Простите что так долго молчала, вот прода) ***
Все еще окруженная тьмой, Габриэлль почувствовала, как ее лба коснулось что-то холодное и влажное. Ей было жарко, все тело ломало. С трудом она подняла отяжелевшие веки. Она увидела свои руки, ужасно бледные и неподвижные, словно выточенные из камня, лежавшие на скомканном одеяле. Она пошевелила пальцем, чтобы убедиться, что она все еще жива.
Она открыла глаза шире и увидела склонившуюся над ней встревоженную Зену.
- Привет, - тихо сказала Зена.
Габриэлль облизнула губы. Во рту был такой отвратительный привкус, словно она проглотила ложку грязи.
- Я… - прокашлялась она, - что случилось?
- Ты больна, - ответила Зена, поправляя влажное полотенце у нее на лбу. Она сидела на краю кровати Габриэлль, одетая в кожаную тунику, но без оружия и доспехов. – Ты не проснулась этим утром. Я проверила тебя, и ты вся горела. – Она поджала губы и опустила взгляд. – Прости меня. Мне не следовала оставлять тебя одну прошлой ночью.
Прошлая ночь… Габриэлль надеялась, что все произошедшее было просто ночным кошмаром.
- Все хорошо, - ответила она. – Как… как вечеринка?
Зена подняла глаза. Ее взгляд был робким, почти виноватым.
- Что такое?
- Ничего, - отвернулась Зена.
- Зена… - Габриэлль с усилием подняла руку и дотронулась до руки Зены. – Что бы ни случилось, ты можешь рассказать мне.
Зена молчала, словно собираясь с духом.
- Священник предложил Аресу амброзию, и он от нее отказался, - выпалила она на одном дыхании.
Все, что могла сделать Габриэлль, это издать тихий вздох. Она не собиралась изображать шок. Она не собиралась больше лгать.
- Он мог принять ее, - выплюнула Зена, словно ей были противны эти слова. – Но он поступил по-своему.
- Он по-настоящему любит тебя, - прошептала Габриэлль. Только сейчас она действительно осознала это.
Ее сердце едва не остановилось, когда она увидела взгляд Зены: такой мягкий и уязвимый. Только эта нежность сейчас принадлежала не ей, а Аресу. Через секунду в ее глазах появились другие чувства: страх и напряженность. Зена наклонилась и нежно коснулась губами лба Габриэлль. Габриэлль закрыла глаза. Сейчас она не будет ни о чем думать, только не сейчас.
- Я кое-что приготовила для тебя, чтобы сбить жар, - сказала Зена, выпрямляясь.
Габриэлль села, вздрогнув, когда влажное полотенце соскользнуло со лба ей на грудь. Зена подала ей глиняную чашку. Горячий отвар из коры ивы обжег ее рот и свел горло. Пока она пила, Зена гладила ее волосы, и когда она закончила, забрала у нее чашку.
Габриэлль забил озноб, и Зена притянула ее к себе, поглаживая по спине через тонкую ткань рубашки.
- Хочешь еще чего-нибудь? Я могу принести из таверны овсянку или бульон…
- Не сейчас, спасибо. Я, наверное, посплю еще немного.
- Хорошо, - Зена уложила ее на кровать, поправив подушку и укрыв одеялом.
- Ты не обязана сидеть со мной, - сказала Габриэлль, отдаваясь во власть лихорадочной, туманной, странно радостной слабости.
Несколько часов спустя она проснулась от смутного сна, в котором Арес снова был богом, и она с Зеной пыталась не позволить ему нанести вред амазонкам. В самый тревожный момент сна ее сознание пронзил голос Ареса. Явь и сон перепутались. Но это был просто Арес, который говорил Зене, что ей давно пора купить новые сапоги.
Габриэлль пошевелилась. Ее ночная рубашка и постельное белье были влажными и липкими от пота. Она все еще была слаба, но ощущала непонятную легкость. Она повернулась и открыла глаза. На маленьком прикроватном столике горела свеча. Зена сидела рядом и зашивала свой сапог, а Арес стоял, прислонившись к двери.
Зена посмотрела на нее с тревожной улыбкой. При свете свечи ее глаза отливали золотистым цветом.
- Как ты?
- Гораздо лучше. - Габриэлль села, с удивлением почувствовав, что хочет есть. И этот голод был странно приятен. – Я бы что-нибудь съела.
- Я принесу тебе.
- Я могу спуститься вниз…
- Нет, не надо… оставайся здесь, - Зена пригладила ей волосы. Я сейчас приду. Ты ведь не против куриного супа с хлебом?
- Совсем не против.
Габриэлль перевела взгляд на Ареса, переминавшегося с ноги на ногу и внимательно изучавшего облупившуюся краску на стене.
- Привет, Арес, - сказала она.
Арес вздрогнул, словно только сейчас заметив ее присутствие.
- Привет, - пробормотал он в ответ.
Габриэлль наблюдала, как он открывает дверь и уходит вместе с Зеной, а затем долго прислушивалась к их удаляющимся шагам. Она встала с кровати и, все еще нетвердо держась на ногах, подошла к окну и открыла ставни. Уже было поздно. Безоблачное небо приобрело темно синий цвет, а серые здания казались золотыми в лучах заката.
Она облокотилась на подоконник, позволяя бризу ласково обдувать ее лицо. Она поняла одну вещь: в конце концов, все ее заговоры и интриги, изворотливость и смекалка привели лишь к тому, что Зена и Арес стали еще ближе. Их связь окрепла, возможно, стала даже нерушимой. Теперь у нее не было никакого права просить Зену избавиться от Ареса. И почему-то при этой мысли она не чувствовала ни гнева, ни горечи, ни отчаяния. Это был просто факт. Такой же очевидный как и то, что день подходил к концу.
Возможно, она заслужила все это.
В своем стремлении отвоевать Зену она переступила через все. Причинила боль Зене. Не позволяла Аресу стать хорошим человеком. Послала Бога войны обратно на Олимп. Предала своих сестер-амазонок. Предала себя.
Когда все закончится, она найдет способ исправить каждый свой неверный шаг. Ей было так плевать на последствия, что она даже не задумалась о том, что грозит амазонкам, если Арес вернет свое божество и захочет отомстить. Она внушила себе, что все ее действия не имеют значения, пока Арес присутствует в их жизнях… они нереальны. Но все было реальным, и она ничего не могла исправить.
- Спасибо, Арес, - прошептала она в темноту. Однажды она уже благодарила Ареса за то, что он пожертвовал своим бессмертием и спас ей жизнь. И теперь он снова отверг шанс быть богом, по своим одному ему известным причинам, и, возможно, спас ее душу. Смогла бы она жить спокойно, если бы ее план сработал? Если бы смогла, это было бы хуже всего.
Отворилась дверь, и в комнату вошла Зена с подносом в руках. Остановившись, она нахмурилась.
- Зачем ты встала? Да еще у окна…
- Я в порядке Зена, правда, - ответила Габриэлль и посмотрела на дымящуюся тарелку с супом. – Пахнет аппетитно.
Она села на кровать и начала есть, смакуя каждую ложку и с наслаждением ощущая, как приятное тепло разливается по телу.
- Утром первым делом, - сказала Зена, - я пойду в порт и скажу капитану, что мы пропустим этот корабль. Мы сядем на следующий после того, как ты поправишься.
- Не говори ерунды. Я же сказала, что в порядке.
- Несколько часов назад у тебя был сильный жар.
- А теперь я здорова.
- Посмотрим, как ты будешь чувствовать себя утром, - Зена села рядом с ней на кровать. – Моряки рассказали мне кое-что о тех пиратах. Похоже, у них нет никакого плана. Следующее нападение может произойти когда угодно.
Они поговорили еще немного о пиратах и о том, как с ними справиться. Вскоре Габриэлль заметила, что Зену клонит в сон.
- Иди поспи, - сказала она, погладив Зену по руке. – Ты устала. У тебя… у нас завтра тяжелый день.
- Да, - Зена зевнула и потерла глаза. – Мне спать здесь?
- Не сегодня, - улыбнулась Габриэлль. – Кровать довольно маленькая. А нам обеим надо хорошо выспаться.
А мне надо подумать.
Они обнялись. Габриэлль положила голову на плечо Зены и ощутила тепло ее губ на своей шее.
- Хорошо, - Зена встала. – Если ночью снова начнет лихорадить, здесь еще остался отвар, - указала она на стол, вновь зевая, - и еще яблочный сидр и вода в кувшине…
- Спасибо. А теперь иди, не то ты отключишься прямо в коридоре.
Оставшись в одиночестве, Габриэлль легла на кровать и уставилась в потолок, словно пытаясь найти смысл в причудливом узоре облупившейся краски и раздавленных предыдущими жильцами москитов.
Она должна была понять, как такое могло с ней случиться. Как она могла так сойти со своей тропы, где она оступилась. Возможно, когда она решила, что пусть уж лучше она позволит Зене спать с Аресом, чем будет рисковать их отношениями, и, что еще хуже, даст Арес встать между ними. Или все началось задолго до этого. Она вспомнила, как она умирала в пещере, все еще мучимая смертью Кораха. Она никогда не забудет сдавленные рыданиями слова Зены: «Я привела тебя на тропу, по которой ты не должна идти». И свой ответ: «Мне подходит любая тропа, по которой идешь ты».
Но тропа, на которой она находилась сейчас, ей совсем не подходила.
Возможно, Арес был более чем доволен. Она еще и раньше задумывалась о том, что она и Арес отдали все самое дорогое, что у них было, отказались от своей сущности, чтобы быть рядом с любимой женщиной. Только для Ареса жизнь простого смертного, влюбленного в Зену и идущего с ней по жизни, было что-то вроде искупления за свои прошлые грехи. Как ни как, он был убийцей, опьяненный разрушением и властью. Но она… она хотела встать на тропу вне крови и насилия. Она поступила неправильно, полностью отказавшись от оружия, теперь она это понимала. Но ведь даже в сражении ее главной целью было избежать кровопролития. В ее битвах было место состраданию. Она почти забыла это… и потеряла нечто жизненно важное, что ценила в ней Зена… Нет, не только это. Она потеряла то, что делало ее собой.
И тогда она стала слепо идти за Зеной.
И сейчас, когда воспоминания о той ночи в Мегаре снова одолели ее, она не стала прогонять их как раньше. Ночь, когда она напилась, пытаясь выбраться из этого болота отчаяния. Все остальное было в тумане, но она помнила, что сделала Зене больно. «Ты ведь этого хочешь, правда?»… Наверное, часть ее действительно верила, что так она сможет перетянуть Зену на свою сторону. Быть нежной и милой в постели, чтобы Зена всегда хотела большего. И она будет давать ей это, даже если ради этого придется забыть кто ты. Но здесь было место и злости, и отчаянию, и желанию причинить Зене такую же боль, какую испытывала она. И Габриэлль не знала, что хуже.
Но тогда, по крайней мере, она была пьяна. Она не могла использовать это оправдание, когда перешагнула еще одну черту, увидев амброзию и решив, что это решит проблему.
В конце концов, она превратилась в незнакомку, которая не заслуживала ни ее уважения, ни даже ее симпатии.
Пока я окончательно не потеряюсь в этой пучине… и тогда окажется, что смерть стоит рядом со мной.
От этой мысли она задрожала. Потерянная… Раньше это казалось ей прекрасным, а теперь пугало.
Она снова должна найти себе. И был всего лишь один способ сделать это, правда, очень болезненный.
Стоило ей только это представить – как она прощается с Зеной, обнимает и целует ее в последний раз, уезжает с осознанием того, что с каждым шагом она все дальше от своей единственной любви в жизни – едва она это представила, как внутри нее что-то сломалось, и она начала тихо плакать, и слезы стекали по ее щекам и впитывались в жесткую подушку. Она вспомнила о том далеком дне, когда она взяла руку Зены, залезла в ее седло и сбежала вместе с ней, жаждая приключений, желая увидеть мир и стать таким же героем и воином как Зена. Но мир оказался жестоким, приключения обернулись кошмаром, и тропа воина была не для нее. Все, в чем был смысл ее жизни, это Зена. А теперь она потеряла и ее.
Другие воспоминания нахлынули на нее. Их нежные моменты около костра, когда Зена успокаивала ее после первого убийства. Как они мыли друг другу волосы и смеялись над шутками. И еще сотни других воспоминаний, хороших и плохих, приятных и тяжелых, а Габриэлль все рыдала и рыдала, пока вновь не заснула.
Когда она проснулась, свеча уже погасла. Она встала с постели и подошла к окну. На черном небе уже показалась светлая полоса рассвета. Опустившись на колени, Габриэлль достала свою сумку и стала искать в ней свечу. Ее пальцы наткнулись на едва теплое стекло, и на секунду это ее ошеломило. Остатки амброзии, сохраненные ею… она совсем забыла о них. Ее снова охватил жар, и, подавляя волну тошноты, она в ужасе отдернула руку. Она должна избавиться от амброзии.
Габриэлль нашла свечу, зажгла ее и подошла к тазу с водой, чтобы умыться. Затем медленно выпила яблочный сидр, который Зена оставила для нее на прикроватном столике в ее любимой глиняной кружке. Она оделась, сложила свою ночнушку в одну из сумок. Оглядевшись, она взяла еще то немногое из своих вещей: поэму Вирджила, чашку, флакон с маслами для тела и зеркало, в котором отразилось ее измученное лицо. К счастью, сборы отняли совсем немного времени.
Теперь осталось самое тяжелое.
Она взяла свечу, на цыпочках вышла в коридор и направилась к комнате Зены.
Остановившись на полпути, она подумала, развернулась и пошла к комнате Ареса.
***
Габриэлль, не дыша, закрыла за собой дверь. Находиться здесь было очень странным. В этой комнате вместе с затхлым воздухом, так свойственным дешевым гостиницам, она безошибочно уловила мужской запах. Кожаная одежда Ареса валялась на единственном стуле в гораздо большем беспорядке, чем она представляла. Его сапоги, пояс и меч были небрежно брошены у стены. Опустив свечу, она увидела на его тумбочке кусок недоеденного хлеба. Сам Арес растянулся на кровати, одеяло наполовину сползло на пол. Он хрипловато посапывал с умиротворенным лицом. На этой кровати он занимался с Зеной любовью. В животе Габриэлль образовалась странная тяжесть. Ее фантазия ярко нарисовала картину, как Арес ритмично двигается на этой кровати, а Зена в наслаждении выгибается под ним. Габриэлль потрясла головой и поставила свечу на прикроватный столик.
- Арес, - сказала она.
Он не ответил. Она позвала громче, продолжая повторять его имя, пока он не зашевелился.
- Ммм, - раздраженно пробормотал он.
- Арес, проснись.
Арес открыл глаза и посмотрел на горящую свечу.
- Эээ… что? – Он резко сел. – Ты совсем спятила?
- Мне нужно с тобой поговорить.
Арес настороженно следил за каждым ее движением, словно боясь, что она набросится на него.
- Хорошо, - ответил он, откинув одеяло. Габриэлль успела заметить, что на нем были те старые синие льняные штаны. – Что случилось? – спросил он, поставив ноги на пол.
Она не знала, как начать.
- Пообещай, что ты не расскажешь Зене, - сказала она наконец.
- Обещаю, - неуверенно ответил он.
Уставившись на свои сжатые кулаки, Габриэлль сделала глубокий вдох.
- Я сделала это, - сказала она.
- Что ты сделала?
- То… то… - сама не зная почему, она не могла заставить себя произнести ни единого слова. – То, что случилось прошлой ночью в храме.
Ее слова повисли в молчании, которое, казалось, будет длиться вечно. Внизу в таверне хлопнула дверь.
- Что? – тихо спросил Арес.
Она заставила себя взглянуть на него. Она ожидала, что он будет в ярости, или она получит какие-нибудь насмешливые поздравления, вроде: «Отлично сработано». Вместо этого он молча смотрел на нее, слегка приоткрыв рот. Это было бы забавно, если бы она могла вынести его столь уязвимый взгляд.
- Прости, - сказала она.
- Простить? – переспросил Арес. Его лицо исказилось от гнева. Вскочив с кровати, он схватил ее за плечи и впечатал в стену. – Ты, маленькая сучка, ты хоть понимаешь, что ты…
Он замолчал. «Заставила меня пережить» - мысленно закончила за него Габриэлль.
Арес отпустил ее и, тяжело дыша, стиснул кулаки. Она ждала, когда он ее ударит. Но он вернулся на кровать, опустив плечи и крепко сжав челюсти.
- Где, черт тебя возьми, ты ее достала? – не отрывая взгляда от пола, спросил он.
- У амазонок.
- У амазонок?.. То есть, она у них действительно есть?
- Артемида дала им амброзию. Наверное, для безопасности. На случай наступления Сумерек.
- Артемида… - озадаченно произнес Арес. – Может, она и вправду являлась мне во сне…
- Они не знали, что это амброзия. Она сказала амазонкам, что это священной снадобье.
- И ты украла ее и устроила весь этот спектакль с этим – как там его – Герионом?
- Да.
- Умно, - фыркнул Арес.
-Не говори так.
Арес вскинул голову. Их взгляды встретились, и в его глазах она увидела что-то похожее на понимание.
- А ты действительно хотела избавиться от меня, да?
- Я больше так не могу.
Он кивнул, словно обдумывая ее слова.
- Так это твой метод избавиться от мужчины? – усмехнулся Арес. - Сделать его богом?
Она покачала головой, горько усмехнувшись.
- И ты думала, что как только я верну свое божество, я тут же уберусь? – пораженно спросил он, то ли удивляясь ее наивности, то ли гадая, не была ли она права. Она не знала.
Она должна была спросить его о кое-чем еще.
- Арес, - начала она, - если ты снова станешь богом… ты попытаешься как-то отомстить амазонкам?
- Хм, - в раздумье поднял он брови, - ничего особо жестокого. Лишь заставлю их приносить в жертву своих детей в течение следующих пару столетий. Только не говори, что ты купилась на это! – воскликнул он, встретив ее пораженный взгляд.
Она не ответила. Его насмешливый взгляд смягчился, словно он сам точно не знал ответа на ее вопрос, вернее, не хотел знать.
- Зачем ты мне это рассказала? – спросил он.
- Мне нужно было кому-то рассказать, - ответила она, помолчав. – Наверное, я знала, что ты не стал бы… не стал бы осуждать меня.
Она вспомнила, что он давным-давно сказал о Зене: я не стал бы осуждать ее. Теперь она понимала, почему Зене это было так нужно.
- Итак, - продолжил Арес. – Ты мне рассказала. Что теперь?
- Теперь… я ухожу.
Арес посмотрел на нее так, словно ожидал услышать эти слова, но все еще был ими озадачен.
- Почему?
- Ты спрашиваешь меня почему? – Ее вопрос напоминал и горький смех, и сдавленное рыдание. – Я же сказала… я так больше не могу. И дело не только в тебе и в ней… я больше не знаю, кто я.
- Ты слишком много думаешь.
Задорные искорки в его глазах походили на теплоту.
- Только не говори, что будешь по мне скучать.
Он поднял бровь.
- Кто знает… А может, я к тебе привык.
Трудно было понять, шутит он или нет.
Поддавшись неожиданному порыву, Габриэлль шагнула вперед и склонилась к нему. Арес пораженно отпрянул, и его лоб больно ударился об ее подбородок.
- О, - он потер лоб и бросил на нее сердитый взгляд. – Ты что делаешь?
Габриэлль почувствовала, что краснеет.
- Хотела поцеловать тебя на прощание.
Арес выглядел изумленным и довольно растроганным, хотя Габриэлль и не знала точно, что он не смеется над ней. Она снова наклонилась и, положив руку ему на плечо, прикоснулась губами к его щеке. Она почувствовала тепло его кожи и слегка колющуюся щетину. Он неловко погладил ее по плечу, словно животное, с которым он понятия не имеет что делать. Это напомнила Габриэлль его неуклюжую попытку погладить ту собаку на ферме.
Она выпрямилась.
- Прощай, Арес.
- Что ты будешь делать? – спросил он, но по его виду было понятно, что он пожалел о своих словах.
- Еще не знаю. Побуду со своей семьей… Буду писать. Со мной все будет хорошо. Я знаю, что ты будешь хорошо заботиться о ней, - тихо добавила она.
Он откашлялся и отвел взгляд в сторону.
- Ты уходишь прямо сейчас?
- Сначала поговорю с ней.
Она взяла свечу и пошла к двери. Выходя, она обернулась. Он глядел на нее задумчивым взглядом, в котором мелькал страх. Габриэлль подумала, что, возможно, он боится, что Зена скорее прогонит его, чем позволит ей уйти.
- Удачи, - сказала она.
- Да, - пробормотал он. – Тебе тоже.
пожалуйста добей перевод до конца! 
