Легче не выбрать никого.
... и все-равно застрелиться.

Мне очень жаль Зену.

То, что Ты не саббер - это не твоя заслуга, а наша с Нетуз недоработка!!!

PS а мона проду?

You're my world, you're every breath I take
You're my world, you're every move I make... ©

«Уже давно за полночь» - подумала Зена, глядя на синеватое ночное небо. Она отошла от окна и села на кровать Габриэлль.

Габриэлль все не показывалась. Конечно, она и Вирджил могут ночи напролет разговаривать об эпических поэмах, театре и восточной религии. Но… Зена представила, как Габриэлль смотрит на Вирджила. Ее серо-зеленые глаза большие и сияющие, ее губы приоткрыты, ее прекрасное лицо такое невинное, такое доверчивое и милое. Зена представила, как Габриэлль стоит перед Вирджилом. Жестом, в котором нет ни капли похоти, а лишь чистая невинность и скованность, он скидывает с нее платье, и оно мягко падает к ее ногам. Габриэлль полностью обнажена, душой и телом. Зена прикусила губу.

Конечно, она с трудом рассматривала возможность того, что Габриэлль могла завести любовника на стороне… даже когда сегодня утром она сама оставила ее и ушла с Аресом. Она не могла иначе. Зена думала лишь о том, что почти потеряла его, что он ждал ее, был ранен, испуган и озлоблен; что в один из этих дней она потеряет его. Она знала это, и не могла отказать ему в паре часов общения… не могла отказать себе. Поэтому вместо того, чтобы идти в свою комнату, она пришла к нему. И когда он вошел в нее, покрывая ее лицо и шею дикими поцелуями, единственное, чего ей хотелось: полностью раствориться в нем и никогда не отпускать.

Разумеется, она не была скупой и всегда могла поразвлечься с Габриэлль темной ночкой. Но Габриэлль не нужно было развлечение. Если она ляжет в постель с Вирджилом, она уйдет к нему. Это было ясно как божий день. Зена резко поднялась с кровати и принялась расхаживать по комнате, словно это могло подавить усиливающийся удушающий приступ паники.

Она нуждалась в любви Габриэлль, но этого было мало. Ей нужно было, чтобы Габриэлль верила в нее. Ей нужно было видеть себя такой, какой видит ее Габриэлль: хорошим человеком, который всегда будет стремиться к лучшему. Как сейчас она выглядит в глазах Габриэлль? Зена предпочла бы не знать этого.

Шум в коридоре привлек внимание Зены. Послышалось чье-то неуверенное шарканье и тяжелый стук других шагов.

- Сюда, мисс.

Зена узнала голос владельца таверны. Дверь отворилась. За ней оказался коренастый лысеющий хозяин таверны, поддерживающий под руку растрепанную сонную Габриэлль.

- Что происходит?

- Прошу прощения, мэм, - тревожно кивнул мужчина в сторону Габриэлль. – Ваша подруга… эээ…

Габриэлль подняла голову и мрачно посмотрела на Зену.

- Привет, Зена, - хриплым голосом сказала она. Ее лицо припухло. Габриэлль оттолкнула руку хозяина и встала, пошатываясь.

- … она… эээ… заснула в таверне.

- Понятно, - холодно ответила Зена, выжидая пока мужчина уйдет. Первоначальный шок сменился знакомой болью, такой невыносимый, что она едва могла дышать. Я убиваю тебя, Габриэлль. Это было больше уверенность, чем опасение.

Габриэлль швырнула сумку в угол и скинула с себя ботинок. От такого резкого движения она пошатнулась и упала бы, если бы Зена не поймала ее. Дыхание Габриэлль выдавало выпитое ею вино.

- Давай-ка, - Зена усадила ее на кровать, опустилась рядом с ней на колени и сняла с нее второй ботинок.

- Я сама, - сказала Габриэлль, вырвав его из рук Зены и отшвырнув в сторону. С глухим ударом ботинок ударился об стену.

Все еще стоя на коленях, Зена опустила голову.

- Я так беспокоилась о тебе, - тихо сказала она.

- Беспокоилась… о… чем? – медленно спросила Габриэлль, тщательно выговаривая слова. Внезапно ее голос сорвался на истерику. – Что я врежусь в лошадь? Или что я пересплю с Вирджилом?

Переспала? В наступившей тишине Зена вновь и вновь задавала себе этот вопрос и, наконец, не выдержала.

- Так как? – спросила она. – Ты врезалась в лошадь?

Габриэлль не то засмеялась, не то всхлипнула.

- Да, врезалась. В большую.

На сей раз она зарыдала.

- Прости, - прошептала Зена. – Мне так жаль. – Она нежно поцеловала колено Габриэлль и подняла голову. – Прости, - повторила она. В ее глазах застыла боль.

Вздохнув, Габриэлль наклонилась вперед и оказалась в объятиях Зены. Все еще сдерживая слезы, Зена зарылась лицом в шею Габриэлль, покрывая поцелуями ее нежную теплую кожу, гладя ее волосы. Она чувствовала лихорадочное дыхание Габриэлль и ощущала влажное прикосновение ее губ… и резкую боль в плече, когда зубы Габриэлль вонзились в ее тело так неожиданно, что она едва не вскрикнула.

Зена отпрянула.

- Что ты делаешь?

- Разве ты не этого хотела? – на лице Габриэлль расплылась мрачная, почти зловещая улыбка. Она с силой сжала груди Зены через кожаную тунику. – Разве не это…

Губы Зены накрыли ее и не дали закончить фразу. Не надо, Габриэлль, не делай этого… Ты не такая… Габриэлль снова укусила ее до крови. Зена не сопротивлялась, лишь еще крепче сжала Габриэлль в объятиях, нежно, очень нежно лаская ее губы языком. Крепкий запах вина в дыхании Габриэлль напомнил ей день, когда Арес напился в таверне, узнав об их отношениях с Габриэлль… как она поцеловала его и весь его гнев испарился. Она не знала, болело ли ее сердце за Ареса или за Габриэлль, а может за обоих.

Руки Габриэлль соскользнули на талию Зены.

- Ложись, - сказала Зена. – Ложись.

Уложив Габриэлль на кровать, она сняла с нее платье, скинула с себя одежду и потушила лампу. Внезапно она смутно осознала, что занятие любовью нечего не изменит. Это все равно, что дать раненому болеутоляющее, но при этом не вылечить саму рану. Это единственное, что она могла сделать сейчас для Габриэлль и для себя самой. И лучше не думать, что буквально несколько часов назад она занималась любовью с Аресом и может заняться снова. Габриэлль судорожно билась в руках Зены, пытаясь перевернуть ее на спину, яростно целуя ее губы. Но теперь в ее жестокости сквозила какая-то нежность.

- Шшш, - отстранилась от нее Зена и прижала палец к губам Габриэлль, поглаживая ее волосы и лицо. – Ты не обязана делать это. Все хорошо, все в порядке.

Она гладила плечи Габриэлль, целовала ее шею и грудь, водя языком по каждому соску. Тело Габриэлль изгибалось, учащенное дыхание перешло в тихие стоны, и Зена почувствовала, как в ней самой пробуждается желание и охватывает все ее тело. По крайней мере, ее боль, сомнения и растерянность потонули в этой теплой истоме.

Зена вновь припала к губам Габриэлль и судорожно вздохнула, почувствовав ее ладонь у себя между бедер.

- Габриэлль… пожалуйста…

- Хм?

Она пожалела, что потушила свет. Ей хотелось увидеть лицо Габриэлль, охваченное нежностью и страстью.

- Никогда не оставляй меня, - прошептала она, покрывая лицо Габриэлль поцелуями, понимая, что не имеет права говорить такие слова. – Никогда…

***

Ему было плевать, по каким причинам они вчера легли спать так поздно. Он не собирался умирать от голода и ждать, когда они соизволят спуститься к завтраку.
Одевшись в кожу и оставив в комнате оружие и доспехи (единственная уступка, на которую он согласился пойти в этой таверне), Арес снова вгляделся в толпу и опять не увидел никаких признаков Зены и Габриэлль. Он сел за один из столиков, к которому тут же подскочила распутного вида официантка с необычайно дружелюбной улыбкой на курносом беззаботном лице.

- Доброе утро, - пропела она. – Ваши… друзья еще не спустились?

- Спят до полудня, - улыбнулся он ей. – Что если мы начнем без них?

- Хорошо, - хихикнула девушка. – У нас есть овсянка с медом, блинчики и печеные яблоки.

- Хм… далеко не пища богов.

- Боги редко к нам заходят, - снова захихикала официантка.

Девушка принесла ему завтрак – овсянку, блинчики и молоко – и поставила на стол.

- Кстати, чуть не забыла, - сказала она. – Одна из ваших подруг – блондинка – вчера здесь кое-что потеряла.

- Что?

Официантка показала ему на вещь, зажатую ее под локтем. Свиток. Это было интересно. Что-то из творчества Блондинки? Возможность подкольнуть барда? Он все еще был ей должен и за поэму Пиндара, и за предложение продать кое-что из его вещей.

- Между нами, - заговорщицки улыбнулась девчонка, - вчера она явно перебрала. Почти целый кувшин вина. Вырубилась прямо за столиком. Наверное, она уронила свиток на пол.

- Что там написано?

- Похоже, что я умею читать?

- Хорошо, - задумчиво сказал Арес. По какой-то причине образ Габриэлль, напивающийся до беспамятства, не показался ему забавным. – Дай его мне.

Проглотив ложку немного несвежей овсянки (то, что она была медовой, было явное преувеличение), Арес развернул свиток и принялся читать.

«Наравне с богами находится он…

Закончив читать, он медленно опустил свиток и только сейчас понял, что все еще сжимает в руке ложку, погруженную в овсянку. Неужели это написала Блондинка? Арес попытался вспомнить, как выглядит ее почерк. Ему явно следовало почитать кое-что из его свитков.

Она написала это или нет, но она не обрадуется, когда поймет, что потеряла этот свиток. И если она узнает, что он попал ему в руки… О… Он может поиздеваться над ней в один тихих вечерков около костра. Сделает небрежное замечание, что нашел какой-то свиток, расскажет поэму и будет наблюдать за ее реакцией. Но что-то внутри него не позволяло ему думать, что он может использовать эту короткую поэму в своих играх. К тому же, если он расскажет ее вслух, чувства, нахлынувшие на него при первом прочтении, могут вновь одолеть его, и это отразится в его голосе. Лучше дать ей зацепку. Каждый день вставлять по строчке из поэмы в обыденный разговор и бросать на Габриэлль многозначительный взгляд, чтобы она поняла, что все это не случайно. О, ей будет больно.

Арес снова взглянул на свой трофей. Слова смотрели на него в ответ – прямые и черные на желтоватом папирусе.

И вот теряюсь я совсем
И кажется тогда, что смерть сама...

Он свернул свиток и отодвинул в сторону полу съеденный завтрак.

Через несколько минут, сам не зная, зачем он это делает, он стучался в дверь Габриэлль.

- Зена?

Даже через разделяющую их дверь он заметил в ее голосе нервные нотки.

- Нет. Это я.

Повисла короткая недоумевающая пауза, за которой последовало бесцеремонное:

- Чего тебе?

- Открой, - сказал он.

Еще одна пауза и наконец…

- Входи.

Арес толкнул дверь. Габриэлль, встревоженная и измученная, сидела на полу с открытой сумкой перед собой. Она выглядела ужасно. И трудно было сказать, последствия ли это похмелья или результат серых теней в комнате.

- Ничего не теряла? – поднял он свиток.

Габриэлль вскочила на ноги. У нее перехватило дыхание.

- Как ты… - она прижала пальцы к вискам и закрыла глаза. – Ты вытащил…

С животным криком Габриэлль бросилась на Ареса так быстро, что он не успел ни отразить удар, ни сказать хоть слово. Она, должно быть, целилась ему в лицо, но удар пришелся в шею. Боль была невероятная. Он пытался дышать, но воздух куда-то исчез. Схватившись за горло, едва осознавая, что свиток выпал у него из рук и мягко упал на пол, Арес смутно догадался, что Зена, возможно, научила Габриэлль своему зажиму и теперь ему конец.

- Я ненавижу тебя, - ее голос был низкий, дрожащий от яда и сорвавшийся на крик. – Я ненавижу тебя!

Он умудрился сделать небольшой вздох и схватить ее за запястье. Они молча боролись, кряхтя и дыша, как борцы на ринге. Она пнула его по ноге, и он потерял равновесие. Он навалился на нее и они оба тяжело упали на пол. Габриэлль хрипло вскрикнула, оказавшись подмятой под Ареса.

- Слезь с меня, - прошипела она, извиваясь под ним с красным от гнева лицом.

- Ты, - закашлялся он, - сумасшедшая. Ему все еще было трудно дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить. Держать ее под собой тоже стоило ему немало усилий.

- Я ненавижу тебя, - повторила Габриэлль. В ее дыхание он уловил запах вина.

- Большое дело. Я тоже ненавижу тебя.

- Я убью тебя за это. - Он знал, что она не шутит. – Это мое… а ты забрал…

- Проклятье. Ты вчера забыла его в таверне.

Нахмурившись, она прекратила сражаться и уставилась на него отрешенным взглядом больших глаз.

- Что?

- Ты уронила свиток на пол в таверне. Я вернул его тебе.

- О, - тихо сказала она. Ее губы задрожали, и он испугался, что она сейчас заплачет. – О.

Арес наконец смог восстановить свое дыхание. Неожиданно он понял, что его жилет расстегнут, а ее груди прижимаются к его телу. В следующую секунду он осознал, что это его возбуждает. Габриэлль все еще смотрела на него, но теперь в ее взгляде были шок и смущение, и Арес был готов поклясться, что она подумала о том же, что и он.

Содрогнувшись, он скатился с нее и сел на пол. Габриэлль осталась лежать распластанной на полу. Топ немного сполз с нее, обнажив бледно розовый участок кожи вокруг ее левого соска. Он отвернулся, с трудом поднялся на ноги и прижался лбом к стене.

- Ты написала это? – спросил он через какое-то время.

- Если бы, - усмехнулась Габриэлль. – Я не настолько хороша. – Помолчав, она добавила. – Это Сапфо. Знаешь… чтение, вчера вечером.

- Да.

Он услышал, как она встала и тяжело опустилась на кровать.

- Я лучше пойду, - сказал Арес.

- Поэма… тебе понравилась?

Он обернулся. Ее удивленный почти теплый взгляд взбесил его больше, чем ее неожиданная вспышка гнева.

- Если ты думаешь, что сейчас у нас будет слезливый разговор по душам об этой… вещи, - усмехнулся он, - то ты действительно сумасшедшая.

Она опустила голову.

- Уходи, пожалуйста.

Положив ладонь на дверную ручку, он услышал ее едва уловимое «спасибо».

Он открыл дверь и едва не столкнулся с Зеной.

Вот дерьмо.

Они стояли, молча глядя друг на друга. Он надеялся, что не выглядел слишком виноватым.

Глаза Зены медленно сузились.

- Что ты здесь делаешь?

- Я… Габриэлль вчера кое-что потеряла в таверне, а я ей это вернул.

- Она… что-то потеряла?

- Просто свиток, который я читала, - торопливо вставила Габриэлль. – Ничего особенного.

Зена отступила в сторону, переводя взгляд с Ареса на Габриэлль. Наконец, она опустила голову и вздохнула. Беспокойство на ее лице заставило их забеспокоиться. Только сейчас Арес заметил у нее в руке свиток.

- Плохие новости, - сказала она. – Это от Варии. Амазонки схватили Еву и хотят судить ее.

Grinqilda, спасибо огромное за подарок к НГ)))

You're my world, you're every breath I take
You're my world, you're every move I make... ©

Ситуация была проста. Ева, под страхом смерти изгнанная с земли амазонок за преступления, совершенные ею, когда она была Ливией, Чемпионкой Рима, вернулась к амазонкам с некой миссией от своего нового римского императора и была схвачена по приказу королевы Варии. Согласно краткому посланию Варии, адресованному Зене и Габриэлль, суд Евы откладывался до их приезда, чтобы у Габриэлль была возможность участвовать в совете и отдать свой голос, а у Зены, учитывая ее заслуги перед амазонками, присутствовать на заседании.

- Это еще не все, - сказала Зена, глядя на Ареса, прислонившегося к стене. – Вария сказала, что если мы знаем, где ты, привести тебя на суд Евы, чтобы ты мог участвовать как свидетель.

- Хорошо, - медленно ответил Арес, не сводя с Зены взгляда.

Габриэлль покачала головой и провела рукой по волосам. Ее все еще трясло от утренних событий, а воспоминания о вчерашней ночи не давали собраться с мыслями. А теперь еще и это.

- О чем Ева только думала? - спросила она, главным образом потому что должна была сказать хоть что-то.

- Может, она думала, что если, рискуя своей жизнью, она сможет привести амазонок к миру, то ей удастся исправить свои прошлые преступления. – Губы Зены задрожали. – Может, она думала, что заслуживает смерти, - шепотом добавила она.

Она замолчала. Казалось, что комнату, достаточно людную, учитывая троих находившихся в ней человек, заполнили призраки.

Зена свернула свиток и посмотрела на Ареса.

- Что тебе известно об этом?

- О чем?

- О походе Евы… Ливии на амазонок.

Арес потупил глаза и пробормотал что-то невнятное.

- Что это значит?

- Это была моя идея, - взглянул он на Зену. – Ты ведь знала это, правда? Ты просто хотела, чтобы я это произнес.

Зена не выглядела слишком шокированной, однако ее голос немного дрожал.

- Почему? - спросила она.

- Я думал, будет весело, если Ливия нападет на амазонок, - пожал он плечами.

- Весело, - мрачно повторила Зена.

- Я хотел хорошей битвы.

От мысли, что она смотрит на Бога Войны, Габриэлль содрогнулась и с ненавистью посмотрела на Ареса.

- Ты имеешь в виду, резни, - сказала она.

Арес посмотрел на нее как на злейшего врага.

- Я рассчитывал, что это будет резня, - медленно уверенно ответил он. – Я, должно быть, переоценил ваших амазонок. Я не ожидал, что они будут вести себя, как кучка школьниц.

Зена помрачнела еще больше. Внезапно Габриэлль почувствовала странное ликование. Она и Зена, объединенные против Ареса. Это было правильно. Это было… хорошо.

Арес повернулся к Зене.

- Слушай, если думаешь, что я стану извиняться за то, кто я… - он запнулся, в его голосе больше не осталось ни капли дерзости. - … кем я был… Что, по-вашему, я должен был делать после вашей смерти? Разводить цыплят на ферме?

- Как насчет того, чтобы держаться подальше от моей дочери?

Арес потупил голову, его плечи поникли. Габриэлль почувствовала отвращение к самой себе. Дочери Зены, их дочери, угрожала смертельная опасность, а она злорадствовала, потому что Зена разгневана на Ареса.

- Я говорил тебе, - ответил он, - я не знал…

- Слушайте, - сказала Габриэлль немного громче обычного. – Нам нужно решить, как вытащить Еву…

- А если бы знал? – перебила ее Зена.

Арес снова вперил в Зену взгляд, полный отчаянного вызова.

- И что, ты собираешься обвинить меня за то, что я развратил твою малютку? Не я сделал ее такой, Зена. Как, ты думаешь, она привлекла мое внимание? Впервые я заметил ее, когда она вела римские отряды к Галлии. В тот день она получила тот шрам на спине. И знаешь что, - едко добавил он, - она неплохо развлеклась тогда в Галлии… За один день она уничтожила три деревни. А ей было всего двадцать лет.

На Зену было больно смотреть.

- И тебе это понравилось, да? – горько спросила она.

- Я был Богом войны. Когда-то ты сказала мне, что я идеален для этой работы, помнишь?

- Полагаю, это ты сказал моей дочери продать амазонок в рабство. Всего день работы, так?

- Я сказал ей, что из амазонок получатся прекрасные гладиаторы… Что если она вернется в Рим с такими воинами и продаст их в школы гладиаторов, эту будет выгодно для ее репутации. Но не вини меня одного, Зена. Не я подсказал твоей малышке, как избавится от порченых товаров. Это все она.

- Порченых товаров… - слабым эхом повторила Зена.

- Да. От раненых амазонок, от которых не было бы толку на арене.

Прекрати, хотелось закричать Габриэлль. Неужели ты не видишь, что разрываешь ее на части? Но у нее было странное чувство, что они не услышат ее, словно она находится за невидимой каменной стеной.

- Она кинула их за борт, - сказал, словно выплюнув, Арес. – Она везла их в Рим на корабле и дала такой приказ. Они так и остались в своих кандалах…

- Понятно, - прервала его Зена голосом, уставшим от гнева, уставшим от жизни. Она опустилась на кровать рядом с Габриэлль, и та обняла ее за плечи. Зена прижалась к подруге.

- Зена… - сконфуженно начал Арес и замолчал.

- Вария знает об этом? – наконец спросила Зена, выпрямившись. Теперь ее голос звучал деловито и почти безразлично.

- Откуда мне знать? – пожал Арес плечами.

- Мы отправляемся сегодня, - задумчиво кивнув, сказала Зена. – Если поторопимся, будем там меньше, чем через неделю. Тебе лучше остаться, - добавила она, взглянув на Ареса.

- Остаться? С какой стати?

- Ради твоей же безопасности. Я знаю Варию. Она честолюбива. Она захочет подтвердить свою репутацию, убив Бога Войны. – Усмехнувшись, Зена покачала головой. – Даже бывшего Бога Войны.

- И ты думаешь, что я подожму хвост и брошусь наутек?

- Арес, речь сейчас идет не о твоей гордости.

- Вероятно, ты считаешь, что ее у меня вообще нет, - отрезал Арес. – Ты не сможешь меня удержать.

- Я прошу тебя остаться.

- А я сказал, что пойду.

Зена мрачно посмотрела на него.

- Хочешь, чтобы я дала обещание, что я… мы вернемся за тобой?

Вернемся… Тяжелым камнем упали эти слова на Габриэлль.

- Думаешь, я хочу пойти только из-за этого? Из-за страха, что ты меня бросишь? Повторяю, я не стану прятаться от Варии.

- Можем, прекратим спорить? – встряла Габриэлль. Ей было тяжело слушать это, а здесь, в этой тесной душной комнате, это было почти невыносимо.

- Прекрасно, - выдавила Зена сквозь стиснутые зубы. – Делай, что хочешь. Мы отправляемся сразу после завтрака.

***

В течение следующих несколько дней они долго ехали, мало спали и ели, а разговаривали еще меньше.

Несколько раз за время их путешествия Арес думал, что сойдет с ума от охвативших его противоречивых эмоций: горячий ошпаривающий гнев, холодная отдаленность от Зены и лихорадочный страх, что он может потерять ее.

Сначала он злился только на Зену. Что еще ей от него надо? Может, она ожидала, что он откажется от своей натуры, только чтобы вымолить прощение за свое прошлое? Он устал повторять, что не знал, что Ливия была Евой, но этого было недостаточно. В конце концов, что такого ужасного он сделал? Он превратил молодую женщину в храброго опытного воина, достаточно жестокого, чтобы зваться его первой ученицей; взял ее под свое крыло и затащил в свою постель. Он проделывал подобное не раз.

Но когда он думал об этом, внутри него кипел не только гнев. Он помнил отрешенный взгляд Зены, когда он рассказывал ей о преступлениях Ливии. Она выглядела так, словно ее ударили кнутом. Он уже видел ее такой… словно это было в другой жизни. Она неподвижно стояла, глядя на усеянную трупами землю – кровавый урожай своей дочери – а он стоял рядом и насмехался над ней, желая причинить ей такую же боль, какую она причинила ему. И тогда он нажал на самую болезненную точку: на страх, что зло внутри нее передалось ее ребенку. Она моя дочь, бездушный мерзавец. Как ты думаешь, почему она стала такой?

Но и другие мысли не давали ему покоя, когда он ехал рядом с ней на лошади или устраивался спать на жесткой земле: воспоминания о ее теплой улыбке и нежном взгляде, ласковом прикосновении ее рук, о наслаждение, котором они дарили друг другу. Мысли об этом причиняли лишь боль. После всего зла, что он ей причинил, она дала ему еще один шанс, а он в благодарность за это совершенно беспричинно сделал ей больно, чудовищно больно, только потому что ее гнев испугал его и он стал защищаться.

Он знал, что ему придется поговорить с ней, но они никогда не оставались наедине. Габриэлль постоянно была рядом, но он к этому привык. Несколько раз он ловил на себе ее взгляд и слишком быстро отводил глаза. Сейчас это нужно было ему меньше всего – позволить ей достать его.

Наконец, проснувшись однажды рано утром, Арес увидел, что Зены нет рядом на одеяле. Оглядевшись, он увидел ее, бродящей в одной тунике по берегу небольшой речушке в синевато-сером тумане рассвета. Он поднялся. Все тело ныло и ломало. Накануне он, изможденный после целого дня пути, заснул прямо не снимая доспехов. Когда он доковылял до нее, она окинула его холодным взглядом.

Арес опустился на корточки, умыл лицо и шею и глотнул немного воды. Она была беспощадно холодной, но по крайней мере Арес окончательно проснулся. Поднявшись, он заставил себя посмотреть ей в глаза. Он не знал, дрожал ли он от холода или от того, что находился рядом с Зеной.

Она отвернулась и пошла обратно в лагерь.

- Подожди, - хрипло позвал он.

- Что?

- Я… - он закашлялся. Его голова гудела, и он едва мог слышать себя. – Кажется, я облажался, да?

Зена задумчиво посмотрела на него, и уголки ее губ изогнулись в подобие улыбки.

- Это ты так просишь прощения?

- Хм… - он взволнованно затеребил свой жилет. – То, что я тебе сказал…

- Это было… правдой? – вздохнула она.

- Да.

- Тогда зачет тебе просить прощения? – отрезала она. В ее голосе не было гнева, лишь унылая боль.

- Зена. Это не твоя вина. Это… черт…

Пока Арес пытался подобрать слова, ее взгляд, обращенный на него, становился теплее.

- Я… прости меня… за все, ясно? Прости, что я был таким…

-… ублюдком?

Он поднял на нее взгляд – неужели она снова разозлилась – и увидел прежнюю улыбку.

- Да… Слушай, я сделаю, что смогу, хорошо?

Зена покачала головой с видом «ну что мне с тобой сделать» и протянув руку, она погладила его по щеке. Он все еще дрожал от холодной воды, но от ее прикосновений он согрелся, и дышать стало легче. Он положил ладонь на ее руку и, закрыв глаза, прижался лицом к ее влажной ладони.

- Хорошо, - прошептала она.

Некоторое время они стояли так, не двигаясь. Наконец она осторожно убрала свою руку и дотронулась до его волос.

- Ну ладно… - сказала она.

Его сердце бешено стучало, во рту пересохло. Они улыбнулись друг другу. По крайней мере, эта улыбка была похожа на ту, что он видел на ее лице до того, как она получила сообщение от Варии. Она сжала его руку.

- Пойдем, соберем хворост, - сказала она.

Gringilda, спасибо!!!

Жизнь надо прожить так, что бы больше не хотелось.

ну да, поскольку Габриэлль считает Еву и своей дочерью.

С возвращением, Gringilda! Спасибо!

ЗЫ Хочу развития событий...

You're my world, you're every breath I take
You're my world, you're every move I make... ©

После неловкой паузы смутно знакомая амазонка с темными волосами и оливковым цветом кожи склонила голову.

- Королева Габриэлль, - сказала она. Женщины опустили копья.

Едва они вошли в лес амазонок, Габриэлль ехала впереди двоих своих спутников. Несколько часов они ехали по этому лесу, где даже днем было сумрачно, а в воздухе висел кисловатый запах грибов. Заросшая травой тропа была мала даже для одного наездника.

- Зена, - кивнула амазонка. Переводя взгляд на Ареса, она замолчала. Потом вновь повернулась к Габриэлль. – Мы приветствуем тебя, Королева Габриэлль. Мы отведем тебя к Варии.

Пока они медленно ехали в окружении охраны, Габриэлль заметила, что одна из амазонок, кудрявая блондинка, была одета согласно традиции племени Сайен: в коричневой тунике с длинными рукавами, полосатым узором и бахромой. В тоже время другая смуглая женщина с разноцветными бусинками в многочисленных косичках, не была похожа ни на одну амазонку, встречавшуюся Габриэлль раньше. Зена, возможно, подумала о том же, потому что она спросила:

- Ведь ты из северного племени, правда? Что ты делаешь на Юге?

- Племена объединились, - ответила амазонка и, помолчав, добавила. – Под предводительством Варии.

Габриэлль была шокирована и, в какой-то степени, уязвлена этой новость. Кто бы мог подумать, что Вария решится на такое? И почему она не потрудилась сообщить ей об этом? А может это вина Габриэлль, которая забыла об амазонках, пытаясь разобраться в хаосе личной жизни.

Наконец тропа стала шире и лес поредел. Показалось серое небо и тусклый солнечный свет. Они выехали из леса к холму, у подножия которого расположилась деревня амазонок. Соломенные хижины окружали многочисленные палатки, от костров струился синеватый дым.

Когда они подъезжали к холму, у Габриэлль возникло быстрое утомленное желание побыстрее уехать отсюда.

Она посмотрела на Зену, чье напряженное лицо выдавало ее внутреннее беспокойство. Представив, через что сейчас проходит Зена, Габриэлль ощутила знакомую боль. Не удержавшись, она посмотрела на Ареса и заметила, что его пальцы нервно постукивают по рукоятке меча. Приветствующая их темноволосая женщина бросила на него недружелюбный слегка испуганный взгляд. Возможно, она была среди амазонок, когда обезумевший Арес напал на их деревню, пытаясь найти амброзию. Неужели подозрения Зены оправдаются, и Вария готовит ему расправу? Не то, чтобы он ее не заслужил, только Ева искренне раскаивается в своих преступлениях, а Арес… Скажем так, Арес остался Аресом.

Беспорядочные воспоминания о сегодняшнем утре снова одолели Габриэлль. Она помнила его странный взгляд, когда он вернул ей свиток. В нем была если не симпатия, то по крайней мере понимание. Черт. Ей не нужна была его симпатия или понимание, из-за которых ей станет труднее не любить его. Наверное, поэтому он первым делом принес ей свиток, чтобы добиться ее одобрения. Это было очень похоже на того ублюдка, который любит манипулировать людьми. Арес был им и всегда будет. Каждый раз, когда Габриэлль думала, что он прочел ее поэму и понял, что она значит для нее, внутри нее вспыхивал гнев. Это было все равно, как если бы Арес увидел ее голой. Нет. На эту тропу она не ступит.

Под прицелом любопытных тревожных взглядов сотен женщин они проехали через весь лагерь, свернули на главную улицу деревни и подъехали к площади. Вария ждала их на невысокой платформе рядом с деревянной окрашенной статуей Артемиды. На Варии был церемониальный головной убор, украшенный перьями, отчего ее лицо казалось маленьким и узким. Рядом с ней находились еще несколько королев. Позади них возвышалось несколько молодых сосен, вершины которых казались золотыми в лучах солнца. Знамя племен амазонок, прикрепленные к деревянным столбам на платформе, колыхались на ветру.

- Габриэлль, - Вария уважительно холодно кивнула головой.

Поколебавшись секунду, Габриэлль слезла с лошади и встала перед платформой. Зена и Арес последовали ее примеру.

- Вария.

- И Зена. Рада вас видеть.

- Жаль я не могу сказать тоже самое, - ответила Зена резким как бритва голосом. – Я хочу видеть свою дочь.

- Все в свое время.

- Лучше этому времени настать быстрее, потому что я не уйду отсюда без нее.

Габриэлль охватила головокружительная паника.

- Зена, - прошептала она, осторожно касаясь ее руки. – Я знаю, ты хочешь спасти Еву, но мы их друзья… и лучше нам ими и оставаться, ладно?

Габриэлль показалось, что Зена даже не услышала ее слов. Но Зена, не поворачивая головы, кивнула.

- Ливия была изгнана с земель амазонок под страхом смерти, - повысила голос Вария. Маска самообладания исчезла с ее лица.

- Ева, - сказала Габриэлль. – Ее зовут Ева.

- Изменив свое имя, она не искупила свои преступления.

- Королева Марга уже вынесла за них приговор, - заявила Зена.

- И он гласил, что она будет казнена, если вернется на земли амазонок. И она вернулась. И не одна, а с римской армией.

Зена хотела что-то ответить, но ей помешала одна из королев, стоящих рядом с Варией – темнокожая женщина с карими глазами и широким носом.

- Это совет амазонок, Зена. У тебя нет права присутствовать на нем.

- Нет, подождите… - вмешалась Габриэлль.

- Мы признаем твое право говорить, Королева Габриэлль, - сказала другая королева, статная рыжая амазонка в клетчатой юбке.

- Зена здесь с моего разрешения. У нее есть право защищать свою дочь перед советом.

- Хорошо, - сказала Вария. – Мы готовы к суду. Мы начнет, - взглянула она на оранжевый диск солнца, опускающийся к холмам, - после заката. У вас будет время отдохнуть и приготовиться к защите. Фаниас, - кивнула Вария на темноволосую амазонку, которую они встретили в лесу, - отведет вас в ваши комнаты.

- Сначала я хочу увидеть свою дочь.

- Ты увидишь ее на суде. Здесь не ты отдаешь приказы, Зена.

- Я хочу увидеть ее сейчас.

Рука Зены потянулась к шакраму. Послышались возмущенные возгласы, несколько амазонок, стоящих рядом с платформой, обнажили свои мечи и вскинули копья. Габриэлль казалось, что мир вокруг нее рушится, а она беспомощна что либо сделать.

- Зена, - умоляюще схватила она Зену за локоть. – Пожалуйста, пожалуйста…

Зена сделала глубокий вздох и, сжав кулаки, оглянулась вокруг.

- Хорошо, - сказала она наконец.

Толпа заметно расслабилась, словно все амазонки глубоко неслышно вздохнули от облегчения.

- Следуйте за мной, - невозмутимо сказала Фаниас.

Габриэлль уже хотела было повернуться и идти за ней, как вдруг раздался голос Варии.

- Взять его.

Габриэлль не сразу поняла, что этот приказ касался Ареса. Бывший Бог Войны недоуменно взглянул на несколько копей и мечей, приставленных к его груди.

- Ты, должно быть, шутишь, - сказал он.

Зена кинула на Варию испепеляющий взгляд.

- Что это значит? – едва сдерживаясь, спросила она.

- Арес будет судим вместе с Ливией за преступления против амазонок.

- Ты сказала, что хочешь, чтобы он выступал как свидетель.

- О, он сможет выступить заодно и как свидетель, - ответила Вария.

- Вария, - сказала Зена. – Так нельзя.

- Наши сестры были убиты, остальные были проданы в рабство. Так тоже нельзя. - Голос Вария задрожал на слове «сестры», а потом повысился и зазвенел над площадью. Из толпы донесся одобряющий шепот. – Уверена, что с твоими талантами, Зена, ты сможешь защитить двоих убийц так же хорошо, как и одного.

Арес, чья рука была готова схватиться за меч, вопросительно посмотрел на Зену. Она неподвижно стояла, огромным усилием воли заставляя себя не браться за оружие. Габриэлль хотела сказать что-то, сделать что-то, но казалось, что малейшее движение или слово взорвет дрожащую от напряжения тишину, и начнется катастрофа. Вздохнув, Зена почти незаметно покачала головой. Губы Ареса слегка дернулись, и он опустил руку.

По лицу Варии расползлась самодовольная улыбка. Ее тихий голос нарушил тишину.

- Увести его.

Когда в окружении пяти амазонок его уводили с площади, он убеждал себя, что должен доверять Зене. Оскорбительно было сдаться без боя, а особенно позволить этим сукам забрать у него меч, кинжал и доспехи. Но, учитывая обстоятельства, это было самым умным, что он мог сейчас сделать. Зена что-нибудь придумает. Все будет хорошо.

Амазонка слева схватила его за руку, отчего Арес вздрогнул.

- Отпусти меня, - рявкнул он.

В ответ женщина сжала его руку лишь сильнее, в ее глазах отразилось недоброе предчувствие. От этого Аресу стало немного лучше.

Они подошли к хижине на краю деревне, служившей тюрьмой. На двери стояли две покрытые грязью задвижки. Ставни на окне были только для вида, так как оно было настолько крошечным, что только необычный пленник – ребенок или карлик – мог попытаться сбежать через него. Две амазонки, сидевшие у двери рядом с прислоненными к стене копьями, оторвались от своей настольной игры и взглянули на Ареса с глубоким безразличием.

- Что, мы посадим его к ней?

- Только до заката, - сказала одна из женщин, сопровождающая Ареса. – Они оба будут на суде.

Девушка кивнула, встала и с громким скрипом отодвинула засов. Перешагнув через порог, Арес внезапно с тошнотворным беспокойством осознал, что под ней амазонки подразумевали Еву. Он резко остановился.

- Тебе нужно особое приглашение? – ехидно спросила одна из девушек. Остальные невесело засмеялись. Зная, что амазонки все равно толкнут его в камеру, Арес зашел внутрь. Дверь тяжело захлопнулась.

Запах еды, защекотавший ноздри Ареса, напомнил ему, что последний раз он ел очень давно. В его животе заурчало, несмотря на то, что еда пахла далеко не аппетитно. Вдобавок ко всему в спертом воздухе камеры явно чувствовался запах туалета. Комната была голой. У стены лежала соломенная подстилка, рядом стоял кувшин и пара тарелок.

В следующую секунду Арес увидел стоящую у окна девушку в коричнево-зеленом топике и длинной юбке. Казалось, она похудела с их последней встречи. Волосы девушки неопрятно спутались. Когда она повернулась к нему, ее лицо, скрытое в тенях, было почти пепельно-бледным.

Отвести взгляд было слишком трусливо.

Он ожидал, что она будет в шоке, но глаза Евы оставались безразличными.

- Что ты здесь делаешь?

Он не знал, почему этот вопрос вызвал у него такую сильную волну гнева. Или виной тому был этот вялый едва слышимый голос, которым он был задан.

- Знаешь, я могу задать тебе тот же вопрос.

Вздохнув, она убрала прядь волос с лица и опустилась на подстилку, обняв колени.

- Мама здесь?

- Да, - ответил Арес, прислонившись к стене.

- Значит, они будут судить нас обоих. Сегодня, - снова вздохнула Ева.

- Ты сошла с ума, раз вернулась сюда?

- Император Клавдий искал кого-то, кто мог бы принести амазонкам послание мира, - ответила Ева скучающим голосом, словно рассказывая урок истории. – Калигула угрожал им. Клавдий хотел, чтобы амазонки знали, что Рим больше не причинит им вреда.

- А Клавдий не мог найти посла, которого не выгоняли с земли амазонок под страхом смерти?

- Я сама вызвалась.

- Какую часть «возвратишься – и ты труп» ты не поняла? – закатил глаза Арес.

- Я готова умереть за свои преступления.

- Ну, извини меня, если я скажу обратное.

Внезапно черты лица девушки оживились.

- Ты сможешь помириться с ними, - сказала она. – Если примешь любовь Элая в свое сердце.

Она ведь не собирается опять говорить об этом дерьме? Он бы предпочел, чтобы его бывшая первая ученица вернулась к своему образу. Он ярко представил Ливию в ее сверкающих доспехах и забрызганном кровью плаще, с улыбкой выдергивающую свой меч из идиота, посмевшего встать на ее пути. По крайней мере тогда он не слышал ее слезливых упреков.

- Эй. Они что очень долго били тебя по голове, когда поймали? Это я, Арес… Слова «Бог Войны» навевают какие-нибудь воспоминания? Так что не думаю, что со мной можно говорить о твоем боге.

- У любви есть место для всех. Даже для тебя.

Ему очень хотелось схватить ее за худенькие плечики и трясти, пока мозги не вывалятся наружу.

- Знаешь, в этой ситуации есть некоторый смысл, - сказал он в ответ на ее осторожный взгляд. – Если ты продолжишь в том же духе, то смерть покажется мне сладким сном. Возможно, я буду даже умолять их прекратить мои страдания.

Опустив плечи, она отвернулась с драматичным вздохом. Может, хоть теперь она заткнется и дать ему отдохнуть перед этим чертовым судом.

Сидеть было негде, кроме как на деревянном полу. Он был влажным и пах землей, так же как и покрытая пятнами стена, к которой прислонился Арес. Но у него не было выбора. Он уставился в пол, стараясь не думать ни о Еве, ни о еде… ни о суде.

- Можешь сидеть здесь.

От ее голоса он вздрогнул.

- Хм?

- Можешь сесть на подстилку. Или лечь, если хочешь.

Несколько секунд Арес рассматривал это предложение, выбирая, что лучше: сидеть на холодном твердом полу или сидеть рядом с Евой. Наконец он встал, подошел к ней и сел рядом. Его взгляд упал на тарелку с чем-то мясным и тонким куском хлеба.

- Я не буду доедать, - сказала Ева. – Так что ешь, если голоден.

Возможно, она просто пытается впечатлить его своим недавно обретенным духом любви и прощения… а может, она просто заметила, как жадно он смотрит на остатки еды. Это его разозлило, но он, черт возьми, хотел есть.

Через несколько минут он прикончил хлеб и остатки жаркого. Эта еда больше походила на помои, но, по крайней мере, она заполнила пустоту в его животе. Цепь на его запястьях оставляла ему некоторую свободу в движениях, и все же ему приходилось, держа тарелку на коленях, сгибаться почти вдвое, чтобы поднести ложку ко рту. Он взглянул на худое лицо Евы, резко выделяющееся на фоне темного окна. Ему пришло в голову, что ему, наверное, следует поблагодарить ее.

- Ты спишь с моей матерью?

От этого вопроса он едва не подавился. С большим трудом он проглотил кусок мяса, прилипший к его горлу, и схватил кувшин с водой, чтобы запить. От резкого движения цепь задела пустую глиняную тарелку. Та упала на пол и разбилась. Ева не повела даже бровью.

- Что это еще за вопрос, черт возьми? – выпалил Арес.

Ева повернулась к нему, и он заметил странный блеск в ее глазах, словно частичка Ливии на мгновение вернулась.

- По-моему, это очень простой вопрос. Ты…

- Да, да, я слышал. Я просто не понимаю, почему должен обсуждать это с тобой.

- Значит, спишь, - тихо сказала она.

Он сделал еще один глоток.

- Знаешь, это неважно, - сказала Ева. – Габриэлль для нее всегда будет на первом месте.

Черт… а ее прозвали Римской Шлюхой не просто так. Снова посмотрев на Еву, он ожидал увидеть на ее лице злорадство, но она даже не улыбалась. Ева отрешенно смотрела в пустоту, ее взгляд был полон печали и тоски. Было бесполезно пытаться ее понять. Девочка сходила с ума.

Она задрожала и посмотрела на него.

- Ты когда-нибудь любил меня?

Черт, только не это… Любовь? Какая любовь? Между ними никогда не было любви. Только соглашение. Соглашение и удовольствие. Он любил ее в некотором смысле, гордился как своей лучшей ученицей… но…

- Знаешь что? – сказал Арес. – Давай лучше поговорим о твоем боге.

- Брось нести чушь, Арес, - фыркнула Ева. – Я все равно знаю ответ. Я всегда вторая.

Она снова обняла колени и спрятала лицо в грязной изодранной юбке.

Тогда его осенило. Речь шла вовсе не о нем, а о Зене. Все в конечном счете сводится к Зене.

- Да, - пробормотал он. – Мне знакомо это чувство.

Арес не знал, услышала ли она его и хотел ли он этого. Облокотившись на стену, он закрыл глаза.

- Она нас вытащит, - сказал он через некоторое время.

Ева промолчала. Когда Арес открыл глаза, она все еще сидела в той же позиции, обняв колени и зарывшись лицом в юбку.

сейчас Арес быстренько полюбит Еву и останется жив и здоров! /не... "быстренько полюбит" -плохо...) Влюбится - подойдет формулировка!/

То, что Ты не саббер - это не твоя заслуга, а наша с Нетуз недоработка!!!