Шаги приближались. Определенно, это было два человека. У одного из них была тяжелая походка, а другой шаркал ногами об пол.

- Сюда, сэр, - подлизывающим голосом сказала хозяйка таверны. Дверь с тревожным скрипом открылась. Скорее всего, в таверну пришел утомленный запоздалый путник, желая спрятаться от дождя. Хозяйка сказала что-то еще, и приглушенный мужской голос ответил ей. Что-то с глухим стуком упало на пол, дверь громко хлопнула, и хозяйка таверны спустилась вниз.

Зена убрала руку с дверной ручки и со вздохом села обратно на кровать. Ей было плевать, видела ли хозяйка таверны или только что прибывший гость, как она на цыпочках проскользнула в коридор в одной ночной сорочке. Ею не волновало, насколько похотливой она сейчас выглядела. Она чувствовала себя как девочка-подросток, украдкой сбегающей ночью из дома на свидание со своим парнем. Это было довольно странно, потому что она не ощущала себя молодой… она ощущала себя старой и изношенной.

Она не планировала все это. Когда они впервые ночевали втроем под открытым небом, она, лежа на одеяле под холодной белой луной, сказала себе, что не может так поступать с Габриэлль. Чтобы она не имела в виду, отправляя ее к Аресу, она точно не хотела сказать: «Давай Арес будет жить с нами, чтобы ты по очереди могла спать с нами обоими». Даже думать о таком было абсурдно.

Габриэлль спала слева в несколько шагов от нее, Арес справа немного дальше, а Зена чувствовала себя словно на одиноком утесе посреди океана. Ей так нужна была Габриэлль, ей так хотелось прижать ее к себе, ласкать, пока они обе не забудут о боли, пока ее глаза не засветятся от счастья. Зена старалась думать только о ней, но перед глазами так и стоял нетерпеливый, не верящий в происходящее взгляд Ареса, когда они впервые занялись любовью. Она слышала его дрожащий шепот, повторяющий ее имя. Она ощущала прикосновение к его поросшей щетиной щеке.

Она не знала, повториться ли эта ночь снова, и знала, что ответом должно быть твердое «нет».
Зена помнила, как они с Габриэлль лежали на поросшем травой острове после занятия любовью. Она провела кончиком пальца по блестящей от пота и воды коже Габриэлль, по контуру ее груди и бедер и поймала себя на мысли, что представляет Ареса с влажными волосами и сверкающими на его теле капельками воды. Зена зажмурила глаза и со злостью сжала зубы. Габриэлль запечатлела легкий поцелуй на ее подбородке, постепенно приближаясь к губам. Нежный язычок Габриэлль, коснувшийся ее губ, вернул Зену к реальности, и она вспомнила, как здорово, когда Габриэлль рядом. Она ответила на поцелуй и провела рукой по телу подруги, прислушиваясь к ее прерывистым вздохам. Ей была невыносима мысль, что она снова может потерять Габриэлль. Потери преследовали их всю жизнь: их первая ночь любви, когда они были уверены, что прощаются друг с другом навсегда; их сладостно-горькое воссоединение, когда Габриэлль очнулась от почти смертельного забытья, и когда чистая радость их любви была отравлена убеждением Зены, что единственный способ спасти Габриэлль, это расстаться… иначе ее видение о распятии на крестах сбудется.

Зена потрясла головой. Она не хотела думать о гибели и потери. Ей вспомнилось их счастливое время вдвоем, за несколько дней до того, как они узнали об охоте на Ареса. Габриэлль испекла пирожки с яблоками по новому рецепту. Зена откусила кусочек и притворно поморщилась, громко расхохотавшись удрученному взгляду Габриэлль. Зена с удовольствием откусила второй кусок, и личико Габриэлль по-детски просияло.

Она коснулась ладонью щеки Габриэлль и, заглянув ей в глаза, глубоко поцеловала. Было бы несправедливо, если бы она сейчас нуждалась еще в ком-то.

Трава сияла от золотых лучей солнца, дул легкий бриз, и какое-то время она была счастлива… пока они не вернулись с островка в лагерь. Зене показалось, что Арес знал, почему они не позвали его с собой. Он отвел глаза и на свое тихое «Привет» она услышала лишь невнятное бормотание. Он молча ушел распрягать своего коня. В тот момент Зена поняла, что не имеет права требовать от Ареса, чтобы он путешествовал рядом с ней, сражался рядом с ней, спал в нескольких шагах от нее и не мог к ней прикоснуться… она не может сделать этого после ночи с ним… она не может сделать этого, когда рядом с ними ее любовница. Даже если он смирится с этим (что крайне сомнительно), она не сможет так поступить с ним… не сможет позволить ему довольствоваться столь малым. И что еще хуже, она не знала, сможет ли так поступить с собой.

Арес вернулся в лагерь, когда Габриэлль уже закончила собирать хворост для костра, а Зена только что почистила пойманного ею карпа. Она тайком взглянула на искаженное гримасой лицо Ареса.

- Ты в порядке? – спросила она. Он не ответил, и она подошла ближе. – Что с тобой?

Он взглянул на нее и, поморщившись, выпалил:

- У меня болит спина от скачки. И от ходьбы. Я еще не привык к этой смертной суете, ясно?

Он отвернулся. Зена покачала головой и встала, потирая руки.

- Ложись, - велела она, опустившись рядом с ним на колени. – На живот, - пояснила она, увидев его пораженный взгляд. – Сними жилет.

Пока Арес послушно выполнял ее указания, Зена твердила себе, что этот массаж не ради удовольствия, ее или его, а ради снятия боли. У нее много талантов, и было бы жестоко не воспользоваться одним из них. Зена вытерла свои все еще влажные руки о траву и дотронулась до его кожи, почувствовав, как он дрожит. Она медленно мяла его спину, нажимая кончиками пальцев на его позвоночник и лопатки. Услышав его стон, Зена закусила губу. Она старалась не думать о его широкой мускулистой груди, его широких затуманенных желанием глазах. Она надавила сильнее и не смогла удержаться от смеха и подтрунивания, когда он возмущенно вскрикнул. Послышался шум. Зена подняла голову и увидела приближающуюся к ним Габриэлль с охапкой дров. Зена напомнила себе, что не делает ничего плохого… пока еще.

Лежа в постели следующей ночью, Зена думала, что, возможно, после ночи любви с ней чувства Ареса немного охладеют… и Габриэлль это заметит. Мысль глупее придумать трудно, подумала Зена. После ночи с ней он навсегда остался в ее крови. Словно они в прямом смысле слились друг с другом, и находиться вдали от него было все равно, что быть вдали от части себя, словно потерять кусочек тела, но все еще чувствовать его присутствие.

Она знала, что Арес не спит и так же отчаянно нуждается в ней, как она в нем. Она знала, что он собирался поговорить с ней утром, пока Габриэлль купалась. Он сделал это в своем стиле: запинаясь, с трудом подбирая слова, не в силах совладать со своими эмоциями. Но не трудно было догадаться, что он пытается ей сказать: «Я буду ждать тебя, но я больше не выдержу».

Зена размышляла об этом по дороге в Элаю. Она не просто хотела его. Она не просто не хотела, чтобы он уходил… Зену передернуло от мысли попытаться удержать мужчину с помощью секса. Она любит его. Желание удержать сразу и Габриэлль, и Ареса было ненасытным и несправедливым. Но мысль, что она может потерять одного из них, была невыносима.

Все так и должно быть, говорила Зена сама себе. Она всегда гордилась тем, что управляет собственной судьбой. Но, похоже, никто, ни смертный, ни бог, не в силах управлять любовью. Она не выбирала любить Габриэлль, тем более она не выбирала любить Ареса… однако полюбила.

Вечером они сидели вокруг костра и ужинали в полной тишине. Зена снова поймала себя на том, что глядит прямо в глаза Ареса, темные, глубокие, полные такой отчаянной тоски, что она не смогла отвести взгляд… тоска по гораздо большему, чем просто ее тело. Она не знала, сколько времени они вот так смотрели друг на друга, но когда Зена, наконец, оторвала глаза от Ареса, она встретилась взглядом с Габриэлль, и к ее щекам тут же прилила кровь. Габриэлль слегка опустила голову. Ее лицо освещалось слабым темно-красным пламенем походного костра. Наконец, она подняла глаза на Зену. В глазах Габриэлль читалось безмолвное согласие. Сердце Зены растаяло. Габриэлль знала, о чем она думала, и принимала это. К своему отчаянию Зена не знала, хорошо это или плохо. Она не может так поступить с Габриэлль, не может… но что станет с Аресом, если она сейчас оттолкнет его? И что тогда будет с ней и Габриэлль?

Той ночью Зена убеждала себя, что она ничего не делала нарочно, это случилось само собой… ей просто захотелось прогуляться ночью по лесу, а Арес случайно пошел за ней. Будучи ребенком, Зена иногда подслушивала в тавернах разговоры старших девочек об их парнях. Эти девчонки все обставляли так, будто они совсем не виноваты в том, что все зашло слишком далеко. Это парни затуманили им мозги и сбили с ног. Зена всегда насмехалась над этими девицами, и дала себе слово, что когда она займется с кем-то любовью, то только потому, что сама этого захочет, и никогда не станет лгать себе. Зена сдержала свое слово и сейчас вовсе не собиралась его нарушать.

Зена остановилась на небольшой полянке и, скрестив руки на груди, принялась распинывать босыми ногами палки и сосновые шишки, валяющиеся в траве. Голубовато-белый лунный свет просачивался сквозь листву и отражался на траве, деревьях, на ее коже. В кустах послышался шум, и на полянку вышел Арес. Он подошел к ней, а она просто стояла и ждала. Больше она не бежала.

Между ними не было преград, и она тонула в жаре его поцелуев. Но Арес отстранился и произнес шутя:

- Ты что это задумала?

Эти слова вернули ее к реальности. К реальности, в которой за все приходилось отвечать, в которой еще было время, чтобы одуматься и вернуться. Но вместо этого она заткнула его поцелуем и повалила на влажную траву. Мысли о Габриэлль не оставляли ее… даже когда Арес целовал ее живот, даже когда она, дрожа от нетерпения, прижималась к нему бедрами, жаждая большего. Даже когда он ласкал ее, когда она ощущала вкус его сильного, но такого нежного тела; когда, задыхаясь и едва дыша, он стонал: «О, Зена, ты великолепна»; даже когда они лежали в объятиях друг друга, она думала о Габриэлль, которая должно быть проснулась и увидела, что их нет.

Она провела пальцем по его спине.

- Эй, - прошептал он ей в шею, прикоснувшись щетиной к ее коже. – Знаешь, что ты можешь сделать для меня?

- Что? – спросила она притворно вожделенным голосом.

- Массируй мне спину каждый день.

Она засмеялась. Она поняла, что таким образом он хотел спросить ее, будут ли они вместе каждый день. Она не могла обещать ему это.

- Это все, что тебе от меня нужно? – поддразнила она его гораздо беззаботнее, чем на самом деле.

Он поцеловал ее в голову.

- Ну, после всего, что мне пришлось вынести с этой ходьбой и поездками… привыкать к смертной жизнь должно быть так же весело.

Зена прикрыла глаза. О, Арес знает, как добраться до нее, даже если делает это не нарочно. Она могла научить его смертности, помочь ему остаться человеком. Она сама привязала его к себе. Теперь ответственностью за него лежала на ней. Я не позволю тебе уйти. Она не могла сказать ему это. Ее губы беззвучно шептали эти слова, когда она обнимала его и гладила его волосы. Эта была их настоящая первая ночь, их начало. Она также понимала, что это был конец чего-то… шанса, что их с Габриэлль отношения когда-нибудь станут прежними.

Зена не знала, спала ли Габриэлль, когда они с Аресом тихо возвратились в лагерь. Но инстинкт подсказывал ей, что нет.

Через три дня они приехали в таверну Элаи, и Зена неожиданно осознала, что не обдумала, как они будут спать. Если они с Габриэлль остановятся в одной комнате, это означало, что у нее не будет ни одного шанса пойти к Аресу. Взять отдельные комнаты – все равно, что дать Габриэлль пощечину. Зена поняла это, только когда оказалась перед владельцем таверны.

- Две комнаты, - сказала она, глядя на уставшее лицо хозяина.

- Три комнаты, - неожиданно сказала Габриэлль странным, словно охрипшим от долгого молчания голосом.

Этим вечером, переодеваясь, Зена поняла, что Габриэлль таким образом хотела сказать, что между ними все кончено. Когда Зена в одном кожаном платье направлялась в комнату Габриэлль, она была на грани паники. Габриэлль открыла дверь. Ее лицо было бледным и уставшим, глаза печальными. Она слегка улыбнулась Зене, словно говоря: «Мы со всем справимся» и отступила назад, позволяя ей войти. Зена погладила ее по щеке, и в следующие несколько часов в мире были только они вдвоем.

Она выждала еще одну ночь, прежде чем пойти к Аресу.

Со временем это стало казаться почти нормальным. Если кто-то спрашивал, они были тремя друзьями, компаньонами, партнерами, помогающими друг другу в трудную минуту и сражающиеся с бандитами. Арес удивительно быстро приспособился к их жизни и работе. Зена знала, что он заинтересован служению Высшему Добру также сильно, как она в походах по лавкам в поисках новых драгоценностей и духов… и единственное, чего он хотел, это быть с ней рядом. Если бы она сказала как-то вечерком: «Эй, пойдем надерем кому-нибудь задницу!», он с радостью согласился бы. Но, несмотря на это, он творил добро. Зена не ждала, что он избавится от своего цинизма, да и сама не очень хотела этого. Но она продолжала надеяться, что однажды его доброта и благородство духа удержат вверх, и у него будет шанс исправиться, как она. Хотя… она гнала эту мысль каждый раз, как она приходила ей в голову, и все же… сражаться рядом с тем, кто тоже наслаждался битвой, было… приятно.

Все остальное было полным безумием. То, что обычно делают возлюбленные или даже друзья: обнимаются, берутся за руки, прижимаются головой к плечу друга – теперь были практически невозможны. Даже уединяясь с кем-то в комнате, Зене постоянно приходилось беспокоиться о толщине стен, особенно если их комнаты были смежные. Однажды ночью, когда они с Аресом игриво боролись, он подхватил ее на руки и, сопровождаемый ее восторженными воплями, повалил на кровать, словно безумный. Притянув Зену к себе, он нежно обнял ее и прижал к груди, а она уткнулась лицом в его шею… в этот момент раздался громкий треск, и кровать рухнула. Прижавшись друг к другу, они разразились смехом.

- А землетрясения тоже из-за тебя? – прошептал Арес.

Они снова засмеялись. Зена подумала, что завтра ей придется договариваться с владельцем таверны и возмещать ущерб… и что Габриэлль, которая без сомнения тоже слышала шум, узнает об этом.

Однажды утром Зена проснулась в лагере, медленно открыла глаза и, щурясь от яркого солнечного света, увидела, что Габриэлль и Ареса нет. Страх сжал ей сердце и перехватил дыхание: она достала их обоих, и она бросили ее. Зена резко села и огляделась вокруг. Дракон, конь Ареса, был здесь, но Клио нигде не было видно. Сделав глубокий вдох, Зена попыталась успокоиться бешено бьющееся сердце. Послышался шорох, и из кустов вышел Арес.

- Где Габриэлль? – выпалила Зена хриплым голосом.

- У ручья, моет свою лошадь со странным именем, - пожал он плечами. – Завтрак в постель, - добавил он с усмешкой, приблизившись к ней. Только тогда она заметила в его руках глиняный горшок, полный ежевики. Она не знала смеяться ей или плакать, или поцеловать его, особенно когда она увидела его исцарапанные, испачканные ежевикой руки. Бывший Бог войны сразился с ежевичным кустом и принес ей ягоды. Зена улыбнулась, приняла горшок и, взяв Ареса за руку, прижалась губами к горячей исцарапанной коже. Через несколько минут вернулась Габриэлль с Клио и пробормотала «доброе утро». Жизнь продолжалась.

Но шок от секундного ужаса не прошел. У Зены начались кошмары. Ей снилось, что она занимается любовью одновременно и с Габриэлль, и с Аресом. Они целуют ее шею, гладят груди и ноги, заставляя задыхаться от наслаждения… Она проснулась в холодном поту и, широкими от ужаса глазами, стала озираться вокруг. Они оба спали.

Она часто скучала по ее старой жизни с Габриэлль. Она расстраивалась, когда думала, какой была бы ее жизнь с Аресом… нет, не если бы Габриэлль вообще не было с ними, а если бы они с Габриэлль оставались просто друзьями. Она не позволяла себе долго размышлять на эту тему… не только потому, что это означало бы окончательное предательство Габриэлль, а потому что она терпеть не могла эти «если бы»… их и так было предостаточно в ее жизни.

Как-то вечером они ужинали в одной из таверн, и Зена увидела, как к седой хозяйке таверны, все еще красивой, несмотря на морщинки на лице, пришли ее дочь и внучка. Резкая боль пронзила сердце Зены, когда она подумала, что это могли быть она и малышка Ева, пришедшие навестить бабушку в Анфиполис. Зена даже не знала, как ее дочь выглядела в детстве. Она почувствовала на себе взгляд Ареса и посмотрела на него. Если бы только она посвятила его в их планы и рассказала об их мнимой смерти, то все было бы по-другому. Не было бы ни ледяной пещеры, ни двадцатипятилетнего пробела в ее жизни. Мучаясь чувством вины, она вспомнила полный ужаса взгляд Ареса, когда она упала ему на руки, выпив поддельный яд. Все это походило на жестокую шутку. Она пропустила детство дочери и старость матери. Ева выросла и превратилась в кровожадную Ливию и теперь мучается страшными угрызениями совести, как и мать. Джоксор погиб, Габриэлль потеряла родителей, и все из-за того, что она не удосужилась снизойти до Ареса… и вот к чему это привело.

Зена заметила, как исказилось лицо Ареса, и поняла, что он думает о том же. Не было никакого смысла спрашивать, почему она так поступила. Она никогда бы не уступила тому Аресу, высокомерному обольстительному Богу войны, который любил ее по-своему… гораздо сильнее, чем она полагала… но который хотел подчинить ее своей воле, выиграть ее любовь, как выигрывают битву, с помощью силы и манипуляций. Она, должно быть, сошла с ума, говорила она сама себе, раз думала, что, возможно, ей не стоило сопротивляться ему. Но ей было легче забыть прошлое, чем поверить, что Арес может измениться, даже сейчас, когда он смертен и унижен.

Она вновь посмотрела на женщин. Мать разговаривала с бабушкой ребенка, пока девочка прыгала вокруг. Неожиданно, словно почувствовав на себе взгляд Зены, девочка остановилась и уставилась на воительницу огромными серыми глазами. Через несколько секунд ребенок вернулся к своему незамысловатому танцу. Зена пришла в голову мысль, что еще не поздно все исправить, у нее еще есть шанс. Она закрыла глаза и представила Ареса, качающего на руках их ребенка. Малыш крошечной ручонкой схватил папин палец, а сама Зена стоит рядом и гладит пушок на головке младенца, и Габриэлль… Картинка испарилась. Зена даже не пыталась думать обо всем этом снова. Все это было… невозможным.

Пару ночей спустя Зена засыпала на груди Ареса, все еще ощущая жар его тела и чувствуя, как волосы на его груди покалывают ее обнаженные груди.

- Давай заведем ребенка, - неожиданно услышала она его шепот, щекотавший ее шею.

Зену охватил леденящий сердце ужас, словно Арес наделил ее этими мыслями, как когда-то, будучи богом, наделил ее страстными снами. Страх тут же растаял в потоке болезненной нежности… к нему, к ребенку, которого может никогда не быть. Стараясь не поддаваться этому чувству, она отстранилась от него и прошептала:

- Ты сошел с ума.

Они лежали как можно дальше друг от друга, как два незнакомца, которых насильно заставили лечь в одну постель. Она была рада, что было темно, и они не могли разглядеть лица друг друга. Ей вспомнилось, как много лет назад за ее дочерью охотились армии трех богов. Арес сказал, что поможет, если она согласится на его сделку. Его низкий бархатный голос был манящим и настойчивым. Дай мне ребенка. Она не знала, как смогла пережить все это… и почему сейчас все еще хочет, чтобы он был рядом.

Она встала и сказала, что ей нужно идти. На рассвете он пришел к ней в комнату.

- Я люблю тебя, - сказал он, опустившись на колени рядом с ее кроватью. Она снова оказалась безоружной перед его беспомощной нежностью. Она обняла его и поцеловала, сказала, что все хорошо, хотя все было далеко не хорошо и вряд ли когда-нибудь будет.

Она не хотела думать, как все закончится. Она выберет Габриэлль, бросит Ареса и вновь разобьет ему сердце. Точно как он тогда сказал в таверне: разжевала и выплюнула. Может, она сможет вернуться и навестить его. Если он захочет.

А если он снова станет богом? Что тогда? Станет ли он прежним эгоистичным Богом войны? Зена помнила, как, впервые потеряв бессмертие, он отказался от смертности, покорившись опьяняющей силе безграничной власти. Использует ли он свою силу против нее? Воспользуется ли ее слабостью, которой она позволила ему увидеть, в своей следующей западне? Останется ли что-то от…?

Зена глубоко вздохнула и потерла лоб. Через несколько часов они отправятся в путь, а она так и не поспала.

Она пойти спать или…

Она встала, подошла к окошку, толкнула незапертые ставни и положила ладони на влажный подоконник. Ночной воздух пахнул травой и мокрой листвой. В темноте Зена смогла разглядеть очертания деревьев, контуры домов и конюшен. Налетевший на нее порыв ветра покрыл ее руки и лицо холодными каплями. Моросил дождь. Она вытерла лицо и взглянула на черное как смоль небо.

У нее еще было время.

А прода то где?

Жизнь надо прожить так, что бы больше не хотелось.

Габриэлль распрягла Арго и взглянула на неподвижную сверкающую гладь реки. Зена стояла по пояс в воде, поджидая ничего не подозревающую рыбу. Черный силуэт воительницы вырисовывался на золотом фоне заката. Плеск воды, шелест листьев и щебет цикад в лесу тревожил тишину вечера. Это было чудесное место ночлега перед путешествием в Мигару.

- Ты позаботишься о лошадях?

Вздрогнув, Габриэлль повернулась к Аресу. Должно быть, ее внешний вид был таким же враждебным, как и ее чувства, раз Арес испуганно выставил перед собой руки, словно пытаясь защититься.

- Что? Что не так? Я просто иду в лес за дровами.

- Ладно, - пробормотала Габриэлль, наблюдая, как Арес сбросил жилет и направился в лес. В этом был весь Арес… решить, что раз Габриэлль позаботилась об Арго, она позаботится и о Драконе (вот тупое имя!). Возможно, при других обстоятельствах думать так было бы подло, но… Механически расчесывая теплые бока Арго, Габриэлль прикидывала, сколько шансов, что Арес останется в Мигаре. А почему бы и нет? Большой город придется ему по душе куда больше, чем деревня. Она напряженно закусила губу. Потому что он спит с Зеной, вот почему.

Дракон дернул головой и недовольно фыркнул, когда Габриэлль принялась расстегивать его седло.

- Тише, мальчик, - сказала Габриэлль, пытаясь не показывать своего раздражения. Конь гневно переступил с ноги на ноги, едва не задев ботинок Габриэлль.

- Помочь?

Зена вышла из воды, неся в руках три форели. На ее сильных изящных ногах сверкали капельки воды.

- Я справлюсь.

- Слушай, ты можешь почистить рыбу, а я…

- Я сказала, я справлюсь.

Почистив Дракона, Габриэлль напоила лошадей и отвела их на лужайку, где они могли попастись. Она сняла с Арго уздечку и стала поворачиваться к Клио. Неожиданно Дракон, повернувшись, хлестнул Габриэлль хвостом по лицу.

Габриэлль было не больно, но это застало ее врасплох. Она споткнулась и упала на спину. Дракон фыркнул и ликующе заржал. Габриэлль открыла глаза, и, выплевывая лошадиную шерсть, огляделась вокруг и увидела Ареса, который стоял рядом с охапкой дров в руках и… ухмылялся? Вот сукин…

- Ты в порядке? – крикнула Зена.

- Да.

Габриэлль сама поразилась резкостью своего голоса. Больше она не потеряет контроля. Она поднялась на ноги, кинула на Ареса уничтожающий взгляд и пошла к Зене, которая почти закончила чистить форель.

- Все готово, - довольно сказала Зена, отряхивая руки. – Я могу развести костер…

- Нет, лучше отдохни. Я все сделаю.

Габриэлль не могла не взглянуть украдкой на Ареса. Он снял с Дракона уздечку и довольно погладил коня по морде.

- Хорошо. - Зена встала, переводя взгляд с Габриэлль на Ареса. – Пойду поплаваю, пока совсем не стемнело.

Наверное, хочет побыть одна.

- Ладно.

Габриэлль смотрела, как Зена подошла к воде, сняла с себя кожаную тунику и нырнула. Габриэлль вздохнула и стала разжигать огонь.

Арес растянулся рядом и оперся на локте. Габриэлль проткнула рыбу прутиком и покосилась на Ареса. Он покусывал тростинку, не отрывая взгляда от купающейся Зены, которая казалась лишь мерцающей вдалеке точкой. Габриэлль собиралась насадить на палку вторую форель, но неожиданно бросила ее на землю и повернулась к Аресу.

- Сколько еще ты собираешься мотаться с нами? – выпалила она.

Арес вскинул голову. Его глаза сверкнули недобрым огоньком, который тут же уступил место маске беспечного безразличия.

- Только не говори, что тебе надоела моя компания.

- Прекрати. - Ее голос слегка дрожал. Она не знала, сможет ли она продолжать и хочет ли. - Я серьезно. Сколько еще ты планируешь путешествовать с нами?

- Кто знает, - Арес сел. – Жизнь смертных коротка. Сначала ты здесь, а через секунду, - он щелкнул пальцами, - уже там.

Арес задумчиво посмотрел на свою руку и перевел взгляд на золотые облака над головой.

- Ты хотел побыть с нами всего несколько дней, пока не найдешь безопасное место.

- Похоже, я такого места еще не нашел.

Гнев внутри Габриэлль рос с каждой секундой, сжимая грудь и перехватывая дыхание.

- Проклятье, Арес! Оставь ее в покое!

Арес кинул на Габриэлль долгий взгляд. Ей нечего было терять. Он понял, что ему тоже.

- В покое? Похоже, она этого не хочет.

Это было слишком.

- Знаешь что? – Ее слова истекали ядом, и она это знала. – Мне нужно сказать лишь слово, и ты вылетишь отсюда.

Ее губы дрожали. Он судорожно сглотнул. Эти слова задели его. Частичке ее сердца… глупое, глупое сердце… стало почти жаль его, но Габриэлль тут же одернула себя.

- Тогда почему не скажешь?

В какой-то момент она не знала, что сказать.

- Может, я хочу дать тебе шанс, - наконец, ответила она. – Чтобы ты смог уйти с некоторым достоинством.

Габриэлль почувствовала, как горят ее щеки. Интересно, он заметил, что она лжет?

Арес закусил губу и опустил глаза, чтобы в следующую секунду бросить на Габриэлль бунтующий саркастичный взгляд.

- Ты не уверена, так?

- Не уверена в чем?

- Не уверена, что она прогонит меня, если ты ей скажешь.

- Зена любит меня, - в отчаянии выпалила Габриэлль. – Мы все друг для друга. Ты ей не нужен. Разве ты можешь дать ей что-то такое, чего не могу я?

Она с ужасом смотрела, как по его лицу расплывается похотливая усмешка.

- Ну, Габриэлль… разве тебе мама не рассказывала о разнице между мальчиками и…

- Прекрати! – зашипела Габриэлль. – Даже не…

Она не заметила, как со злостью вырвала из земли пучок травы.

- Ты ей не нужен, - повторила она.

- Может и не нужен. – Габриэлль поняла, что теперь он говорит серьезно. – А может я единственный, кто принимает ее полностью такой, какая она есть.

- О чем ты? Я принимаю ее… было время, когда не принимала, но сейчас…

- Правда? А что, если я скажу, что однажды она поймала своего давнего врага, отрезала ему яйца и засунула ему в глотку, пока он не задохнулся.

Габриэлль позеленела и с трудом поборола приступ тошноты.

- Она такого не делала…

Арес снова засмеялся.

- Вообще-то нет. Я бы такое не пропустил, - почти печально сказал он. Габриэлль не могла понять, разыгрывает он ее или говорит серьезно. – Но я видел, как это делали, поверь. Некоторые амазонки…

- Избавь меня от подробностей, - прервала она его. Он пытался ее заболтать, и у него получалось. Она с дрожью подумала, неужели амазонки на самом деле делают такие вещи.

- Ты бы видела сейчас выражение своего лица.

- Какое выражение?

- Ну уж точно не похоже на «о, я люблю все, что делает Зена!».

- Ты был бы рад, если бы она такое сделала, да?

- Я бы… - он замолчал, глядя в сторону. – Я не стал бы ее осуждать.

Габриэлль молчала. Она пыталась найти ответ. Не для Ареса, а для себя самой.

- Может, если бы я иногда не осуждала ее, она не осталась бы на своем истинном пути, - сказала она наконец.

- Истинном пути, - медленно повторил Арес, словно произнося иностранные слова. – Ах да, искупление грехов прошлого. О, я убила столько людей, столько боли, столько боли, - его голос вновь стал насмешливо высоким.

- Значит, таково твое представление о любви? Высмеивать ее…

- Чувство вины? И думать, что, может, ей от этого только легче? Нет, конечно нет. Ты, должно быть, ее добродетельный свет? – Он ухмыльнулся. – Тебе не кажется, что в последнее время ты оставляешь за собой слишком много трупов?

По коже Габриэлль пробежал холодок. Она помнила, что она сказала Зене в Африке, когда кочевники хотели казнить ее за убийство мальчика. Когда-то ты молилась, чтобы свет моей души никогда не угасал. Наверное, во мне не осталось больше света. Ей было страшно думать, что Арес знал ее достаточно хорошо и понял, куда ударить. Но она не собиралась сдаваться так просто.

- Хочешь сравнить у кого больше трупов? – тихо спросила Габриэлль.

- Кто, я? Я не претендую на то, что освещаю чей-то путь.

- Вот именно. Все эти годы ты пытался сделать ее прежней. Разрушить все, чего она достигла. – Она призадумалась. – С чего ты взял, что заслуживаешь быть с ней, Арес? После всего, что ты ей сделал… лишь благодаря одному бескорыстному поступку за всю жизнь…

Она ждала, что он возразит ей и скажет, что его единственный бескорыстный поступок стоит больше, чем все добрые дела, которые смертный совершает за всю жизнь. А может он даже начнет (при этой мысли у нее закружилась голова) перечислять, сколько раз она причинила Зене боль.

Он встал и посмотрел на нее сверху вниз. В сиянии заката за его спиной он казался выше и темнее, чем был.

- Нет, я не заслуживаю ее, - ответил он мрачно. – Но пока она хочет, чтобы я был рядом, - он поднял жилет и посмотрел на нее. – Я имею такое же право быть здесь, как и ты.

- Я была здесь первой.

- Правда? – сказал он, надевая жилет. – Вспомни, я знал ее еще когда ты играла со своими куколками в солнечной Потейдии.

Это правда, ошеломленно подумала Габриэлль. Она ничего не знала об истории Зены и Ареса.

- Знаешь, я ошиблась в тебе, - сказала она. – Я думала, что теперь ты стал хорошим человеком. Но ты остался мерзавцем.

- Я повергнут. – На мгновение она забыла, что он смертен. Она видела холодную злую усмешку Ареса, Бога войны. – Уж чего мне не нужно в моей смертной жизни, так это твоего одобрения. Ах да… нам не все достается.

Он прошел мимо нее и направился в лес, кинув ей на ходу не оборачиваясь.

- Не волнуйся, я вернуть к ужину.

Габриэлль вскочила на ноги.

- Арес!

На этот раз он обернулся.

- Однажды ты оттолкнешь меня слишком далеко.

- С нетерпением жду этого дня, - сказал Арес, скользя по ней взглядом. – Думаешь, сможешь надрать мне задницу пока я смертный?

- Хочешь проверить?

- Давай, реши свои проблемы с помощью насилия. – Он щелкнул языком в притворном неодобрении. – Помнишь, что я говорил о добродетельном свете?

Габриэлль поборола желание закричать и кинуться на него. Вместо этого она опустилась на траву и разжала кулаки, оцепенело наблюдая, как Арес скрывается среди деревьев.

Gringilda, спасибо! Классный диалог!

Жизнь надо прожить так, что бы больше не хотелось.