Глава 4. "Ход королевой"

"Замести следы"

Габриэль медленно шла по замку, стараясь смотреть себе под ноги, а не по сторонам. Спиной она чувствовала цепкие и настороженные взгляды придворных, в избытке населявших замок Завоевателя. Сказать по правде, она не удивлялась тому, что за ней следят: слух о том, что Зена не доверяет своей новой рабыне, наверняка уже разнесся по Коринфу. Не удивлялась, но ее это и не радовало: справиться с Завоевателем и так непросто, а уж если за ней будут следить все глаза Коринфа… Ну, во всяком случае, бОльшая часть…
Наемница тряхнула головой, прогоняя с губ саркастическую усмешку.
Вообще-то, она вполне могла бы пожить тут подольше. Обосноваться, так сказать. На людей посмотреть, себя показать, разумеется, исключительно с публичных сторон. Назло Аресу в какой-то степени.
Габриэль снова хмыкнула и вовремя опустила глаза, проходя мимо хмурящегося придворного, стоящего возле неплотно прикрытых дверей.
Арес, Арес… Единственный из олимпийских богов, к которому девушка питала уважение. Конечно, можно возразить и сказать, что он был единственным богом, которого она знала лично, но на самом деле роли это не играло ровным счетом никакой: Габриэль чувствовала, когда тот или иной субъект заслуживал ее внимания, и для остальных вечных у нее не нашлось бы ни единого хорошего слова. На протяжении долгого времени ее привлекал Арес, во всех смыслах: как наставник, как друг, как мужчина, наконец. Она видела, что бог не разделяет ее симпатий, но до определенного периода времени ее это не слишком волновало: боги на то и боги, чтобы оставаться для простых смертных недосягаемыми.
Однако с того момента, как Арес пришел к ней с новым заданием, Габриэль слегка изменила свои взгляды.
Да, Зена опасна для Ареса потерей его бессмертной жизни. Да, он хочет как можно быстрее устранить ее. Но почему тогда он столько лет ждал, чтобы совершить это?! Неужели специально готовил почву для максимального достижения результата? И почему именно она, Габриэль, удостоилась этой чести? Достаточно сомнительной, надо сказать, чести. И девушка видела, что бог проявляет любопытство к Зене: любопытство на краю пропасти.
Не то, чтобы Завоеватель нравилась наемнице: девушка не позволяла себе так или иначе заинтересовываться жертвами, ибо это было бы чревато потерей спокойствия. Но Зена впечатлила ее, как только может впечатлить убийцу другой убийца. Габриэль чувствовала, что при других обстоятельствах женщина могла бы стать для нее отличным учителем, возможно, не худшим, нежели Арес. Зена-Завоеватель прошла сквозь многое, многому научилась сама и могла бы передать свои знания кому-то другому, чтобы они не растворились в Смерти, когда придет ее срок. Но Габриэль знала, что такие люди, как Зена, учеников себе не ищут: имена знаменитых воителей остаются лишь в легендах, которые из поколения в поколение рассказываются детям в школах.
Другое время, другой мир, другие люди… Габриэль снова вперила взор в пол, проходя мимо группки стражников, хохочущих над какой-то несомненно очень веселой шуткой. Иногда она спрашивала себя, что было бы, останься она в своей деревне? Вышла бы она замуж за Пердикоса, которого прочили ей в мужья чуть ли не с самого ее рождения, или же жизнь ее пошла бы по совсем другой тропинке?
Временами, когда Габриэль сильно уставала, она позволяла себе вспомнить о том, что когда-то давно и не помышляла о подобной жизни. Она любила сочинять истории, которые рассказывала соседским ребятишкам, и мать частенько с усмешкой говорила, что ее старшая дочь готовится стать аэдом. Где теперь те истории?
Завернув за угол в поисках отведенной ей комнатенки, наемница резко остановилась: прямо перед ней, в сумраке длинного пустого коридора с чередой закрытых дверей, материализовался Арес.
- Где тебя носит? – угрюмо спросил он. Габриэль пожала плечами.
- Я ищу свою комнату.
Бог раздраженно дернул головой.
- Я не об этом, ты же знаешь, - он вперил пристальный взгляд в спокойные зеленые глаза наемницы. – Как продвигается дело?
Девушка снова пожала плечами.
- Зена подозревает меня, - напрямую сказала она, решив, что здесь нечего скрывать. – Поэтому я пока не могу действовать в полную силу, - она усмехнулась одними кончиками губ. – Знаешь ли, жить мне еще хочется.
Вопреки ее ожиданиям, Арес не только не разозлился, но даже засмеялся.
- Значит, ты тоже решила приглядеться к ней, - он сощурил глаза в ответ на недоуменный жест Габриэль. – К Зене, - пояснил он. – Она тебя заинтриговала.
Габриэль не сразу нашла, что сказать, и пару секунд оба молчали.
- Меня интригует не она, - проговорила, наконец, наемница. – А сила, заложенная в ней. Я хочу знать, что она делает для того, чтобы вести за собой такую армию, - она подозрительно посмотрела на бога. – А вот что привлекает в ней тебя? В той, которая рождена, чтобы покончить с твоим существованием?
Последнюю фразу Габриэль добавила исключительно для того, чтобы полюбоваться на реакцию Ареса, но, вопреки ее ожиданиям, мужчина лишь напустил на себя задумчивый вид.
- Хочется знать, что такого в ней нашел мой братец, раз однажды решил взяться за ее воспитание, - бог смеялся, однако, в смехе его угадывалась напряженность. Габриэль переступила с ноги на ногу.
- Ты хочешь попробовать устранить ее сам? – проницательно сказала она. – А как же закон о неприкосновенности любимцев?
Арес вскинул брови и положил ладонь на эфес меча, висящего у него на поясе.
- Геракл знает, что кто-то придет, чтобы убить его драгоценную Зену, - сухо отозвался он. – А теперь об этом знает и Афродита.
Габриэль поперхнулась воздухом.
- А она-то здесь при чем? – сипло выговорила она, когда прекратила кашлять. – Или мне еще и ее начинать бояться?
Арес вздохнул, нетерпеливо и неглубоко.
- Ты хочешь весь остаток своей жизни провести, будучи влюбленной в козла? – он хмыкнул. – И это я не фигурально выражаюсь, - он прищелкнул пальцами. – Будешь бегать за ним с капусткой в руках, надеясь, что он обратит на тебя внимание и не подденет рогом.
Наемница хмуро отвернулась. Уж в извращенной фантазии Афродиты она ни капельки не сомневалась! А если они с Гераклом еще и силы объединят…
- Значит, ты попробуешь сделать это сам, - девушка повернулась к терпеливо ждущему богу. – А что делать мне?
Арес улыбнулся ей, так мягко, как только мог, и, склонившись, осторожно коснулся большой ладонью ее подбородка, чуть приподнимая его.
- Поднимись наверх, - шепнул он, словно боялся, что его кто-то услышит. – Пройди в другое крыло замка. А там спроси, где находится комната Каллисто, - он все шептал, и его теплое дыхание ласкало приоткрытые губы Габриэль. – Я хочу, чтобы ты выведала у нее, что задумал Геракл…
Наемница не успела ни вздохнуть, ни закрыть глаза, когда красиво очерченные губы Ареса осторожно коснулись ее губ в легком и целомудренном поцелуе. А затем бог растаял в туманной дымке, приложив руку ко рту, будто бы пытаясь сохранить ощущение поцелуя.
«Или же стереть его!» одернула себя Габриэль, на мгновение поверившая в то, что бог действительно хотел ее поцеловать. Скорее он просто не удержался от небольшой игры, отлично зная, какие чувства к нему питает наемница.
Каллисто, Каллисто… Девушка нахмурилась. Она раньше никогда не слышала этого имени, хотя…
Габриэль решительно направилась к лестнице, ведущей наверх. Раз Арес сказал, что эта Каллисто имеет какое-то отношение к происходящему, значит, так оно и есть. Пусть он занимается своей Зеной, раз ему не терпится поскорее отправиться в Аид, Габриэль это только на руку: она все равно в ближайшее время не смогла бы подобраться к Завоевателю настолько близко, чтобы совершить то, ради чего пришла сюда. И мысль о том, что обнаружить расслабленную правительницу можно только в постели, наемницу не грела. Она не могла себе четко представить, как будет соблазнять женщину. Оставалось надеяться на то, что эту процедуру за нее выполнит Арес, а ей позволит вонзить кинжал в сердце ничего не подозревающей женщины.
При этой мысли у Габриэль внутри что-то неприятно екнуло, и, честно говоря, она не смогла бы дать точного ответа, взволновало ли ее то, что Аресу придется соблазнить Зену, или то, что Завоеватель рано или поздно погибнет.
И, скорее всего, от ее руки.

«Что дозволено Зевсу…»

Бог-Громовержец тихо и как-то печально гладил рукой свисающие до земли разноцветные нити, которым еще только предстояло быть вплетенными в огромный и прекрасный гобелен, созданный руками трех женщин, ответственных за чужие судьбы. В небольшой пещере, в которой на этот раз Дева, Мать и Старуха решили обосноваться на время, было темно, и переливающиеся нити играли роль факелов, подсвечивая каменистые стены с многочисленными выступами.
Зевсу очень хотелось вздохнуть, но он не решался сделать это, понимая, что любое его движение или действие будет сразу же замечено. А он намеревался еще какое-то время остаться в тени.
- Ааа, сын Кроноса заглянул к нам на огонек…
Зевс все-таки вздохнул, понимая, что теперь уже можно не скрываться, и, в последний раз проведя ладонью по нитям, обернулся к женщине, медленно приближающейся к нему.
- Я всегда удивлялся тому, как ты меня находишь, - чуть-чуть заискивающе проговорил он, и женщина с повязкой на глазах мрачно усмехнулась, слегка вздергивая голову.
- По запаху, - желчно и злобно ответила она. – От тебя воняет… Зевс.
Последнее слово было выплюнуто с такой ненавистью, что Зевс вздрогнул.
Страшные судьбы… Клото – прядущая, Лахесис – отмеряющая, и Атропос - та, которой не избежать. Вот они, настоящие богини жизни и смерти, коим Аид со всем его царством не годится и в подметки. Дочери двух величайших созданий, когда-либо царствовавших на Земле и в Небе: Эреба, Холодного Мрака, и Нюкты, Вечной Ночи. Сам Зевс боится их, и это не шутки: в их власти оборвать его существование гораздо раньше намеченного срока.
- Если бы я мог, - слова давались отцу богов с трудом, - если бы я мог, я бы вернул все назад… Твои глаза, - он протянул было руку, но Мать, почувствовав его движение, отшатнулась.
- Та война с Титанами всем нам вышла боком, - она чуть-чуть смягчила тон, но Зевсу от этого легче не стало. – Но искалечить Судьбы… Это получилось только у тебя, Громовержец.
Мать отвернулась и грузно зашагала в сторону гобелена с нитями, вытягивая вперед руку, однако Зевс знал, что она делает это просто для проформы, поскольку отлично знает, что и где здесь расположено.
- Я пришел поговорить с тобой о своем сыне, - старший бог тряхнул головой, возвращая себе на какое-то мимолетное мгновение былое величие. Лахесис остановилась, прислушиваясь, а в руках ее вместе с ней застыла невесть откуда взявшаяся прялка.
- О сыне? – кривая улыбка изогнула ее губы. – О котором? У тебя много сыновей, Громовержец…
И в этих словах бог усмотрел издевку.
- О том, которому ты со своими сестрами предсказала смерть от руки смертной женщины!! – голос Зевса вдруг опасно повысился и загремел переливами грома, отражаясь от стен пещеры. Терпеливо дождавшись, пока эхо стихнет, женщина пожала плечами.
- Кровь за кровь, и ты отлично знаешь это, - она осторожно присела на возникший из ниоткуда стул. – Ты изуродовал то, что тебе было неподвластно, теперь мы берем свое.
Зевс прикрыл глаза.
Та война с Титанами была его ошибкой. Ошибкой, за которую расплачиваться приходилось не только ему самому, но и его детям. А он их, несмотря на все их недостатки, все же любил. Даже Геракла, вознамерившегося в ближайшем времени отобрать у отца трон Повелителя Олимпа: своих детей от смертных женщин Зевс всегда ставил немного выше остальных, понимая, что им приходится испытывать. Но даже Геракл, блудный сын, свернувший с пути и не желающий пока на него возвращаться, не шел ни в какое сравнение со своим сводным братом.
Арес никогда не считался маменькиным сынком, да и с отцом его отношения всегда были ровными и спокойными, без излишних уверений в сыновней преданности. Но Зевс чувствовал, что сын, жестокий и беспощадный бог войны, наслаждающийся ароматом сражений и свежепролитой крови, любит его. И любовь эта не требует доказательств. Она не столь жертвенна, но и не равнодушна, какой могла бы быть. И даже после того, как Зевс сделал Геракла копией Ареса на поле битвы, Арес не поставил ему это в упрек.
Но самые любимые всегда страдают первыми.

Немногим раньше, пещера Судеб…

… Арес стоит перед гобеленом. Голова его слегка опущена, плечи напряжены, левая рука лежит на мече.
- Вы клянетесь, что так будет? – глухо и отрывисто спрашивает он. За его спиной слышится каркающий смех, и однорукая Старуха подходит ближе.
- Судьбы никогда не лгут, сын Зевса, - неожиданно строго говорит она. – Ты должен был бы это знать.
На скулах бога ходят желваки, но он молчит.
- Верь нам, Арес, - вступает в разговор Дева. Она улыбается, и эта улыбка превращает ее обезображенное лицо в почти хорошенькое.
- Верь нам, - эхом повторяет Мать.
Арес закрывает глаза, и по его виску сползает капля пота.
- Верь нам, - шелестят три голоса, а где-то под ногами путается растерянный ветер, ищущий выход…

Настоящее время

- Я не стану спрашивать, почему именно Ареса вы выбрали для того, чтобы наказать меня, - Зевс старался, чтобы его голос не дрожал, но это было слишком трудно. – Я всего лишь хочу знать, что вы наговорили моему сыну, когда он приходил сюда!
Мать засмеялась, невеселым и ненатуральным смехом.
- Ты все-таки подслушивал, - констатировала она, вздыхая. – Так разве же ты не услышал всего, чего теперь требуешь от меня?
Громовержец опустил глаза.
- Скажи мне, Мать, - потребовал он. – Скажи мне, что будет с моим сыном?
Женщина отрицательно покачала головой.
- Что будет, то будет, - нараспев проговорила она, и по губам ее пробежала едва заметная знающая улыбка.

В это же самое время, на Земле

Завоеватель, наконец-то, одна. Она сидит перед высоким трюмо и, подперев щеки ладонями, смотрит на себя в зеркало. Рядом с ней нет ни Геракла, ни надоедливых слуг, ни подобострастных и льстивых министров, пытающихся заставить ее пойти на уступки для завоеванных стран. Это одно из тех немногих мгновений, когда Зене нет нужды притворяться перед кем бы то ни было.
Ее интересует новая рабыня. Завоеватель уже почти не сомневается, что именно она послана совершить заказное убийство, но ей любопытно, как долго продержится девушка перед тем, как приступить к задуманному. О том, что она может не суметь отбиться от любых попыток, Зена даже не думает. И мало-помалу в ней просыпается полузабытое чувство охоты и желание поиграть. Да, ее игры жестоки, но она лишь следует законам этого мира.
Внезапно Зена вскидывает голову, и на лице ее проступает выражение утомленного удивления.
- Это ты, Геракл? – вполголоса спрашивает она и поворачивается в ту самую секунду, когда за ее спиной появляется в блеске синего света фигура бородатого мужчины в черных одеждах. А через мгновение он уже заносит над ее головой свой меч...

Да, кстати, а продолжение скоро ожидать? А то подсели мы. Дозы хотим, хоть какой-нибудь малой.

Ну, потихоньку введем рейтинг Я думаю, PG-13 или R, что-нить в этом духе. Что-то мне захотелось копнуть поглубже, хм…

«Там, где не светят звезды»

Афродита держала Геракла за руку так сильно, что не будь он богом, на загорелой коже непременно проступили бы синяки. Но все же даже богам иногда ведомо чувство неудобства.
Заметив поеживания брата, блондинка хмыкнула, сверкнув глазами, и нехотя выпустила его пальцы.
- Слабаки вы, мужики, - презрительно проговорила она, отворачиваясь и принимаясь оглядываться. Геракл беззвучно передразнил ее, потирая руку, и последовал ее примеру.
- Где это мы? – без должного удивления поинтересовался он, щурясь, когда мимо них, вальяжно покачиваясь, проплыло нечто, больше всего напоминающее медузу. Но медузы водятся в морях, на худой случай, в океанах, а никак не в залах богини любви, что расположены на Олимпе.
Афродита снова фыркнула, отошла на два шага и без малейшего стеснения скинула одежду, едва взмахнув рукой. Бог войны предпочел отвернуться, лишь бы только не дать ей понять, что это зрелище его заинтересовало: он не один раз умудрился побывать у нее в постели. Сам факт того, что они являются братом и сестрой, его мало волновал, к тому же Афродита утверждала, что родилась из морской пены близ кипрского берега, что совершенно не мешало ей называть Зевса папой. А вот то, что после одной бурной и почему-то очень продолжительной ночи он остался на энное время здесь, в ее покоях, прикованный к кровати наручниками, выкованными из металла Гефеста… Это ему запомнилось надолго.
- Ты не видишь, что ли, где мы? – Афродита вертелась перед зеркалом, поворачиваясь к нему то одним боком, то вторым, ища что-то, ведомое лишь ей одной. – Я просто решила немного сменить обстановку, - она снова взмахнула рукой, и ландшафт морской пучины с ее мягким зеленовато-синим светом сменился глубокой темнотой, прорезаемой редкими вспышками белых точек.
Геракл заинтересованно закрутил головой, следя за полетом кометы. Она пронеслась в нескольких миллиметрах от его лица, и мужчина почуял жар, опаливший его кожу.
- Любишь ты фокусы, - не столько неодобрительно, сколько восхищенно заметил бог, забывая о том, что говорить в таком тоне с богиней любви никак нельзя.
В следующее мгновение он уже лежал на кровати, отправленный туда сильным толчком, и наблюдал за тем, как роскошно красивая обнаженная женщина медленно приближается к нему, и на лице ее играет усмешка.
- Мы, конечно, собирались обсудить твою ненаглядную Зену и то, что с ней собирается вытворить Арес, но… - Афродита остановилась у самого края постели, приподнимая руку. Под опущенной книзу ладонью образовался крутящийся красный шар, и Геракл закусил губу, когда жар, разжигающий желание, пополз по его ногам, все выше и выше, пока не остановился возле паха. Бог разочарованно выдохнул: и когда это он успел забыть, что Афродита никогда не доводит начатое до конца сразу, предпочитая поиграть?
- Но что? – конечно, Геракл мурлыкать, как сестренка, не умел, однако кое-какие вариации с голосом ему были подвластны.
Афродита томно прогнула спину и поставила колено на кровать, чуть-чуть открывая мужчине обзор.
- Но, думаю, ты сумеешь убить сразу двух зайцев, - богиня полностью забралась на постель и двинулась к Гераклу. Вместе с ней ожил и шар, пышущий жаром. Бог охнул и едва удержался от того, чтобы не вскочить от внезапных и очень приятных ощущений.
Богиня легла рядом с ним, в ее глазах плясали жадные искры.
- Так ты расскажешь мне в подробностях, что там задумал Арес? – шепнула она, резким движением срывая с по-прежнему лежащего Геракла одежду. Иногда полезно был богом: не надо думать над тем, где брать новую рубашку.
Откуда-то дунувший ветер немного остудил пылающую кожу бога войны, и Геракл пожал могучими плечами, закладывая руки за голову. Любовные игры, перемежающиеся обсуждением важных дел – это вполне в стиле Афродиты.
- Он подослал к… Ммм, пониже, будь добра, - перебил сам себя мужчина, когда неожиданно горячая ладонь богини поползла по его телу медленными ласкающими движениями. – Да, вот так вот, - он выгнулся, подставляя шею поцелуям женщины. – Подослал к Завоевателю убийцу.
Афродита хмыкнула, не прерывая своего занятия.
- И ты, конечно, не можешь никак понять, кто это? – она властно обхватила пальцами то, что, как она надеялась, вскоре окажется в ней. Бог прикрыл глаза: Афродита опять его поимеет, в который раз. Впрочем, нельзя сказать, что ему не нравится эту идея.
- Не могу, - с долей досады сознался он, обхватывая собственной ладонью руку богини и показывая ей ритм, который бы его устраивал. – Он наложил отводящие глаза чары, ты же знаешь… о, да… что боги над богами не властны…
- За исключением тех, кто владеет кровью Хинды, - пробормотала Афродита, соскользнув вниз и проложив по дрожащему мужскому телу дорожку из влажных поцелуев.
Геракл на мгновение приоткрыл глаза, убедился, что она собирается сделать то, о чем он, собственно, и подумал, и с чувством выполненного долга вновь откинулся назад, на жесткие подушки. И почему только поэты и сказители воспевают в своих песнях покои Афродиты, как наполненные пухом, перьями и розово-приторными сладостями комнаты?! Ничего подобного!
Руки, главное, помнить: ни в коем случае не раскидывать руки, не дать богине вспомнить про ее страстную любовь к связыванию!!
Афродита подняла голову, вдруг вспомнив что-то.
- А выяснить это через третьих лиц? – предложила она, машинально поглаживая бедро Геракла.
Бог застонал.
- Я, конечно, дурак, но не настолько, - буркнул он, устраиваясь поудобнее. – Как раз этим я и собирался заняться на днях.
Афродита звонко рассмеялась и переместилась выше, оседлав мужчину и проведя по его широкой груди своими остро заточенными ноготками, выкрашенными во все цвета радуги.
- Вовремя, учитывая, что как раз сейчас ее могут убивать, пока мы здесь.
Геракл дернулся, что-то шипя себе под нос, но тут же понял, что момент расслабленности стоил ему потери свободы.
- Опять… - он с силой дернул цепи, надежно приковавшие его к спинке кровати, и воззрился на довольную Афродиту. – Это необходимо?
Богиня любви чуть-чуть сменила положение, полуприкрыв от удовольствия глаза..
- Это необходимо, - подтвердила она, начиная двигаться. Бог дернул цепи еще раз, но уже больше так, для проформы: отвлекаться на что-то другое, когда сама богиня любви выказывает тебе столько внимание – это, право, грешно и недопустимо.
Сказать, что Геракл был моногамен – это посмеяться над его отношением к институту брака. Даже всем и каждому твердя о своей симпатии к Зене, он не считал нужным придерживаться воздержания: любая женщина, понравившаяся ему, оказывалась в его постели. И только две предпочитали видеть его в своей. Одна из них сейчас как раз претворяла в жизнь свои предпочтения.
- Цербер тебя задери! - выругался бог, все более отчаянно дергая цепи и сосредоточенно двигая бедрами, посылая себя вперед и глубже. Хотелось сжать в ладонях полные груди Афродиты, провести пальцами по твердым бусинкам сосков, но эта стерва только смеялась, следя за бессильными попытками бога освободиться.
- До Цербера я пока не дошла, - выдохнула женщина, склоняясь ниже, дразня мужчину. Он щелкнул зубами, пытаясь ухватить ее, но Афродита в тот же момент отшатнулась назад, запрокидывая голову и хохоча.
Геракл зарычал и сделал то единственное, что ему было еще пока подвластно.
Он остановился.
Богиня недоуменно опустила взгляд.
- Ты уже все? – она на мгновение застыла, прислушиваясь к своим ощущениям, и на ее губах вновь появилась блудливая усмешка. – Нет, дорогой, меня не обманешь, - она качнула бедрами, вызвав у Геракла еще один стон.
- Я тут вот что подумала, - начала Афродита, по-прежнему легонько раскачиваясь из стороны в сторону, словно и не замечая метаний мужчины. – Пожалуй, я тебе помогу…
Она глубоко вонзила ногти в тело Геракла, заставив того содрогнуться.
- Поможешь в чем? – процедил он сквозь зубы, тяжело дыша.
Разноцветный локон Афродиты упал той на щеку, и она лукаво выглянула из-под него, улыбаясь.
- Братик, я хочу выяснить для тебя, кто тот убийца, которого послал Арес, - она вновь наклонилась вниз, лизнув шею Геракла и позволив тому сомкнуть губы на ее груди, всего лишь на какое-то мгновение.
Представив себе, что может сотворить Афродита с убийцей, бог широко открыл глаза. Эта мысль возбудила его еще больше, если это только было возможно, и на сей раз остановиться не удалось.
- Ах ты, мой сладкий, - Афродита звонко чмокнула пытающегося отдышаться Геракла в щеку и, что-то напевая, соскользнула с него и моментально растворилась в воздухе.
Бог откинулся назад, вздохнул последний раз и сокрушенно сказал черному небу, кружащему над головой:
- Того беднягу мне жалко, а кто меня пожалеет? – и демонстративно позвенел цепями, надеясь, что этот звук достигнет ушей Афродиты.
Тщетно: вокруг царила только тишина.