, он освободил наконец руки и сгреб Зену в судорожное объятие, закрыв глаза и не сумев сдержать стон. Ее волосы упали ему на лицо, ее дыхание грело его, и вокруг них не существовало никого: ни амазонок, ни Габриэлль, ни Евы, никого.

Наконец, она отстранилась и мягко высвободилась из его рук.

- Пойдем.

Она встала и протянула ему руку, но он хотел подняться сам. Это стоило ему видимых усилий. Ноги подкашивались, но он все-таки сумел встать. Она положила руку на его плечо и ободряюще ему улыбнулась.

Они подошли к площадке, возле которой было уже не так много народа, но были остановлены Варией. Арес взглянул на ее лицо… ничего себе! Неужели блондиночка сотворила с ней такое?... Затем он заметил Габриэлль, стоящую позади королевы. Она выглядела такой несчастной, словно это она проиграла.

- Зена, - губы Варии сильно раздулись, и из-за этого ее речь была неразборчива, - кто дал тебе право освободить его?

Зена нахмурилась.

- Ты сказала, что если Габриэлль выиграет, он свободен.

- Получив мое прощение, - ответила Вария, вытерев струившуюся изо рта кровь. В этот момент она больше походила на капризного ребенка, чем на королеву. Трудно сохранять свое величие, когда едва можешь говорить.

С губ Зены чуть было не слетело резкое возражение. Но, посмотрела на Габриэлль, она сказала лишь:

- Прости.

Заплывшим взглядом Вария с ненавистью посмотрела на Ареса.

- Пусть убирается отсюда. Сейчас же. Я не желаю, чтобы он оставался на наших землях. И ты тоже. У вас час, чтобы уйти.

- Хорошо, - ответила Зена и, помолчав, добавила. – Вария… я не хотела, чтобы все так закончилось.

Опухшие губы Варии задрожали.

- Зена, я думала ты наш друг, - сказала она уже мягче.

- Я и есть ваш друг. Вария… то, что ты делаешь, неправильно. Ты позволяешь своей вине и ненависти ослепить себя. Однажды ты поймешь…

Снова повисла пауза, на этот раз долгая и неловкая. Вария держалась за нос, вздрагивая от боли.

- Прибереги это для другого раза, - сказала она уже не с таким осуждением.

- Да, - вздохнула Зена. Посмотрев на Ареса, она неуверенно обратилась к Варии, - Ему нужно вернуть его вещи.

- Она принесет их в вашу хижину, - кивнула Вария на одну из амазонок, приведшую Ареса из тюрьмы.

- Пойдем, Габриэлль, - сказала Зена, когда девушка ушла.

- Королева Габриэлль, - произнесла Сайен, стоявшая рядом с другими королевами. – Прошу, не уходи. Ты должна остаться на посвящение Евы. В конце концов, это от тебя она получила право касты. Было бы хорошо, если бы ты присутствовала на церемонии.

Здоровый глаз Варии злобно заблестел – посвящение Евы было ее больным местом - но она промолчала.

- А Зена? – спросила Габриэлль. – Ведь она мать Евы…

- Нет, - отрезала Вария, - Зена не амазонка.

Габриэлль посмотрела на Зену. Та опустила глаза и пробормотала:

- Сама решай.

Быть вдали от Зены… или быть рядом с Зеной после всего случившегося. Габриэлль не знала, что лучше. Ева… она нужна Еве. Она может уцепиться за это.

- Я остаюсь, - сказала Габриэлль, повернувшись к королевам.

Вария развернулась и медленно пересекла площадь, опираясь на руку одной из амазонок. Вслед за ней ушли и другие королевы. Две амазонки убирали мат.

Не осталось никого, кроме Габриэлль, Зены, Ареса и Евы, которая стояла в стороне, обхватив себя руками, пытаясь согреться. Несколько любопытных амазонок наблюдали издалека. Без всей этой толпы площадь казалась меньше. Птицы щебетали, сидя на мягких ветках сосен. Где-то лаяла собака, кричал младенец. Габриэлль спрашивала себя, существовали ли эти обыденные звуки в течение последнего часа.

Зена заключила ее в крепкое объятие. Закрыв глаза, Габриэлль почувствовала, как щека Зены прижалась к ее голове и позволила себе расслабиться в теплоте ее рук. На секунду она пожалела, что согласилась остаться. Но когда она вернулась в реальность, тяжелый груз в ее сердце причинил ей большую боль, чем синяки на ее теле. Она отстранилась.

- Э, Габриэлль… - остановил ее голос Ареса, когда она собралась было вернуться в хижину.

Она обернулась. Он переминался с ноги на ноги, неловко озираясь по сторонам.

- Спасибо, - пробормотал он.

Габриэлль не думала, что эти слова будут иметь для нее какое-либо значение. Однако услышав их, она что-то испытала. Но что именно, раздражение или удовлетворение, она не знала.

- Пожалуйста.

Арес усмехнулся.

- Похоже, я пропустил неплохое представление, - добавил он, покачав головой.

К горлу Габриэлль подкатил комок тошноты, словно она снова переживала эту битву. Будто в тумане она увидела, как Зена бросила на Ареса сердитый взгляд.

- Пойдем, - сказала она.

winter,

senka,

winter,

winter, Да я немного не об этом - он всегда говорит: я не хотел, чтобы так получилось. Но у него всегда так получается. Знаете, как говорят: один раз - случайность, 2 - совпадение, 3 - закономерность)) Полностью согласнна!

senka,

winter,

Мне Ареса жалко чуть чуть со одной стороны, но сдругой он сам виноват что попал туда. Да еще сидит там мол если не ты так Зена поубивает твоих любимых амазонок(вот за это только я бы его прибила мягко говоря)(надо же и так столько натворил даеще с таким сарказмом)(вот имено таким я его нелюбила до 5-ого сезона)(Туту есть эгоизм как с со стороны Габби так и со стороны Ареса! И тут осталось немного что то и от прежнего Ареса и от новой Габби прибавилось) Что поделаешь? Жизнь Матушка еще и нетакому научит!

Хотя как говориться: Каждый выбирает по себе! И тут нинадо никого винить. Такие обстоятельства! Хотя человек сам делает эти обстоятельства, а потом почему так? Думаешь я хотел/а? Я нехотел/а этого? И запутываеться и все! Как Арес виноват так и вина Габби есть, нельзя обвинять кого то одного!

Пока в этой истории я вижу что пока виноват Арес(а ведь я его люблю Ареса) и чуть чуть Габби( и Габби тоже люблю)(просто я рассуждаю по том что читаю по рассказу) Уж простите,что вижу то и говорю .

Но все равно рассказ интересный! Жду продолжение особено после того как Габби все таки победила Варию и хочеться дальше узнать мнение Ареса от всего этого и от того что Габби все таки победила чего он неожидал! Но там видно будет!

За сильных амазонок и женщин войнов,за сильных женщин! Ведь в какой то мере мы женщины боремся за свою жизнь и за свое место под солнцем!!!!

vikin25, ты не могла бы пользоваться хотя бы вордовской проверкой текста? Ну читать же невозможно... куда уж дискуссию вести. Я просто половину не понимаю.

Imagine how awesome, together we'd be.
So feel what I'm feeling
Come melt into me.

- Я же сказала… я в порядке, - сказала Габриэлль, уклонившись от Зены, чтобы она не смогла дотронуться до ее припухшей губы. Рядом в бадье подрагивала вода, слегка розовая от ее крови. – Я все равно закончила.

Она встала. Капельки воды бежали по всему ее телу, по ее израненной покрытой синяками коже. Израненной… Сжав губы, Зена взяла покрывало и протянула его Габриэлль. Израненная внутри и снаружи, но чтобы она не сделала и не сказала, она сделает только хуже.

- Скажи, где мы встретимся, - сказала Габриэлль, закутавшись в одеяло.

- Помнишь озеро, где мы останавливались прошлой ночью? Мы будем ждать тебя там.

Мы. Не надо было этого говорить.

Габриэлль отошла от бадьи. Ее движения были медленными и неторопливыми.

- Думаю, я останусь здесь еще на пару дней, - сказала она. – Помогу Еве привыкнуть…

Зена молча кивнула.

- Зена, я вернусь, - добавила Габриэлль, и из ее взгляда исчезло оцепенение.

Зена крепко прижала ее к себе. Тело Габриэлль было прохладным от воды, но все еще в ее объятиях. Руки Габриэлль неуверенно помедлили, прежде чем опуститься на спину Зены.

- Я люблю тебя, - собравшись с духом, прошептала Зена.

Казалось, прошла вечность, невыносимая вечность, прежде чем Габриэлль пробормотала в ответ:

- Я тоже люблю тебя.

Некоторое время они не двигались. Наконец, Габриэлль отстранилась.

- Мне нужно идти…

- Да, - сказала Зена. Все было готово к их отъезду. Арес ждал снаружи вместе с Арго и Драконом. – Мне нужно попрощаться с Евой.

Ева расхаживала кругами по главной комнате в хижине, все еще обнимая себя за плечи. На ней была ее оливково-зеленая одежда, в которой она провела свое заточение и которая немного потускнела после стирки. После посвящения она облачится в одежду амазонок.

- Ева, - тихо позвала Зена.

Ева остановилась и уставилась на мать отсутствующим задумчивым взглядом.

- Ты уходишь?

- Посиди со мной минутку.

Зена села на кровать, глядя на Еву и пытаясь придумать, что сказать. Почему она не может поговорить с собственной дочерью? Ева подошла к ней и села рядом.

- Надеюсь, ты обретешь здесь новую жизнь, - сказала Зена.

- Среди людей, чьих сестер и друзей я убила.

Зена положила ладонь на худую руку дочери.

- Ты же знаешь, что сейчас ты совсем другая. Ливии больше нет.

- Я не была бы так в этом уверена, - горько усмехнулась Ева.

- О чем ты?

- Она все еще внутри меня, мама, - тихо ответила Ева, отведя взгляд. И тогда Зена поняла. Когда Ева наблюдала за сражением Габриэлль и Варии, часть нее была очарована зрелищем, в то время как другая часть была растеряна и испугана.

- Ева, посмотри на меня, - твердо сказала Зена. – Это не то, что у тебя в душе… это то, что ты делаешь. А я знаю, что ты будешь творить только добро. Ты вернешь амазонок из плена. Однажды они простят тебя. Может, тебе стоит простить себя.

Ева уставилась на мать пронзительным взглядом.

- А ты? Простила себя, мама?

- А… хороший вопрос. Если бы все, что невозможно простить, осталось в ее прошлом.

- Спасибо… за все, - робко промолвила девушка. - Знаю, я разочаровала тебя…

- Разочаровала?

Зену охватило отчаяние. Чтобы она не делала, она не могла сломать стену, отделявшую ее от дочери.

- Ты хотела, чтобы я жила другой жизнью, в которой нет места жестокости. И вот как все закончилось… - вздохнула Ева. – Когда-то ты страдала от того, что на твоей совести столько смертей… А теперь и я пошла по этому пути…

- Ева, Ева… - Как ее дочь должна понимать то, чего она сама не понимает? – Ты найдешь свой путь. Прошу, поверь мне… ты никогда меня не разочаруешь. – Зена обвила рукой плечи дочери и притянула ее к себе. – Я люблю тебя.

Они сидели вместе: Ева, опустившая голову на плечо Зены, и Зена, перебирающая волосы Евы. Так могли сидеть любые мать и дитя, расстающиеся на некоторое время.

- И куда ты направишься?

- Туда, где неприятности, - улыбнулась Зена. – Обычно там мне есть чем заняться.

Ева выпрямилась.

- Он… небезразличен тебе, правда? – выдавила она, внимательно рассматривая свои ладони.

Внутри Зены все съежилось. От этого разговора нельзя было уйти. Она не знала, что Еве было известно о ней и Аресе, или о ней и Габриэлль. Раньше мысль, что Ева осведомлена о том, что ее мать вытворяет в постели с кем бы то ни было, насторожила бы. Теперь эта мысль наводила на Зену ужас.

- Ева…

- Все хорошо, - подняла на нее взгляд Ева. – Я пережила… все это. Просто это трудно… трудно понять.

- Как и многое другое.

На лице Евы появилась слабая улыбка.

- Я рада, что ты с людьми, которых любишь. Ты заслужила быть счастливой.

Зене было странно слышать такие слова от дочери. Она сомневалась, что сможет когда-либо заставить себя поверить в них.

- Ева… милая…

Зена покачала головой. Между ними все еще была стена, и Зена чувствовала, что может биться об нее сколько угодно, но ничего не измениться.

Неожиданно в дверь громко постучали. Зена узнала голос Танаис.

- Зена! Вария сказала, что ты и Арес должны сейчас же уходить!

- Минуту! – ответила Зена и в отчаянье повернулась к дочери. – Я люблю тебя, - сказала она, дотронувшись ладонью до ее щеки. – Ты мой самый ценный дар.

Ева сжала запястье матери.

На этот раз стук в дверь был громче и требовательней. Послышался шелест плетеных занавесок, и из дальней комнаты вышла Габриэлль. Пока ее юбка и топ сушились, она надела простую коричневую тунику. Ее влажные волосы были зачесаны назад. На бледном лице Габриэлль застыло такое горе, словно ей только что разбили сердце. Зена вздохнула, беспомощно погладила Еву по руке и встала.

- Я готова, - объявила она.

***

Церемония посвящения должна была начаться сразу после заката. Сумерки уже опустились на землю, и лишь слабый дневной свет проникал сквозь маленькие окна церемониальной хижины, в которой королевы (за исключением Варии, отдыхавшей в своих покоях) и несколько приближенных к ним амазонок готовились к ритуалу. На столе рядом с оружием лежали маски птиц и животных, ожерелья и кувшины с краской для тела, мрачно сверкающей в мерцающем свете двух масляных ламп.

Сайен только что закончила объяснять Габриэлль ее роль в ритуале. Некоторые мелочи изменились; к счастью, больше не было никакого воя на луну. Габриэлль не была уверена, что Ева пошла бы на это.

- Еще кое-что, - почти смущенно произнесла Сайен. – Если Ева унаследует твое право касты, мы должны заключить соглашение, что в будущем ты не будешь предъявлять права на королевский престол. Это обычное соглашение, но мы надеемся, что ты…

- Конечно, - быстро ответила Габриэлль.

- И после посвящения Ева должна будет пройти обряд очищения, чтобы смять с себя все преступления против амазонок.

Габриэлль кивнула, во рту у нее пересохло. Обряд очищения. Она слишком хорошо помнила, как сама проходила такой обряд. Ее дитя-дьявол, которого она так защищала, убил сына Зены, и их с Зеной любовь почти погубили ложь, предательство и гнев.

- Тогда все, - сказала Сайен. – Иди и подготовь Еву к церемонии.

Бедняжка Ева, подумала Габриэлль, поднимаясь со скамьи. Как подавленно она должна себя чувствовать, становясь частью племени, которое еще вчера хотело лишить ее жизни и глядело как на злейшего врага. Габриэлль вспомнила, как они с Евой стояли на окраине деревни и смотрели вслед удаляющимся Зене и Аресу.

- А они неплохо смотрятся вместе, - задумчиво сказала Ева.

Она в шоке повернулась к Еве, которая лишь озвучила мысль, таившуюся где-то далеко в разуме Габриэлль.

Габриэлль было любопытно, сколько времени ей придется остаться с Евой.

- Подожди, королева Габриэлль, - добавила Сайен. – Еще кое-что. Когда ты введешь Еву в наше племя, ты должна будешь смешать священное снадобье с краской.

- Священное снадобье? – удивленно спросили Габриэлль.

- В старые времена его у нас не было, - ответила седая женщина по имени Мероэ, старейшая амазонка в племени Варии. – Это дар, который богиня Артемида преподнесла амазонкам двадцать пять лет назад, правильно? – она вопросительно повернулась к другой старшей амазонке. – Она подарила его трем племенам.

Артемида? Странно… Насколько знала Габриэлль, Артемида долгое время не вспоминала об амазонках.

- Что это за снадобье?

- В нем благословление богов, - ответила Сайен. – Мы используем его только в самых важных ритуалах.

- Богиня сказала, что пока у нас есть это снадобье, нация амазонок будет жить и процветать, - почтительно сказала Мероэ.

Габриэлль хотела добавить, что Артемида уже год как мертва, и что это снадобье мало помогло амазонкам, когда их атаковала Ливия, но решила, что сейчас лучше эту тему не затрагивать. Как бы то ни было, амазонки верили в то, что придает им силы, и лучше не разрушать эту веру.

Сайен подошла к украшенному резьбой сундуку в углу и вытащила маленький сверкающий серебряный кувшин.

- Все, что тебе нужно сделать, - сказала она, - это взять эта снадобье кончиком пальцем и смешать с краской, которую позже ты нанесешь на лицо Евы и скажешь: «Этим священным снадобьем я дарую тебе благословление Артемиды».

Габриэлль не была уверена, что Ева со своей верой в Элая позволит благословить себя языческим снадобьем. Но это был всего лишь ритуал. Ничего не значащий ритуал, призывающий богиню, которая больше не существовала. В этом нет никакого вреда. Ева могла бы принять этот ритуал, чтобы возместить амазонкам причиненный ущерб.

Сайен подняла крышку. Темно-красное вещество излучало слабоватый свет в полутемной хижине.

В этот момент все изменилось.

Габриэлль не смогла подавить короткий смешок, но под непонимающими взглядами амазонок тут же притворилась, что закашлялась.

Значит, Арес был не так уж безумен, когда, одержимый фуриями, он напал на племя амазонок.

У амазонок была амброзия.

Спасибо огромное!

You're my world, you're every breath I take
You're my world, you're every move I make... ©

Пробуждение было приятным.

В воздухе витал запах свежей травы, отовсюду доносились птичьи голоса и шелест листьев. Озеро порозовело в лучах туманного рассвета, а Зена спала рядом с ним так, как он всегда мечтал: пряди ее волос растрепались на его груди, он ощущал тепло ее обнаженного тела, ее пряный запах, ее. Арес закрыл глаза и позволил себе забыться в ее объятиях. После всего пережитого ему было достаточно просто лежать рядом с ней. Ее бедра прижимались к его телу, ее рука покоилась у него на животе. В этом мире были только они… не было никаких воинов, с которыми надо сражаться; никаких деревень, которых надо спасать; никаких амазонок, жаждущих мести; никаких скулящих последователей Элая, умирающих без мамочкиной заботы; никаких светловолосых бардов.

От порыва ветра Зена задрожала. Арес натянул одеяло на ее обнаженные плечи и крепче прижал к себе. Под его рукой она дышала тихо и спокойно. Какое хорошее начало дня, особенно дня, который он планировал провести на том свете.

Почти весь вчерашний день они ехали в полутьме сквозь пахнущий болотом лес. Лучи солнца пробивались сквозь листву и падали на тернистые кустарники, опутанные лозами стволы деревьев, лежавшие поломанные бревна. Почти все дорогу они молчали. Когда они покинули деревню амазонок, Зена была мыслями где-то далеко, возможно думая о Еве, Габриэлль и обо всем, что случилось; о том, что она не будет обсуждать, по крайней мере, с ним. Как бы то ни было, тропа была слишком узкой для двоих, поэтому Арес был вынужден всю дорогу пялиться на ее спину. Оставленный наедине с собственными мыслями, Арес неизбежно возвращался к событиям прошедшего дня. Он знал, что если бы удача ему не улыбнулась, один из его многочисленных врагов покончил бы с ним. Желание узнать, что случилось бы, если бы Габриэлль проиграла, становилось все больше и больше, и наконец, Арес не выдержал.

- Зена, - окликнул он. Вздрогнув, она обернулась с легкой улыбкой. – Что если бы… если бы она не выиграла?

- У меня был план, - лукаво ответила она.

- Надеюсь, мои похороны в него не входили, - как можно равнодушнее ответил он.

Когда они сделали привал, Зена рассказала ему о плане. Она вычислила, что если кинуть шакрам в столб, к которому прикреплено знамя амазонок, он упадет прямо на Варию, идущую по ступеням платформы. Пользуясь суматохой, Зена разрушает платформу (прошлой ночью она ослабила несколько креплений), устраивает пожар благодаря трем пучкам влажной соломы, которые она подложила под доски и которые создадут много дыма. Этого будет достаточно для побега.

В шоке Арес уставился на нее.

- Ты… ты что-то, знаешь?

Ее губ коснулась улыбка.

- Мне почти жаль, что не довелось этого увидеть, - продолжил он и добавил, - хотя, если подумать, не жаль.

Зена взяла его за руку. В эту секунду он так сильно хотел ее, что, окинув взглядом траву и ближайшие кусты, чуть было не предложил остановиться в этом месте. Но в следующую секунду Зена повернулась и взяла поводья Арго.

- Пойдем, - сказала она.

Когда они добрались до озера, уже стемнело. Увидев мерцающую воду среди длинных тростников, Арес неожиданно осознал, как ему хочется искупаться. Словно спертый запах тюремной камеры, запах страдания, страха и беспомощности, все еще оставался на его коже. Он почувствовал на себе игривый взгляд Зены, когда принялся снимать одежду. Ему даже не хотелось дотрагиваться до нее сейчас. Даже когда ее доспехи упали на траву, а ее руки дотянулись до спины, чтобы расшнуровать тунику (от этого движения одежда еще плотнее обтянула ее груди)… только не сейчас, пока он вновь не почувствует себя чистым. Он зашел в холодную воду, ступая по камешкам на дне озера и путаясь в водорослях, пока вода не закрыла ему плечи. Обернувшись, он увидел, как Зены выныривает из воды. Капли стекали по ее телу, словно блестящая тонкая ткань. Она подошла ближе, и на этот раз между ними не было преграды. Ее лицо и губы на вкус были как освежающая вода, ее мокрые волосы, шелковистые и прохладные, струились сквозь его пальцы. Арес отступил назад. Зена провела ладонями по его рукам и сжала его ладони. Последний отблеск заката придавал ее коже золотое сияние. Он вспомнил, что точно также смотрел на нее в их первую ночь в дрожащем свете масляной лампы.

Едва дотронувшись друг до друга, они больше не смогли остановиться. Немного позже, когда они выходили на берег, Арес опустился на колени в воде, доходившей ему до бедер, и повернулся к Зене. Обняв ее ноги, он поднялся выше, покрывая поцелуями ее тело, смакуя его с таким наслаждением, будто делает это впервые. Когда ее тело выгнулось и задрожало, она, вскрикнув, упала в его объятия. Несколько уток вылетело из тростника, нарушив тишину.

- Мы пугаем диких животных, - прошептала Зена с улыбкой.

Арес поднялся и сгреб ее в объятиях.

- Мы и есть дикие животные, - ответил он.

Он взял ее на руки и вынес на берег. Она выскользнула из его рук, чтобы вынуть из сумки покрывало и расстелить на траве. Вместе они легли на покрывало. Вечерний бриз обдувал все еще мокрую кожу, и по телу пробежала дрожь, но даже это было приятным. Прервав поцелуй, чтобы вдохнуть хоть немного воздуха, Арес провел пальцами по ее округлой груди, коснувшись едва заметного шрама чуть пониже съежившегося от холода соска. Пальцы Ареса заскользили по шее Зены и добрались до ее лица, медленно обводя каждую его линию, каждый изгиб, словно Арес хотел запомнить ее черты, желая, чтобы ее образ всегда стоял перед глазами. Она дотронулась рукой до его губ, и он с наслаждением задел языком кончик ее пальца. Терпеть больше ни у кого не было сил. Она толкнула его на спину и забралась на него сверху. Он хотел запомнить каждую мелочь: изгиб ее губ, затуманенный желанием взгляд, мягкое прикосновение ее груди к его телу, ее влажные волосы. Выгнувшись, Арес попытался приноровиться к ее ритму, и, схватив ее за бедра, притянул ближе к себе, желая проникнуть как можно глубже в ее тело, желая большего.

Некоторое время спустя они лежали вместе. На их телах блестели высыхающие струйки воды, смешиваясь с каплями пота. Зена провела пальцем по его шее и плечу, ее горячее дыхание коснулось его груди. Арес поднял глаза к небу на оранжевый диск солнца, прятавшийся за облаками. Ему было странно осознавать, что он мог никогда не увидеть этот закат, и что шанс увидеть его имеет для него такое значение. Едва не настигшая его гибель сделала их занятия любовью более жадными и ненасытными. Они любили друг друга так, словно готовились расстаться навеки или над ними нависла угроза смерти. Его часто мучили мысли, что все, что они создали за это время, может быть уничтожено в один момент. Но конечно, однажды все и закончится. Через день, через неделю или через тридцать лет он в последний раз будет держать ее в объятиях. Возможно, вся смертная жизнь пропитана угрозой смерти.

Облака походили на заснеженные горы, вершины которых тонули в розовых лучах заката. Это напомнило Аресу об Олимпе. Он до сих пор не мог поверить, что его божество в один момент покинуло его и растворилось в словно сказочном тумане. Но у него было немного времени раздумывать об этом, потому что в этот момент Зена поцеловала его грудь и подняла на него взгляд. В ее зрачках отражался темный лес позади. Перебирая пряди ее влажных волос, он улыбнулся.

- Что? – хитро спросила она.

- Просто подумал, что ближайшую пару дней ты будешь только моей, - ответил он.

Ее лицо омрачилось, и она отвернулась. Он уже было пожалел о своих словах, но тут она с улыбкой повернулась к нему, хотя в ее глазах застыла грусть.

Арес отстоял право самому поймать ужин. Она справилась бы с этим быстрее и лучше, но он хотел доказать, что еще на что-то способен, и сделал это проворнее, чем ожидал. Они легли в одну постель так, словно это было в порядке вещей, словно они делали это уже тысячу лет. Ареса одолевала тяжелая сонливость и усталость, и он едва успел прижаться губами к ее плечу, прежде чем погрузиться в сон.

И утром, когда он лежал рядом с ней, ему казалось, что это самая естественная на свете вещь: просыпаться с ней вот так… каждое утро каждого дня на протяжении всех их смертных жизней.

Прохладный ветерок зашелестел травой и листьями. Зена зашевелилась и раздраженно поморщилась.

- Габриэлль, - недовольно пробормотала она.

Чудесно. Недолго они продержались без надоедливых блондинок.

Тяжело вздохнув, Арес крепче прижал ее к себе, проведя пальцем по ее груди и целуя ее в шею. Сначала нежно, а потом более настойчиво, требовательно водя кончиком языка по ее коже. Дыхание Зены участилось. Неожиданно она вздрогнула и открыла глаза, устремив на Ареса почти недоуменный взгляд. Потянувшись, она улыбнулась и обвила его рукой.

- Доброе утро, - проворковала она и коснулась губами его губ, проведя рукой по его груди.

Он закрыл глаза, и их губы снова встретились.

Утро начиналось довольно неплохо.

***
На стены церемониальной хижины падали огромные черные тени в свете масляных ламп. Половицы тревожно скрипели под ногами, словно возмущаясь такому позднему вторжению.

Хижину не запирали и не охраняли. Амазонки и подумать не могли, что кто-то решит украсть их священное снадобье. Никто и не хотел… за исключением одной королевы.

Подавляя чувство вины, Габриэлль подняла лампу. Янтарный круг света упал на чучело хищной птицы, затем побежал по полкам, заполненных множеством деревянных фигурок священных животных и отважных амазонок, и остановился на глиняных урнах с прахом погибших королев и принцесс. Среди них был и прах Терезы, благородной амазонки, от которой Габриэлль унаследовала титул принцессы амазонок. А также Мелоса, Эфини. Эфини… Ее любимая подруга, утешавшая ее в худший период ее жизни, когда она лишилась Солана и Надежды и едва не потеряла Зену… Что бы Эфини подумала о ней сейчас?

Подойдя к стоящему в углу сундуку с амброзией, Габриэлль присела перед ним на корточки и опустила лампу на пол.

У нее не было выбора.

Во время церемонии она хотела было, забыв о совести и обнаглев до крайней степени, стянуть амброзию прямо перед носом у королев и старейших амазонок, пока все смотрели на Еву, принимающую присягу амазонок и получающую от королев амулеты: браслет, ожерелье с когтем медведя, украшенный перьями пояс и стрелу. Но Габриэлль заколебалась, и момент был упущен. Одна из амазонок взяла вазу и поставила ее обратно в сундук.

Поэтому ей пришлось ждать до следующей ночи. И теперь она здесь, с лампой и небольшим сосудом.

Ее кража не принесет амазонкам никакого вреда, уверяла она себя. У них останется еще много амброзии, которая к тому же не была никаким «священным снадобьем» Артемиды и не имела никакого отношения к процветанию нации амазонок. Правда, сами амазонки в это верили.

Если они узнают, они никогда не простят ее.

Что с ней стало? Этот вопрос мучил ее уже два дня. Кем была эта девушка, которая так тщательно планировала кражу у собственных сестер? И теперь под покровом ночи выполняет свой план. Она боялась, что убийство погубит ее душу. А как же воровство и предательство?

Но у нее не было выбора. Если Арес останется смертным, он никогда не уйдет. Ни после того, как он рисковал головой, спасая дочь Зены, ни сейчас. А это также погубит ее душу.

Когда он уйдет, она снова начнет творить добро. Она найдет способ замолить этот грех… как-нибудь.

Габриэлль со вздохом подняла крышку сундука, вздрогнув от скрипа, хотя никто кроме нее его не слышал. Взглянув на вазы, Габриэлль поняла, что у ее плана есть и минусы. Что если Арес, вместо того, чтобы оставить их в покое, соблазнит Зену стать его богиней и уйти с ним?

Нет, Зена никогда не пойдет на это. Конечно, Габриэлль сомневалась, что их связь тут же разорвется. Но если Арес снова станет богом войны, их отношения долго не продлятся. Рано или поздно Арес снова начнет где-нибудь войну, натравит один город на другой или поведет армию на деревни, и Зене придется останавливать его. И тогда она не сможет доверять ему и подпускать близко к себе. И даже если Зена все-таки переспит с ним еще раз - другой, Габриэлль сможет это пережить, лишь бы вернуть их прежнюю жизнь.

Габриэлль взяла одну из трех ваз. Она не знала, какое количество амброзии ей нужно. Она не могла взять книгу правил Олимпа и посмотреть, какая доза необходима, чтобы вернуть бывшему богу его божество. Она попыталась вспомнить, сколько потребовалось Веласке, чтобы стать богиней. Кажется, это был крошечный кусочек. Или бывшему богу этого будет мало?

Габриэлль подняла крышку одной из вазы. От вещества внутри, похожего на желе, исходил мягкий свет. Задержав дыхание, Габриэлль опустила в вазу небольшую плоскую палочку, выковыряла оттуда кусочек амброзии размером с большой палец и поместила его в принесенный с собой сосуд. Спрятав его в топ, она ощутила, что от сосуда исходит странное тепло. По ее телу пробежала дрожь, когда она осознала, что держала в руках вещество, способное превращать смертного в бога. Она закрыла глаза. В ее памяти всплыли туманные воспоминая. В день, когда погиб Элай, Арес пришел к ней в пустыне и попытался переманить на свою сторону. Поднеся к ней руки, он позволил ей почувствовать его мощь. Это чувство трудно назвать наслаждением… по крайней мере, земным наслаждением. Габриэлль показалось, что стоит ей лишь поднять руку, и мир подчинится ее прихотям. Она сможет переступить через жизнь и смерть, огонь и лед. Ее тело превратится в совершенный инструмент, исполняющий все ее желания, выше боли и слабости. Она вспомнила глубокий уверенный чарующий голос Ареса. Это то, что я чувствую каждый день каждую секунду своей жизни…

Габриэлль открыла глаза. Трясущимися руками она с тихим скрипом закрыла вазу. Она не знала, действительно ли сосуд с амброзией обжигает ее кожу или это просто ее воображение.

Она поставила вазу обратно в сундук и закрыла крышку. Она знала, что должна встать и уйти, но ее ноги были безжизненными и вялыми, словно в них не было костей.

Он пожертвовал этим… ради Зены.

Ну, а она вернет это обратно ему, что здесь такого? Она же не хочет принять амброзию, чтобы самой стать богиней и сразиться с Аресом. И Арес, скорее всего, верит, что однажды он вернет свое божество, так или иначе.

Разумеется, Арес никогда не возьмет амброзию из ее рук. Если она подойдет к нему и вручит сосуд, он поймет зачет ей это: чтобы убрать его с дороги и насладится своей победой. И Арес предпочтет остаться смертным из-за простого упрямства.

Габриэлль подняла голову, потерла глаза и заставила себя встать. От долгого сидения на корточках ее ноги затекли, в бедре неприятно покалывало.

Она устроит так, что он как-нибудь получит амброзию. Как именно она обдумает позже. Самое главное, что она у нее есть.

Подняв лампу, Габриэлль пошла к двери и замерла от ужаса, услышав за дверью чьи-то тихие шаги.

Кажется, прошла вечность, прежде чем дверь открылась.

Лунный свет проникнул в хижину, и наконечник копия заблестел в молочно-белом сиянии. Габриэлль почувствовала, что холод окутал все ее тело, за исключением груди, к которой прикасалась горячая амброзия.

Через открытую дверь медленно и осторожно просунулось копье. Прежде чем Габриэлль разглядела лицо, она увидела светлые волосы и коричневую тунику с бахромой на рукавах.

Сайен.

У Габриэлль закружилась голова, и она поняла, что уже довольно давно не дышит.

- Габриэлль, - Сайен опустила копье. – Что ты здесь делаешь?

Язык не слушался Габриэлль, во рту пересохло. Она надеялась, что в таком тусклом свете Сайен не сможет рассмотреть ее лицо.

Ее взгляд упал на урны, стоящие на полках в беловато-сером свете луны.

- Я… - Габриэлль сделала глубокий вздох. Когда она нашлась, что сказать, ее слова прозвучали почти естественно. – Я думала об Эфини… и пришла сюда, чтобы попрощаться с ее прахом перед уходом.

- О, - голос Сайен прозвучал сочувственно, почти обеспокоено. - Прости, что помешала тебе. Я увидела свет в окне и решила проверить. Я оставлю тебя одну.

- Нет, нет, - поспешно ответила Габриэлль, - я уже закончила. Я ухожу.

Сайен закрыла за ними дверь. Когда они вместе возвращались к хижине Габриэлль, Сайен задавала ей и вопросы об Эфини, и Габриэлль отвечала, понимая лишь половину того, что говорит.

Прости, Эфини, прости. Я знаю, ты не поймешь. Но мне пришлось сделать это.

Сейчас это не я.

Но я снова стану собой… когда все закончится.

-Отдать тебе любовь?
-Отдай!
-Она в грязи…
-Отдай в грязи!..
-Я погадать хочу…
-Гадай.
-Еще хочу спросить…
-Спроси!..
-Допустим, постучусь…
-Впущу!
-Допустим, позову…
-Пойду!
-А если там беда?
-В беду!
-А если обману?
-Прощу!
-”Спой!”- прикажу тебе…
-Спою!
-Запри для друга дверь…
-Запру!
-Скажу тебе: убей!..
-Убью!
-Скажу тебе: умри!..
-Умру!
-А если захлебнусь?
-Спасу!
-А если будет боль?
-Стерплю!
-А если вдруг - стена?
-Снесу!
-А если - узел?
-Разрублю!
-А если сто узлов?
-И сто!..
-Любовь тебе отдать?
-Любовь!..
-Не будет этого!
-За что?!
-За то, что не люблю рабов.

Роберт Рождественский, 1969

Imagine how awesome, together we'd be.
So feel what I'm feeling
Come melt into me.