Quote (winter)

хорошо, что у него всего лишь болит грудь, а не сердце.

Ага, это он так думает.

Quote (Lils)

Уже начался шиптекст, или чуть погодить?

Погодить? Нееет, уже))))))) По крайне мере, у меня.

«Вопрос выбора тех блюд, которые подаются холодными»

Габриэль, не моргая, смотрела в потолок, на котором лениво шевелились тени, отбрасываемые растущими за распахнутым окном деревьями. Судя по цвету неба, совсем скоро должен был наступить рассвет, но наемнице не спалось, хотя еще несколько часов назад она умирала от желания окунуться в спасительный сон, который, несомненно, прогнал бы ее головную боль. Часом позже она умирала от другого желания, но, если уж вспоминать, то все по порядку…

Несколько часов назад…

- Моя очередь задавать вопросы, моя маленькая лгунья!
Габриэль выгнулась от боли, пронзившей запястье, и подумала о том, что давно ей ничего не ломали. Надо будет припомнить Аресу: ради него она пошла на такое, а он даже не может уделить ей побольше времени!! Проклятые боги, вечно вы выкручиваетесь за счет смертных!!
Следующие мысли скрылись под гнетом вновь нахлынувшей боли.
Зубы Зены сильнее сжались на шее наемницы: Завоеватель чувствовала, что рабыня думает о чем-то постороннем, и ей совершенно очевидно это не нравилось. Она привыкла, что все, кто так или иначе оказывался приближен к ее телу, уделяли свое внимание ей и только ей. По-другому и быть просто не могло: она – императрица, правительница, и во власти ее лишь махнуть рукой, чтобы головы полетели с плеч.
Зена знала, что ей следовало бы сразу отправить Габриэль к палачу уже только за то, что она солгала ей с именем. Женщина подозревала, что рабыня лжет не только в этом, но доказательств не было, и быть голословной не хотелось. Но, чтобы выяснить все интересующие подробности, придется немного подзадержаться в любимой роли.
Игра в вопросы и ответы – занятное развлечение, дающее жертве ненадолго почувствовать себя в безопасности. Зена могла вырвать нужные ей ответы и другим способом, но сегодня это не доставило бы ей удовольствия.
Завоеватель чуть-чуть ослабила хватку, слыша, как прерывисто дышит рядом с ней Габриэль, словно собирается расплакаться, и опустила взгляд на побледневшее лицо рабыни. Зеленые глаза были широко распахнуты, но в них не читался страх. И осознание того, что девушка не боится, неприятно толкнуло Зену в грудь. Она привыкла внушать страх, местами даже отвращение, и ощущение этих эмоций, захлестывающих ее жертв, приносило ей удовлетворение. Она всегда была сверху, физически и морально: сдавливала, унижала, приказывала… Ее стиль. Манера, в которой она являла себя миру, показывая всем и каждому, кто здесь хозяин. Лишь только с одним богом ей не удавалось подобного.
Боги…
Зена непроизвольно сжала пальцы на руке Габриэль сильнее, когда перед внутренним взором вдруг промелькнуло улыбающееся лицо бородатого мужчины.
Арес…
Завоеватель никогда не думала, что первая их встреча будет такой… запоминающейся. Она была готова к тому, что придется сражаться, но вот то, что мужчина не только не попытался напасть вторично, когда у него был такой шанс, но и признал свое поражение, изумило женщину. Она, сама того не сознавая, ассоциировала Ареса с Гераклом, полагая, что они должны быть похожи: оба боги войны, оба сыновья своего отца, оба властолюбивые и жестокосердные. Но все оказалось совсем не так.
Зена склонилась над рабыней, щекой чувствуя ее частое дыхание, и прошептала ей на ухо, тихо-тихо, так, что только заблудившийся в покоях ветер смог бы расслышать:
- А ведь я могла бы ответить тебе совсем на другие вопросы…
Наемнице очень хотелось закрыть глаза, но она понимала, что сделать ей этого не дадут, поэтому она всеми силами удерживалась от очередного крика, в то время как пальцы Зены продолжали безжалостно выкручивать ей запястье.
Да, она сглупила. Да, опять сначала сделала, а потом подумала. Да, жалеть теперь не приходится, но вовсе необязательно применять столько силы!!
Словно подслушав мысли Габриэль, Завоеватель, наконец, отпустила ее, и девушка, не сдерживаясь, резко вдохнула.
- Моя очередь, - как-то слишком равнодушно сказала Зена. Синие глаза сверлили наемницу ледяным взглядом, и Габриэль немыслимым усилием воли заставляла себя лежать спокойно. Ей было не по себе, потому что она догадывалась, о чем будет спрашивать ее императрица.
Самое время было появиться Аресу и положить конец всей этой нелепости, всему тому, о чем Габриэль совершенно не хотелось думать. Она предпочитала не представлять себе, что будет, когда Зена исчерпает запас своих вопросов (а в том, что Завоеватель не ограничится тремя, наемница почему-то не сомневалась) и решит, что пришел момент совсем другой истины. Все это она еще выскажет Аресу. Если он думает, что может пользоваться ею, как ему заблагорассудится, то он очень…
Мысли Габриэль в очередной раз растворились в приступе боли, когда ладонь Зены обхватила ее подбородок, заставляя повернуть голову.
- Ты пришла сюда, чтобы убить меня? – первый же вопрос развеял все сомнения Габриэль в том, что Завоеватель по ее примеру начнет издалека. Надо было врать: Арес не давал позволения снимать маску.
- Нет, - говорить было сложно: девушка моргнула, пытаясь восстановить внезапно сбившееся дыхание, и вздрогнула, когда Зена придвинулась чуть ближе к ней, на расстояние одного вдоха. Что бы ни говорил Арес и что бы ни считала сама Габриэль, хватке Завоевателя противиться было тяжело: она вызывала дрожь.
- Ты пришла сюда, чтобы убить меня? – обманчиво мягкий голос императрицы обволакивал сознание, призывал раствориться в той неге и ласке, что он обещал. Но глаза, темно-синие с оттенком черноты, как море в шторм, не давали обмануться: они смотрели тяжело, придавливая пустым взглядом, и где-то в далекой глубине зрачка Габриэль видела свое собственное отражение.
- Нет, - второй раз повторила она, с отвращением понимая, что ее голос готов предать ее: в нем заметны были дрожащие нотки. «И я еще называю себя наемницей», рассерженно подумала девушка, старательно вызывая в себе волну агрессии. Так ей будет легче пережить и свои неудачи, и Завоевателя, и холодность Ареса…
Зена придвинулась к ней еще на немного, и теперь уже Габриэль отчетливо сознавала, что последний шанс для каких-то сопротивлений упущен: взгляд императрицы гипнотизировал ее, словно удав кролика. Хотелось не двигаться, а просто отдаться течению и посмотреть, куда оно вынесет.
- Ты пришла, чтобы убить меня, - шепот был подхвачен ветром, который незамедлительно вылетел в распахнутое окно, смеясь над чем-то своим.
Зене уже не требовалось задавать какие-то вопросы: она читала ответы в широко раскрытых зеленых глазах рабыни, устремленных на нее. Завоеватель видела там гнев, не свойственный рабам в такой степени. Она видела непокорность. Дерзость. И желание отомстить за то, что еще только произойдет.
Завоеватель нашла свою убийцу. Это было так просто, что моментально пропал всякий интерес. И Зене стало жалко эту девочку, лежащую рядом с ней и считающую себя отменной убийцей. Жалко, потому что победы она все равно не дождется, а проигрывать – это всегда неприятно. Но с Завоевателем нельзя рассчитывать на выигрыш партии: она всегда впереди на шаг. Это ее привилегия.
Слишком легко – переместить пальцы чуть ниже, сжать их на шее, перекрывая доступ воздуха и смотреть, смотреть, смотреть в те самые зеленые глаза, наполняющиеся смертью.
Слишком заманчиво – продолжить балансировать на краю. Оставить свою убийцу рядом и ждать, когда она сделает первый шаг, чтобы закружиться с ней в извечном танце на лезвие меча, ловя губами солнечные блики.
Слишком неправильно – думать о том, что посредством Габриэль можно будет выйти на Ареса и узнать все же, что таится в глубине его вечной души.
Возможно, таким образом Зена хотела заставить ревновать Геракла. Возможно, ей было любопытно пообщаться с кем-то еще из богов. Возможно, ей нравилось чувствовать разливающийся в крови адреналин от того, что нереально предугадать, что же в следующий момент выкинет тот или иной бессмертный.
А может быть, ей хотелось еще раз взглянуть в те карие глаза, которые могли быть охвачены ненавистью столь же сильно, сколь и непонятным теплом, зажигающим в черноте зрачка золотые искры.
Зена улыбнулась своим мыслям и отпустила подбородок рабыни (или теперь уже не стоит так называть ее?). В конце концов, в эту игру они играют обе, а партия все еще не окончена. И неизвестно, кто же сделает следующий шаг.
Габриэль закрыла глаза, когда губы Завоевателя легко и почти невесомо коснулись поцелуем ее губ. Это было странное ощущение – не слишком противное, не слишком приятное. Наемница, отбросив прочь мысли о том, что же вынесла Завоеватель из их непродолжительного диалога с простыми вопросами и сложными ответами, решительно обвила руками плечи женщины.
И ни Габриэль, отдающаяся чужой страсти, ни Зена, теряющая себя в ненужных мыслях, не знали, что в эти моменты они обе, не открывая глаз, видят перед собой одно и то же лицо, тающее во тьме…

Настоящее время

Наемница повернула голову, всматриваясь в четкий профиль спящей Зены.
Завоеватель не приказала ей идти к себе после того, как все закончилось. Она оставила ее здесь, рядом с собой, и теперь просто спала, не чувствуя на себе оценивающий взгляд.
Зеленые глаза блеснули, поймав робкий блик какого-то свечения, и девушка осторожно встала. Пройдя несколько шагов, она обернулась, чтобы удостовериться, что Зена продолжает спать, и склонилась над чем-то в темноте. Раздался шорох, однако он был слишком тихим, чтобы с помощью его можно было кого-то разбудить.
Габриэль все так же осторожно вернулась назад и остановилась у кровати, но уже не со своей стороны. А в следующее мгновение кинжал, зажатый в ее ладони, оказался у незащищенного горла Завоевателя.
Рука не дрожала. Ей следовало сделать всего лишь одно-единственное движение, резко и быстро.
Наемница затаила дыхание.
Пальцы сильнее сжались на рукояти.
Мгновение – и Арес будет освобожден от своих страхов!
Она может сделать это для него.
И она…
Габриэль подавила вскрик, едва не выронив оружие, когда глаза Завоевателя вдруг открылись, и холодная волна ненависти, источаемая взглядом императрицы, окатила их обеих с ног до головы.
В окно с треском ударилась ветка дерева.

Виин, а еще? Прооооду, ну пожааалуйста!

Quote (winter)

Нат, не боишься, что я привыкну, к обожанию-то?

Если обожание будет помогать тебе писать еще больше, то согласна обожать до скончания века.