- Никогда не догадаетесь, кого я встретила сегодня в лавке, - сказала Габриэлль.

Арес закатил глаза и сделал еще один глоток вина. Здесь подавали отличное вино… ну, довольно хорошее. Или просто сегодня он был в хорошем настроении.

Когда они подъезжали к городу, Аресу на секунду показалось, что Зена скажет ему остаться в Мегаре и все закончится. Арес целый день думал над этим и все понял. Габриэлль, должно быть, сказала Зена выпинуть его. Зена отказалась, и блондинка начала ныть, что он не платит за себя. И чтобы заткнуть ее, Зена пообещала уговорить его продать свои драгоценности. Не удивительно, что Зена не хотела говорить ему это. Без сомнения, это была идея Габриэлль. Сначала она травит ему душу этой глупой поэмой, потом велит ему продать свои вещи… тычет ему в лицо, что из бога он превратился в ничтожество. Умница.

Весь день после прибытия в Мегару Арес чувствовал себя не в своей тарелке – нервный, озадаченный, раздражительный, но потом его злоба потихоньку прошла. Они с Зеной перекинулись лишь парой слов, но она кидала на него такие нежные взгляды, что он не сомневался, что она придет сегодня ночью.

Ночь приближалась, а ее все не было. Арес прилег на кровать и задремал. Очнувшись через некоторое время от тревожного сна, он задал себе все тот же вопрос: стоит ли оно того? Эта полужизнь с Зеной, это унизительное ожидание своей очереди. Уже светало, когда она проскользнула в его комнату, и он тут же забыл обо всем. На ней была та же сорочка, которую Арес не замедлил сорвать, покрывая поцелуями ее обнаженную грудь. Каждый ее стон, каждый прерывистый вздох обдавал его жаром, и только непостижимой силой ему удалось держать себя в руках, даже когда она, сидя на нем верхом, выгнулась и затряслась от сладких судорог. Он крепко прижал ее к себе и некоторое время они лежали неподвижно. Потом он перевернул ее на спину с твердым намерением вновь добиться от нее этих пьянящих звуков. Она раздвинула ноги, позволяя ему глубже войти в нее, настолько глубже, что, возможно, часть ее финальных стонов были вызваны болью. В попытке заглушить крики она прикусила его плечо. Два тела одновременно забились в судорогах. Немного погодя, все еще мучимые голодом, едва дыша, они обменялись быстрыми поцелуями. В завершении ночи они повторили все сначала, и когда она ушла из его комнаты, она оставила его усталым, счастливым и по уши влюбленным.

И сейчас, сидя в таверне, Арес вновь и вновь предавался воспоминаниям об этой ночи. Запустив руку под жилет, он дотронулся до плеча, на котором остались четкие следы зубов Зены. Жаль, что этот багровый укус был скрыт под одеждой, иначе блондинка была бы в шоке. Он наблюдал, как Зена закончила с обедом и облизнула губы. Сжав кулак, Арес представил, как облизывает ее пальцы и гладит ее бедро под кожаной юбкой. Если бы только они были одни за столом…

Но сейчас не стоило думать о плохом. Все шло хорошо. Похоже, Афродита выиграла пари. Его все еще раздражала мысль, что его взбалмошная сестрица и ее жеманный сыночек ставят на него, как на беговую лошадь, но он никогда на этом не заморачивался. От Диты такого можно было ожидать. Веселья ради она была способна на вещи пострашнее. Например, она могла бы наложить на него любовные чары, и он влюбился бы в Габриэлль. И потом, если Зена до этого еще не вышибла бы ему мозги шакрамом, он умер бы от ужаса после снятия чар.

- Сдаюсь, - сказала Зена с снисходительной улыбкой. – Кого ты встретила?

- Вирджила. Представляешь? Оказывается, он здесь, в Мегаре.

- Правда?

- Ага, - Габриэлль взяла кусочек со своей тарелки. – Он собирается со мной на выступление бардов.

Так-так… еще одна причина быть в хорошем настроение. После обеда Габриэлль пойдет слушать чтение бардов в городской библиотеке, и они с Зеной целый вечер будут вдвоем.

- Правда? – снова спросила Зена. На ее лице было выражение вежливого безразличия, и Аресу показалось, что он был не в курсе каких-то событий, происходивших за его спиной.

- Да. И знаешь, что еще? – рука Габриэлль с виноградным листом остановилась на полпути ко рту. – Вирджил опубликовал свою поэму. Он был на рынке и отдавал продавцу несколько свитков копий. Длинная, эпическая поэма.

- Он говорил что-нибудь о Мэг, чем она сейчас занимается?

- Да… с ней все в порядке. Она открыла новую таверну в Афинах. – Виноградный лист, наконец, оказался во рту Габриэлль, и она продолжила говорить, даже не успев прожевать его. – Дети ходят в школу… Но самое главное, что Вирджил написал замечательную поэму, - просияла Габриэлль. – Я всегда знала, что он станет настоящим бардом, и знаешь что…

Она продолжила возносить Вирджила и его поэму, и Арес понял, что еще раздражает его в этой блондинке. Не важно в каком настроение она была, каждый раз, когда они обедали, она захлебывалась в монологе, подобно этому, едва останавливаясь, чтобы поесть. А он, прикончивший свою долю обеда и все равно оставшийся голодный, вынужден был сидеть и смотреть на еду в ее тарелке.

Зена потянулась к тарелке Габриэлль, взяла ее виноградный листок и небрежно засунула себе в рот. Арес не понял, почему это взбесило его еще больше.

Он сделал еще один глоток вина и со звоном опустил кубок на стол.

- Сын Джекстера может писать. Кто бы мог подумать, - прервал он Габриэлль на полуслове.

Габриэлль резко к нему повернулась.

- Не смей, - сказала она приглушенным голосом. – Не смей говорить о Джоксоре в таком тоне.

- Ну, извините! Я что-то не замечал, что тебе этот парень очень нравился.

Глаза Габриэлль гневно сузились.

- Может, я не всегда справедливо относилась к Джоксеру. И, может, он был не лучшим из воинов. Но он был добрым, храбрым, заботливым и… - ее голос задрожал, а глаза опустились, - честным.

- Замечательно. Тебе надо было выйти за него замуж.

Арес проклял себя за эти слова, прежде чем успел поймать взгляд Зены. Идиот, идиот, идиот.

Зена хотела что-то сказать, но Габриэлль опередила ее.

- Может, и надо было!

Она не закричала и даже не повысила голоса, но ее слова словно прорезали затхлый воздух таверны и повисли в пространстве, как облако после взрыва. Казалось, что эти слова испугали даже саму Габриэлль. Зена молчала. Ее рука, которую она хотела положить на плечо Габриэлль, застыла и нервно опустилась на ручку кубка. Они сидели, не двигаясь, все трое, словно загнанные в угол диким зверем, который мог напасть при малейшем движении или слове. Спасение пришло в виде девушки-официантки, которая подошла к ним и поинтересовалась, не хотят ли они десерта, причем по ее тону было ясно, что отказ будет считаться оскорблением, а согласие – надоедливой просьбой.

Едва перекидываясь словами, они пережили остаток обеда. Аресу очень хотелось врезать самому себе, и он ожидал, что Зена после обеда окажет ему такую услугу.

- Мне нужно идти, - сказала, наконец, Габриэлль и встала.

- Пойти с тобой? – спросила Зена.

- Да ладно тебе, Зена, - безрадостно ухмыльнулась Габриэлль. – Ты не обязана делать это ради меня. Я знаю, такие развлечения не в твоем вкусе. Я только переоденусь и пойду.

- Переоденешься? – недоуменно подняла бровь Зена.

- Да, я одену платье. То, голубое. Зена, это выступление бардов, а не бой без правил.

Зена рассеянно кивнула, посмотрела на Габриэлль и улыбнулась.

- Передай Вирджилу от меня привет.

Встав, Зена поцеловала Габриэлль в щеку. Арес, отведший взгляд, уловил ее шепот:

- Увидимся сегодня ночью.

Габриэлль ушла. Арес сидел, уставившись на свой полупустой кубок и, как полный идиот, боялся взглянуть Зене в лицо.

- Ты что творишь?

В отличие от го ожиданий, ее голос звучал скорее ошеломленно, чем гневно. Арес поднял на Зену глаза. Ее лицо потемнело от страха.

- Ты пытаешься прогнать ее.

- Это глупо, - ответил он, не успев подумать. Уж кто пытается его прогнать, так это она.

Нет, так он в будет выглядеть как плаксивый маленький мальчик.

- Даже не думай об этом, - сказала она резко.

Арес промолчал. Она устремила взгляд куда-то мимо него, в ее голубых глазах отражался желтый свет масляной лампы. Она заговорила снова, словно сама с собой.

- Так нельзя…

Черт, не умоляй. Наверное, лучше покончить с этим разом: нанести быстрый удар в сердце, а не умирать по частям, надеясь на отсрочку.

- Я могу уйти, - сказал Арес. Это прозвучало не так твердо, как он хотел, но это было необходимо.

Губы Зены задрожали.

Но он не собирался облегчать ее участь.

- Я… - он запнулся и судорожно сглотнул. В его рту появился тяжелый горьковатый привкус. – Я всегда буду любить тебя. Но я могу уйти.

Или время остановилось, или он перестал дышать. Она слегка заметно покачала головой и взяла его за руку. Их пальцы переплелись, и он смог дышать снова. Они сидели, не двигаясь. Затем Арес погладил пальцем тыльную сторону ее ладони, Зена в свою очередь стала нежно водить большим пальцем по его руке.

Его тело вновь охватил жар. Арес придвинулся ближе к Зене и, закрыв глаза, поцеловал ее в голову, с наслаждением вдыхая травяной аромат ее волос.

- Не сейчас, - ответила она.

Когда-нибудь эта женщина сведет его с ума.

- В этом городе есть и другие способы развлечься, - сказал Арес. – Хочешь посмотреть на танцы с быками в храме Деметры?

- Разумеется. Ты не жил, если не видел, как бык подбрасывает рогами полуобнаженных девиц, - хихикнула Зена, но ее глаза оставались печальными. Помолчав, она добавила. – Может, мне лучше пойти в библиотеку к Габриэлль и Вирджилу…

Арес недоверчиво посмотрел на Зену. Ведь в их распоряжении был весь вечер.

- Зачем?

- Я давно не видела Вирджила, - отвернулась она. – Мне нужно пойти поздороваться.

Внезапно его осенило: боже правый, она ревнует. Неужели…? Насколько он знал, Вирджил был симпатичным молодым парнем, хотя Арес видел его всего лишь раз, в день гибели Джоксора от рук Ливии. Воспоминая Ареса своего последнего дня божественной жизни были похожи на неясные образы в тумане гнева, любви и страха. Неужели Зена волнуется, что Габриэлль может увлечься Вирджилом? Как сказала бы его сестра Афродита: «Мне делать нечего. Лучше я пойду вздремну».

Арес усмехнулся. Зена поглядела на него, а может куда-то мимо него, и улыбнулась.

- У меня есть идея получше.

- Подожди, я думал… - нахмурился он.

- Нет. Это была плохая идея, - она отодвинула стул. – Жди здесь. Я сейчас приду.

Не понимая, что она задумала, Арес молча смотрел, как она выходит из таверны. Он встал из-за стола, подошел к бару и облокотился на стойку. Он хотел заказать еще один бокал вина, но быстро отказался от этой идеи.

- А ты везучий сукин сын.

Арес вздрогнул и повернулся к бородатому краснолицему, похожему на свинью, мужчине, который сидел за стойкой бара и искоса поглядывал на него.

- Ты ведь имеешь их обеих, - подмигнул свиноподобный. – Ту блондинку и эту…

Рука Ареса сжалась на горле у пьяницы, прежде чем он успел закончить предложение. Кулак чесался врезать по этой неожиданно побледневшей роже, но Арес остановился при мысли, что Зена застанет его сражающимся и выяснит причину.

- Следи за языком, - прорычал Арес.

- Эй! – вмешался бармен. – Проблемы?

- Разве? – ответил Арес и отпустил воротник грубияна, дав ему несильный, но весомый толчок.

- О, нет! – пропищал обидчик, с трудом поворачивая головой. – Никаких проблем. Я… прошу прощения.

Арес фыркнул и отодвинулся от пьяницы, отпихнув его в сторону. Мужчина стал жадно хватать ртом воздух.

- Прости, - снова пробормотал он, потирая шею. – Я просто, ну знаешь… увидел тебя в компании двух красивых женщин и…

- Чушь, - огрызнулся Арес.

- Так кто такая эта блондинка? – с надеждой спросил его собеседник.

- Она… - Арес понятия не имел, что ответить. Раньше никто не подвергал сомнению их компанию. – Она… подруга моей жены.

Он не собирался возвышать себя до мужа Зены, хотя даже в мыслях слова «муж Зены» звучали также волнительно, как вслух «моя жена». Арес сам не знал, зачем сказал это. Он взглянул на своего нового знакомого и собирался преподать ему еще один урок об опасностях, подстерегающих любопытных людей, но вдруг увидел, как пьянчуга глумливо подмигивает ему.

- Эй.

Арес обернулся и увидел позади себя Зену. На ее лице застыла хитрая улыбка.

- Лови! – сказала она. Арес едва успел поймать свой меч и ножны. Меч Зены уже висел за ее спиной.

- Зачем это?

- Разминка, - ответила она, подняв бровь. – Если ты готов к ней.

- Где? – спросил он, надевая пояс.

- На тренировочной площадке. Недалеко отсюда… Пойдем.

Когда они с Зеной шли к выходу, Арес затылком почувствовал на себе завистливый взгляд своего знакомого. Они вышли на улицу, тонувшую в бархатной золотистой теплоте вечернего солнца.

- Я готов к ней, - сказал Арес, покосившись на солнце. – Только помни, что теперь меня нельзя прокалывать насквозь.

- Я подумаю, - ответила она.

- Габриэлль! Сюда!

Габриэлль повернула голову и увидела Вирджила, махавшего ей из толпы. Она не знала, радоваться ей или расстраиваться.

По пути в библиотеку она думала о Вирджиле и от этих мыслей почувствовала себя смущенно, виновато и неловко.

Идя по оживленным грязным улицам Мегары, Габриэлль недоумевала, почему Зена, которая с удовольствием провела бы вечер в театре, если бы в пьесе было достаточно сцен сражений, но которая была абсолютно безразлична к литературе, вдруг решила пойти с ней на чтение Сапфо. Внезапно Габриэлль вспомнила, что Зена захотела пойти, едва услышав о Вирджиле. Неужели Зена ревнует? Одной этой мысли хватило Габриэлль, чтобы врезаться в нагруженного поклажей осла и заработать раздраженный крик от его владельца:

- Смотрите под ноги, леди!

Глупо думать, что Зена ревнует ее к Вирджилу… или нет? Габриэлль попыталась понять, что она чувствует к Вирджилу. Он понравился ей с самого начала, хотя тогда она еще не могла свыкнуться с мыслью, что провела во льдах целых двадцать пять лет, а у ее друга и горе-поклонника Джоксора родился сын, который сейчас был примерно ее возраста. У Вирджила, высокого и широкоплечего, было такое открытое лицо, такие добрые любопытные сияющие глаза и такая заразительная мальчишеская улыбка. Он оказался не только умелым борцом, но и талантливым бардом… у них с Габриэлль было много общего. Когда погиб Джоксор, горе сблизило их. Габриэлль всеми силами старалась облегчить боль Вирджила и унять его гнев. Когда кризис миновал, и пыль улеглась, их дружба продолжилась. Вирджил помог спасти ее племянницу из плена Гуркана и отправился путешествовать вместе с ней и Зеной. Она подозревала, что у него, как и у Джоксора, есть к ней чувства, но надеялась, что они никогда не выйдут за рамки тихого влечения.

Однако было одно воспоминание, к которому Габриэлль не любила возвращаться. Несколько месяцев назад они с Зеной прибыли в Рим, чтобы сразиться с Калигулой, о жестокости которого ходили кровавые слухи, и в чьей темнице томилась Ева и другие последователи Элая. Говорили, что Калигула стал богом, и поэтому Зена, обладавшая способностью убивать богов, была единственная, кто мог победить его.

Вакханалия во дворце входила в планы Зены. Настал вечер. Вино лилось рекой, гости скидывали с себя запреты, равно как и одежду. Чтобы не выделяться среди пьяного разврата, Габриэлль и Вирджил притворились парой и, обнявшись, уединились на груде подушек. Он был по пояс обнажен, а на ней была золотисто-зеленый шелковый топик. Габриэлль было очень неудобно, особенно когда она поняла, что Вирджил воспринял ее притворные ласки всерьез. Тем временем Калигула расхаживал по залу и похотливыми замечаниями подбадривал развлекающихся гостей. Император остановился рядом с ней и Вирджилом. Игра продолжалась. Габриэлль скользнула вниз и провела языком по соску Вирджила. Парень сдавленно застонал и крепче прижал ее к себе. Габриэлль ощутила затвердевшую плоть в его штанах, и шокировано осознала, что тоже чувствует знакомое тепло между ног. Впервые после того, как они с Зеной стали любовницами, кто-то другой заставил ее испытать эти чувства. Покраснев, Габриэлль отстранилась и смущенно прошептала:

- Прости.

Вирджил непонимающе посмотрел на нее и кивнул.

- И ты прости.

Следующие несколько дней они чувствовали себя неловко в присутствии друг друга, пока, наконец, их миссия не была завершена: Калигула (чье божество оказалось лишь бредом сумасшедшего императора) был мертв, а последователи Элая освобождены. Пару раз Габриэлль замечала на себе странный взгляд Вирджила, словно он пытался сказать ей что-то. Она хотела было рассказать ему о своих отношениях с Зеной, но решила не делать этого. Они с Зеной никогда не заключали соглашения держать их чувства в тайне. Просто это было слишком личное, слишком ценное, чтобы выставлять напоказ.

До вчерашнего дня они с Вирджилом не видели друг друга. Казалось, их отношения снова стали нормальными. Они были хорошими друзьями и не более.

Или нет? Карабкаясь по склону одного из холмов-близнецов Мегары к зданию библиотеки в витиеватом стиле, Габриэлль пыталась понять, мог бы Вирджил стать для нее больше чем друг. Что если бы она… была свободна, когда они встретились?

Поднимаясь по мраморным ступеням библиотеки, Габриэлль резко остановилась, не обращая внимания на идущих мимо нее людей, бросающих на нее раздраженный озадаченный взгляд. Неужели она думала о том, чтобы закрутить любовь с Вирджилом, а потом как ни в чем не бывало вернуться к Зене, и еще пыталась оправдывать себя? Нет… это невозможно… это абсурдно. Она о таком не думает. Особенно сейчас, когда она уверена, что симпатия Зены на ее стороне; что достаточно одного ее слова и Арес испарится. Только не сейчас… не после ночи, проведенной с Зеной. Их обнаженные тела соприкасались, Зена гладила ее спину, пальцы Габриэлль запутались в густых волосах Зены. Они целовались нежно и почти невинно, пока Зена не перевернула ее на спину и не уставилась на нее долгим проницательным взглядом. Жадные поцелуи Зены заставили ее почувствовать горячую волну желания… когда губы Зены коснулись ее груди, между ними не было ничего кроме чистого наслаждения и любви.

Когда Габриэлль проснулась, уже рассвело. Зена ушла. Габриэлль протянула руку и дотронулась до влажных простыней, все еще хранивших тепло Зены. Лежа в полутьме, Габриэлль услышала, как внизу скрипнула дверь.

От этих воспоминаний по телу Габриэлль пробежала дрожь, и она помотала головой, пытаясь прогнать ненужные мысли. Опустив глаза, она увидела на своей руке позолоченный браслет. Осознав, что именно это украшение было на ней на вакханалии в Риме, она покраснела до ушей. Она сорвала с себя браслет, едва не обдирая кожу с запястья, и швырнула его в сумку. Как низко она еще сможет опуститься? Будет флиртовать с Вирджилом, чтобы заставить Зену ревновать?

Такого больше не повториться, твердила она себе, поднимаясь по ступенькам. Она проведет вечер с хорошим другом. И ничего большего.

А вот и он, пробирается к ней сквозь толпу с сияющей улыбкой на лице.

- Габриэлль, - Вирджил обнял ее и поцеловал в щеку. – Рад тебя видеть. Милое платье.

- Спасибо.

- Ты выглядишь уставшей. Пойдем, - взял он ее за локоть. – Куплю тебе выпить в честь моего успеха.

- Успеха?

- Да, - вновь улыбнулся он, подводя ее к лавке. – Два моих свитка были проданы сегодня на рынке.

- Вирджил, это чудесно!

- Итак, - начал Вирджил, когда они уселись за стол, потягивая медовый напиток. – Как у тебя дела? У нас так и не было шанса как следует поговорить. Кстати, я встречался с теми, кто сталкивался с тобой и Зеной в Элае, около двух месяцев назад…

- Точно… Мы мирили два враждующих культа. Ты знаешь, как это бывает. Для Королевы воинов всегда найдется работа.

- А для барда? – улыбнулся Вирджил. – Кстати, мне сказали, что сейчас вы путешествуете с каким-то мужчиной.

- С мужчиной? Нет, это не мужчина. Это Арес, - ответила Габриэлль, почти с отвращением. – Помнишь, я говорила, что он стал смертным. Он пожертвовал бессмертием ради спасения Евы и меня…

- Что значит «не мужчина»? – удивленно взглянул на нее Вирджил.

Габриэлль слегка замялась.

- Ну, он мужчина, конечно, - нервно хихикнула она. – Просто я привыкла думать о нем, как о боге.

- Он путешествует с тобой и Зеной?

- Пока да. На него охотилось много воинов, хотели свести с ним старые счеты. Поэтому мы решили, что ему будет безопаснее…

Она замолчала. Она вспомнила, как проснулась в предутреннем полумраке и, слушая скрип двери, гадала, в чью комнату зайдет Зена.

Помолчав, Вирджил спросил:

- Ну, а как ты? Есть новые истории? Я всегда ищу твои свитки на рынках…

- Я давно ничего не писала.

- Это очень плохо. Ты замечательный бард, Габриэлль… Я когда-нибудь говорил тебе, что благодаря твоему творчеству я захотел стать писателем?

- Каждый раз при нашей встрече.

- Когда я читал твои истории, мне казалось, что я нахожусь в центре событий. И знаешь что? Самое чудесное в твоих историях – это то, что во всех них есть мораль, но ты никогда не кидаешь ее читателям в лицо… Ты сейчас что-нибудь пишешь?

- Не совсем, - вздохнула Габриэлль.

- Почему?

- Я не смогла найти мораль в моей истории, - помолчав, ответила она.

- О чем ты? – нахмурился Вирджил. – Габриэлль, что случилось?

Габриэлль с отчаянием осознала, что ее глаза наполнились слезами, но ничего не могла с собой поделать.

- Смотри, осталось всего два свободных места… Пойдем, иначе нам негде будет сидеть.

- Габриэлль, - прикоснулся он к ее щеке, ласково заставляя ее взглянуть на него. – Поговори со мной. Мы ведь друзья, правда?

- Конечно, - Габриэлль умудрилась выдавить из себя слабую улыбку. – Все в порядке.

- Пойдем, - Вирджил взял ее за руку и повел через коридор к выходу.

- Ты что? Сейчас начнется выступление…

- Мы поговорим о том, что тебя так беспокоит.

Вирджил осмотрелся, завел ее в один из читальных залови закрыл за собой дверь. Габриэлль осторожно дотронулась до своих влажных глаз. Она была не в силах даже начать свою историю…

- Давай.

Они сели друг напротив друга. На ее руке лежала его ладонь… нежная, сильная, теплая.

- Пожалуйста, Габриэлль. Ты можешь поговорить со мной. Что ты имела в виду, когда сказала, что не знаешь мораль истории?

Она не могла рассказать ему о ней, Зене и Аресе. Но была еще одна причина, из-за которой она чувствовала, что потеряла свой путь. И она могла рассказать ему о ней. Она подумала, что фактически все это – части одного целого. Эта цена, которую она должна заплатить, чтобы быть с человеком, которого она любит больше всего на свете.

- Помнишь, я рассказывала тебе, что после Рима мы с Зеной отправились в Северную Африку?

- Да.

- Когда мы были там, случилось нечто ужасное. Вернее, не случилось, а я совершила это. Я совершила нечто чудовищное.

- Я убила одного человека… невинного человека, - Габриэлль покачала головой. – Мужчину… точнее говоря, молодого юношу, почти ребенка.

- Габриэлль, это был несчастный случай…

- Да… Но это произошло не просто так. Мы с Зеной попали в песчаную бурю, и я увидела как кто-то подходит к ней сзади… Он держал что-то в руках, я подумала, это был кинжал… поэтому я ударила его ножом. Дважды. Я убила его, Вирджил. Оказалось, что в руках он держал свиток, а когда я сняла с него плащ… это был Корах.

Слезы вновь заструились по ее щекам.

- Ты знала его?

- Да… мы гостили в его семье, Зена и я, - Габриэлль всхлипнула и горько улыбнулась. – Знаешь, он восхищался мною. Он видел во мне воина. Он хотел, чтобы я учила его.

- Габриэлль, мне так жаль, - обнял ее Вирджил, и, прижавшись к его груди, Габриэлль позволила себе разрыдаться.

- И я научила его, правда? – засмеялась она сквозь слезы. Ее зубы стучали, а плечи тряслись. – Я прекрасно его научила.

Вирджил поднес стакан с соком к ее губам, заставил сделать несколько глотков и прижал ее к себе, пока она немного не успокоилась. Наконец Габриэлль выпрямилась и сложила руки на коленях.

- Ты хотела защитить Зену, - сказал Вирджил.

- Вирджил, я могла остановить его по-другому. Я могла сбить его с ног, попытаться обезоружить его. Вместо этого я… Мне показалось, что Зене угрожает опасность, и я сразу решилась на убийство. Все те годы, что я путешествовала с ней, я хотела стать воином. И знаешь, кем я стала? Убийцей.

- Каждый воин убийца.

- Я думала, со мной все будет иначе. Я думала, что смогу сражаться и не переставать ценить жизнь… Делать все, что в моих силах, чтобы не отнимать жизнь, если есть другой выход. Глупо, правда?

- Ты всегда стараешься поступать правильно… ты и Зена.

- Правильно, - Габриэлль снова горько рассмеялась. – Ты не знаешь, что случилось после того, как я убила Кораха.

И она рассказала ему всю историю: как Зена солгала кочевникам и попыталась свалить вину за смерть Кораха на римлян, порабощавших местных жителей; как она, несмотря на мольбы Зены, созналась в убийстве и была приговорена к смертной казни после того, как кочевники едва не казнили пленного римского солдата; как Зена ради ее спасения натравила римские войска на кочевников. Хотя потом Зена помогла кочевникам, и они выиграли сражение, частично благодаря удаче, они переступили через все, во что верили.

- Габриэлль, - Вирджил нежно взял ее за руку. – Если Зене и пришлось это сделать, то только потому что она очень беспокоится о тебе.

- После этого случая я в буквальном смысле хотела умереть, - Габриэлль опустила взгляд и смотрела, как он гладит ее руку. – Это было лучше, чем жить с мыслью, что я убила несчастного невинного мальчика. А потом я задумалась обо всех людях, погибших от моей руки. Были ли они виновны? Римские солдаты, которые сражались только по долгу службы или потому что их семьи должны были что-то есть, или потому что они думали, что защищают свою страну… Воины, которые сражались за своих богов, как я сражалась за свою веру. Кто дал мне право отнимать их жизни? – Габриэлль подняла голову и посмотрела в добрые карие глаза Вирджила. – Я не знаю, Вирджил. Я больше не знаю. Иногда я горжусь тем, кем я стала. Иногда мне кажется… что я теряю себя.

- Тогда, может, это не для тебя. Я имею в виду, быть воином.

- Может. Но я ничего не могу с этим поделать. Я не могу продолжать путешествовать с Зеной и позволять ей сражаться одной.

Вирджил опустил голову и вздохнул.

- Тогда тебе, возможно, не стоит…

- Нет. Мой путь с Зеной.

- Почему? – странно взглянул Вирджил. Габриэлль подняла на него недоуменный взгляд. – Я не понимаю, - сказал он. – Я восхищаюсь Зеной. Она великая женщина. Но ты – это ты. У тебя свой путь. Ты умная, одаренная, храбрая.

- Это трудно объяснить. Вирджил… мы связаны глубоко внутри… Иногда я и сама этого не понимаю. Просто… наши души поддерживают друг друга. Как солнце и вода поддерживают живые существа. Словно у нее частичка моей души, а у меня частичка ее.

Но значит ли это, что у нее нет своего пути?

- Это здорово, - с сомнением сказал Вирджил. – Я просто не могу видеть тебя такой несчастной.

- Я не несчастна, - быстро ответила она.

- Габриэлль, - он сжал ее руку. В его глазах появилось беспокойство. – Я знаю, вы с Зеной замечательные друзья, но неужели в твоей жизни нет места… для отношений другого вида?

Ее сердце бешено забилось.

- Вирджил… я… я…

- Тебе не нужно отвечать сейчас. Я все понял. Я лишь хотел сказать тебе… Просто подумай об этом.

Габриэлль вытерла следы слез и выдала свою лучшую улыбку.

- Мы должны вернуться. Выступление уже началось. Я наверное ужасно выгляжу.

- Ты прекрасна, - он коснулся ее щеки. – Ты в порядке?

- Да.

Они обнялись и не двигались некоторое время. Он успокаивающе поглаживал ее по спине. Она немного отстранилась. Их взгляды встретились. Их лица были так близки, что она чувствовала его теплое дыхание. Он наклонился ближе, и их губы соприкоснулись.

Габриэлль закрыла глаза. Может, это правильно. Может, с Вирджилом она обретет ту жизнь, которую хочет.

Она приоткрыла рот и, услышав его тихий вздох, проникла языком между его губ.

Этот мир существовал только для них двоих. Это был их танец и их музыка. Прыжки, пинки, толчки, блокировки, хриплые крики и прерывистое дыхание. Песня скрестившихся мечей. Зена подпрыгнула и приземлилась позади Ареса, но он успел повернуться и отразить ее удар.

- О, ты хорош, - задыхаясь, сказала она.

- Годы тренировок…

Он замахнулся на нее мечом только чтобы отвлечь. Его настоящим намерением было ударить ее по ногам и повалить на землю. Но она увернулась.

-… не как смертного.

На этот раз Зене удалось ударить его ногой в живот и почти оттолкнуть назад, но он схватил ее за лодыжку и с силой дернул. Зена потеряла равновесие и упала на спину. Прежде чем Арес успел замахнуться мечом, Зена откатилась и одним прыжком была на ногах.

На тренировочной площадке и во внутреннем дворике школы боевых искусств никого не было, за исключением полдюжины подростков и их учителя, которые прекратили свои занятия и наблюдали со стороны. Единственная девочка в группе не отрывала от сражения взгляд.

- Это больше чем… - их мечи скрестились, и ему пришлось повысить голос, чтобы она смогла услышать его сквозь лязг металла, - …божество.

По правде говоря, Арес сражался лучше, чем ожидала Зена. Его смертные рефлексы обострились, и теперь ему не нужна была его божественная сила, чтобы использовать свои боевые навыки, а они у него определенно были. Зена не была уверена, что находится в лучшей форме и владеет ситуацией, полностью сконцентрировавшись на битве – одно из важнейших правил хорошего воина, которому Арес сам когда-то учил ее. Крошечная частичка ее сознания была где-то далеко и беспокоилась о Габриэлль. Габриэлль и Вирджил… они были хорошими друзьями. В Риме на вакханалии Габриэлль была так взволнована и так нервно поглядывала на Вирджила. Следующие несколько дней между ними явно было напряжение… Она едва смогла отразить удар Ареса. Сверкнув дразнящей ухмылкой, Зена оттолкнула его меч. Арес нахмурился и, усмехнувшись в ответ, продолжил сражение.

Поединок продолжился, и Зена заметила, что Арес устает. Скорее всего, он так и не привык к слабости смертного тела. Ручьи пота бежали по его лицу и шее, он дышал хрипло и прерывисто. Наконец собравшись, Зена усилила атаку, заставляя его вкладывать всю силу в оборону. Она не собиралась щадить его чувства. Она была ему должна и обязана была отдать ему все, что у нее есть. Улучив момент, когда Арес ослабил хватку на рукоятке меча, Зена смогла выбить оружие у него из рук. Она приземлилось всего в нескольких шагах от Ареса, но было вне его досягаемости. Задыхаясь, Арес поднялся на ноги. Острие ее меча прижалось к его горлу. В его взгляде смешалось восхищение и задетое самолюбие.

- Сдаешься? – промурлыкала она.

Все еще ловя ртом воздух, Арес ухмыльнулся.

- Какие у тебя… условия?

- Дай-ка подумать… абсолютное поражение?

- О… это по мне.

Не отрывая от нее глаз, он расставил руки в сторону и медленно опустился на колени. Как театрально… или он что-то задумал? Зена опустила меч, держа его в сантиметрах от груди Ареса.

- Абсолютное поражение, - хрипло повторил он и наклонился вперед. Все еще настороже, Зена немного убрала меч в сторону.

- Итак?

Наклонившись ниже, он поцеловал носок ее сапога. Окончательно расслабившись, Зена засмеялась. По ее телу разливалась приятная истома.

- Я не просила тебя унижаться.

- Ты меня знаешь. Я ничего не бросаю на полпути.

Его губы коснулись кожи над ее коленом. Зена заволновалась. Она заметила детей во дворе, не сводящих с них глаз.

- Арес! – шикнула она на него сквозь смех. – Прекрати!

В следующую секунду она ощутила, что ее лодыжки сильно сжали и резко дернули вперед. Серая каменная стена школы пошатнулась, и перед ее глазами оказалось бледно голубое небо. Зена растянулась на земле, сильно ударившись спиной и почувствовав неприятное прикосновение колющего песка к обнаженной коже. Она давно опустила меч, и поэтому подмявший ее под себя Арес смог без труда отбросить его в сторону.

- Я ведь так и не сказал, что сдаюсь, правда? – ухмыльнулся он. Не то, чтобы ему было противно проигрывать ей, но все-таки… Он хотел было спросить ее, не желает ли она пересмотреть условия его поражения, но тут он услышал ее тихий стон и увидел ее закрывающиеся веки. Не может быть, что он смог ее поранить, она падала на спину и раньше и гораздо сильнее…

- Зена?

Ее голова упала в сторону, и Арес не на шутку испугался. Он приподнялся и похлопал ее ладонью по щеке.

- Зена? – повторил он.

В следующую секунду он оказался опрокинутым на спину, и колено Зены прочно прижимало его к земле. Он должен был это предвидеть. Она дотянулась до своего меча.

- В эту игру могут играть двое, - сказала она, самодовольно улыбаясь.

Она была великолепна с этой улыбкой, сияющими глазами, пылающими щеками и пропитанными потом волосами.

- Ты… так хороша!

Ослепленному желанием Аресу захотелось сжать ее бедра, притянуть к себе и зубами сорвать с нее белье. Физически ощутив острую потерю, он с сожалением наблюдал, как она поднялась резко, но грациозно. Он представил, как в сиянии синего свечения переносит ее в Зал Войны. Они сбросят свои одежды и закончат свой поединок так, как обычно заканчиваются такого рода поединки – финальным сражением, в котором поражение и победа равны. Зена протянула ему руку и помогла встать. Раздался взрыв аплодисментов от группы восторженных (черт бы их побрал!) зрителей.

- Пойдем, - сказала Зена. – Нужно помыться.

- Подожди, - Арес вложил меч в ножны. – Давай покажем им, как это делается.

У нее не было и шанса ответить, так как он заткнул ей рот долгим медленным поцелуем. Через несколько секунд колебаний она поцеловала в ответ. Дети захлопали еще сильнее, свистя и выкрикивая одобрительные возгласы. Зена напряглась в его объятиях и слишком скоро прервала поцелуй.

- Пойдем, - повторила она, лукаво улыбнувшись.

***

Когда Габриэлль и Вирджил вышли из читального зала, одетая в белое женщина-библиотекарь средних лет кинула на них такой строгий взгляд, что Габриэлль покраснела так густо, что, несомненно, подтвердила худшие подозрения женщины, если они у нее, конечно, были… хотя вообще-то ничего и не произошло, за исключением поцелуя.

Из открытых дверей главного зала раздавался чистый мелодичный приятный голос. Чтение уже началось. Когда они вошли внутрь, свободных мест уже не осталось. Они тихо прокрались в конец комнаты и встали у стены.

Стоявшая на сцене женщина была невысокая и худощавая. На ней было темно синее платье, отделанное золотом. Тонкие черты ее вдохновленного лица обрамляли густые темные кудри. Габриэлль читала и восхищалась стихами Сапфо и раньше, но она никогда не могла подумать, насколько прекраснее они будут звучать их уст женщины, которую люди называют Десятой Музой. Она пела о чувственных удовольствиях, о залитых солнцем садах, об украшенных розами девах, танцующих в лунном сиянии, о диких цветах и тонущих в сумерках лугах, о дружбе и любви. Она пела об одиноком ложе, опустевшем на рассвете, когда луна и звезды уже исчезли с небосклона.

Габриэлль почувствовала на своей руке теплые сильные пальцы Вирджила, и вспомнила поцелуй. Ее сердце затрепетало. Могла ли она любить Вирджила? Ей было странно представлять себя с кем-то кроме Зены, думать, как лежишь в других объятиях, засыпаешь рядом с другим… или живешь рядом с другим. Но это возможно. Ей нравился Вирджил, она заботилась о нем, наслаждалась его компанией. Возможно, она научиться любить и его. А почему бы нет? Самое шокирующее было то, что она никогда не думала об этом всерьез раньше, когда это было так очевидно. (Неужели той ночью Зена действительно пошла к Аресу после нее?) К тому же, разве Зена все еще в ней нуждается? Годами Габриэлль думала о себе, как о человеке, который поддерживает духовное состояние Зены, помогает ей бороться с темнотой, гневом, насилием внутри и вокруг нее. Но, может, теперь Зена способна сражаться с темнотой своей души сама. И может… С дрожью Габриэлль вспомнила свою ссору с Аресом и последующим за ней кошмарным видением. Возможно, Арес прав: если она идет по пути, по которому идет сейчас, она не имеет право говорить, что поддерживает свет в чьей-то душе. А что до любви… хоть Арес и был самым настоящим сукиным сыном, но он обожал Зену и был счастлив жить и умереть за нее. Этого нельзя отрицать.

Сапфо пела о свадьбе троянского героя Гектора и благородной Андромахи, но мыслями Габриэлль была далеко. Она думала о том, что было бы, если бы она встретила Вирджила, не зная Зену. Честно говоря, у нее с Вирджилом было гораздо больше общего, чем с Зеной. Они делили страсть к литературе, искусству и духовности. Они оба были бардами, вступившими на тропу войны, и могли поддерживать друг друга. С Вирджилом она не чувствовала бы то, что иногда ощущает с Зеной: что воин внутри нее побеждает барда, презираемого и напрасно тратящего свои силы. С Вирджилом… она могла обрести то, в чем едва могла признаться даже себе: с Вирджилом она могла иметь детей. Была еще одна мысль, еще более запрещенная и спрятанная в укромном уголке ее сознания: Вирджил не стал бы ей изменять.

Габриэлль повернула голову и снова постаралась сконцентрироваться на Сапфо. Последнее, что она услышала, была поэма о Клеиде, ее золотоволосой дочери. Сапфо остановилась. Взгляд ее янтарных глаз пробежался по слушателям и на секунду остановился на Габриэлль. Поэтесса начала читать снова:

«Наравне с богами находится он.
Когда он сидит рядом с тобой,
Его голос и бархатный смех
Заставляют мое сердце трепетать так дико.
Смотрю я на тебя и слов не нахожу.
Огнем пылает моя кожа
И словно гром гремит в ушах
Холодный пот по мне струиться
Глаза не видят ничего
И я бледнее, чем тростник.
И вот теряюсь я совсем
И кажется тогда, что смерть сама
Стоит передо мной».

Ее последние слова задрожали и повисли в мертвой тишине зала. В эту секунду Габриэлль поняла, почему она задрожала. Она почувствовала все это: жар под кожей, гром в ушах, холодный пот, неожиданную темноту в затуманенных слезами глазах. Вирджил тихо говорил ей что-то, и Габриэлль потребовалось немало усилий, чтобы прорваться сквозь туман и услышать его.

- Габриэлль, ты в порядке?

Габриэлль кивнула и сжала его руку.

- Эта поэма… она… она…

Она обо мне.

Она едва дышала.

Она о Зене.

Габриэлль поняла, что Вирджил все еще держит ее за руку. Но теперь его рука была холодной и твердой, словно мертвая, и Габриэлль мягко убрала ее со своей.

Мягкое дыхание вечера ласкало ее обнаженную кожу, по телу пробегала дрожь. Габриэлль положила свиток в сумку и посмотрела на Вирджила. Прикрепленный к колоне факел позади него разгонял темноту, скрывающую его лицо.

- Прости, - сказала она.

В его глазах появился мерцающий огонек.

- Ты не обязана извиняться.

- Вирджил… - Габриэлль положила руку ему на плечо и глубоко вздохнула. – Я просто хочу объяснить… Я люблю другого человека.

Он пристально посмотрел на нее и наклонился ближе.

- Это ведь Зена, правда? – спросил он.

В ее горле пересохло. Она кивнула. На этом свете много людей, с которыми у нее гораздо больше общего, чем с Зеной, с которыми у нее могла быть лучшая жизнь. Но… Почему мы любим тех, кого любим? Просто так. То же самое она однажды сказала и Джоксеру…

- Прошу, поверь мне, - умоляюще сказала она. – Если бы все было по-другому… если бы я могла… ты был бы тем, с кем я провела бы остаток жизни.

Она убрала руку. Вирджил потупил взгляд и переступал с ноги на ноги, словно собираясь с духом сказать что-то. Наконец он поднял голову.

- Надеюсь… - он неожиданно замолчал, словно его лишили воздуха. – Надеюсь, ты счастлива, Габриэлль.

Она жалела, что свет от факела падает ей на лицо. Она не хотела, чтобы он видел, как она пытается сдержать слезы.

- Мы всегда будем друзьями, правда? – улыбнулась она.

- Конечно.

Вирджил слегка наклонился и обнял ее. Некоторое время они не двигались. Она прижалась щекой к его плечу, а он положил свою теплую ладонь ей на спину.

***

Вирджил задумчиво смотрел вслед Габриэлль. Она мило отказалась от его предложения проводить ее до таверны, обосновывая это тем, что его дом находится на другом конце города. Сейчас Габриэлль казалась лишь сероватой точкой, которая становилась все меньше и меньше, пока совсем не растворилась в ночи.

Вдоль тесной почти безлюдной улицы тянулись аллеи лимонных деревьев, шелест листьев которых наполнил воздух, а их острый аромат смешался с дымом из труб и с милостиво слабым запахом лошадей. Вирджил медленно шел по улице. Все его мысли были лишь о Габриэлль. Вновь и вновь он прокручивал в голове их поцелуй, испуг и робость в ее глазах, нежное неуверенное прикосновение ее губ и языка и бешеный стук своего сердца. Он все еще ощущал, как ее рука сжимает его ладонь… Она не собиралась играть с ним, в этом он не сомневался. Вирджил вспомнил разговор с торговкой вина, которая видела Зену и Габриэлль в Элае. Женщина была абсолютно уверена, что Зена и путешествующий с ними мужчина (чью внешность торговка описывала в очень восторженном тоне) были любовниками. Ко всему этому прибавлялся тот факт, что Габриэлль очень странно отреагировала на поэму. На ее лице была написана беспомощная ревность… Может, ее страсть к Зене была безответной или тайной? Конечно, нельзя отрицать, что две женщины могут быть любовницами, но Арес привлекал Зену, и Габриэлль это задевало… хотя Зена, безусловно, была слишком благородна, чтобы изменять.

Арес был загадкой. При мысли о нем по телу Вирджила бежала дрожь. Истории Габриэлль не сформировали у него лестное представление о Боге войны. Он знал, что Арес убил Элая и что он был любовником Ливии, когда она убила его отца. Также Арес пожертвовал свое бессмертие, чтобы спасти Габриэлль и Евы, очевидно из-за любви к Зене. На свете были вещи, которые Вирджилу никогда не суждено понять. Он лишь надеялся, что Габриэлль не пострадает.

Стоя у крыльца библиотеки, Вирджил едва не спросил Габриэлль, что происходит между ней и Зеной. Но он был рад, что не сделал этого. Возможно, если их отношения разладятся… нет, что бы не было между женщинами, он не имеет права вставать между ними. Габриэлль сама должна решать, и если есть на этом свете справедливость, она придет к нему. Но сейчас, судя по всему, ее сердце принадлежит Зене.

Сердце и горло Вирджила сжались от острой невыносимой боли. После смерти отца осознание того, что Джоксер был глубоко безнадежно влюблен в Габриэлль, поразило его. Может, это семейное проклятье, с горькой ухмылкой подумал Вирджил.

Лишь небеса знают, когда он снова увидит ее. Завтра от покинет Мегару и отправится в Коринф, чтобы выставить на продажу свою поэму. Он почти забыл, что с утра ему опять нужно идти в библиотеку и оставить в ней один из своих свитков. Глава городской библиотеки заинтересовался его творчеством, а это была безусловная честь.

Он надеялся, что Габриэлль понравится его поэма и что однажды ему представится шанс обсудить ее с ней. Какой замечательной была бы жизнь, если бы в конце каждого дня он мог показывать ей свои поэмы и быть первым, кто читал бы ее новые свитки. Может, у него еще есть шанс… Но лучше было признать, что этого никогда не случится. Так было лучше для их дружбы и для них обоих.

Собирая в хижине свою скромную поклажу для завтрашнего путешествия, Вирджил вновь вспомнил об отце. Да, Джоксер всю жизнь любил Габриэлль, хотя женился на Мег, и в целом они были счастливы, несмотря на их бесконечные препирательства, несмотря на безмолвную тоску, которую Вирджил видел на лице отца каждый раз, когда тот пересматривал свитки Габриэлль и другие памятные вещи в таверне. Габриэлль не была одной из тех женщин, которые к кому-то принадлежали. Но жизнь продолжается.

Когда он вскарабкался на свою слишком узкую кровать и опустил голову на подушку, по его щекам неожиданно потекли слезы. Он не знал, оплакивал он отца… Боже, я так скучаю по тебе, папа… или Габриэлль. Он вытер лицо и сделал несколько глубоких вздохов. Он будет в порядке. Он надеялся, что Габриэлль тоже.

***

Небольшая медная статуя у входа, освещенная двумя шипящими факелами, оповещала о названии таверны: «Охотница и Гончая». И охотница, и гончая злобно ухмыльнулись Габриэлль. По крайней мере, пляшущие тени и отраженный от меди свет факелов заставляли так думать. Габриэлль содрогнулась, жалея, что не может посмеяться над собой. Было странно, что она, погруженная в свои грустные мысли, в темноте вообще умудрилась добраться до таверны. Когда она толкнула скрипящую дверь, дремлющая у порога собака из плоти и крови подозрительно подняла на нее желтый глаз.

Позади нее хлопнула дверь, и Габриэлль зашла в затхлый воздух таверны. Она чувствовала себя усталой и разбитой. Запах еды поманил ее к все еще работающей кухне. Возможно, она почувствовала бы себя лучше, если бы что-нибудь съела. К тому же она еще не готова к встрече с Зеной.

Некоторое время Габриэлль просто сидела за столом, рассеяно тыча вилкой в тушеные овощи. Весь путь от библиотеки до таверны, почти час пешком, она ужасно себя чувствовала от навалившихся на нее страданий. Она поступила как последняя свинья по отношению к доброму, внимательному, заботливому другу… только для того, чтобы с ужасающей безысходностью осознать, что в этой жизни она принадлежит только Зене и никому другому. И как она могла в этом усомниться? Она пыталась прийти к какому-то решению, но ответ был все тот же: из этой ситуации нет выхода… пока Зена не бросит Ареса, пока она сама не примет решения… и даже если Зена сделает такой выбор, то это будет жертвой ради Габриэлль, тогда о каком выходе может идти речь?

Габриэлль вспоминала день, когда ее жизнь изменилась. День на ферме, когда она пыталась вернуть пса Ареса. Когда ее не было, что-то случилось, и Арес отправился топить свое горе в вине. Топить горе в вине… Впервые Габриэлль осознала, почему иногда люди так хотят забыться и идут на это.

Официантка остановилась рядом с ее столиком и раздраженно спросила:

- Что будете пить?

А почему бы и нет?

- Я буду вино.

Девушка принесла ей кубок вина и, вдыхая тяжелый пряный запах напитка, Габриэлль принялась потягивать темно красную жидкость. Тепло разлилось по всему ее телу, и Габриэлль стало немного уютнее.

Может, это было безумием остаться, но на это были причины. Смотрю я на тебя и слов не нахожу… Никто другой на свете никогда не заставит ее почувствовать это. Только теперь она не знала, было ли это чувство благословением или…

Остаток вина Габриэлль выпила залпом так быстро, что закашлялась. Жестом она попросила официантку принести еще вина.

- Налейте в кувшин, - сказала она хриплым голосом.

Она вытащила из сумки свиток и развернула его у себя на коленях.

Спасибо, Грингильда!

Жизнь надо прожить так, что бы больше не хотелось.